"В память о друге"
Николай Петрович Соколов провёл в доме престарелых "Золотая осень" последние три года своей жизни. Не то чтобы ему здесь не нравилось – персонал был приветливым, кормили вовремя, да и общество других стариков скрашивало однообразные дни. Но что-то постоянно грызло его изнутри, какая-то незавершённость, словно главное дело жизни так и осталось несделанным.
Каждое утро начиналось одинаково. В шесть часов, ещё до общего подъёма, Николай Петрович просыпался и медленно подходил к окну. Его комната находилась на третьем этаже, откуда открывался вид на небольшой парк и городские крыши вдалеке. Он стоял у окна, опираясь на старую трость с потёртой резиновой насадкой, и смотрел на горизонт, где небо встречалось с землёй.
– Море должно быть именно таким, – шептал он каждое утро, – бескрайним, как небо.
В молодости, работая бухгалтером на небольшом заводе, Николай Петрович каждый год планировал поездку к морю. Он покупал журналы с фотографиями морских пейзажей, собирал открытки с видами приморских городов, но каждый раз что-то мешало осуществить мечту. Сначала не было денег – все уходили на съёмную комнату в коммуналке и помощь родителям в деревне. Потом появилась семья, нужно было растить дочь, копить на её образование. Годы летели, превращаясь в десятилетия.
Когда дочь выросла и уехала в другой город, появилось время, но навалились болезни. Сначала инфаркт, потом проблемы с суставами. Врачи качали головами: "Какое море в вашем возрасте, Николай Петрович? Сидите дома, берегите здоровье".
А потом не стало жены. Тихо ушла во сне, оставив его одного в пустой квартире. Дочь предложила переехать к ней, но Николай Петрович отказался – не хотел быть обузой. Так и оказался в "Золотой осени".
Днём он проводил время как и другие обитатели дома престарелых: смотрел телевизор в общей комнате, играл в шахматы с соседом по этажу Иваном Семёновичем, иногда читал книги из небольшой библиотеки. Но каждый вечер, перед сном, доставал из тумбочки старую коробку из-под обуви. В ней хранилось его сокровище – коллекция открыток с морскими пейзажами, собранная за всю жизнь.
Часть 2: Ночной гость
В ту ночь Николай Петрович никак не мог уснуть. За окном шумел ветер, где-то вдалеке лаяла собака, а в коридоре мерно гудела лампа дежурного освещения. Он лежал, глядя в потолок, и думал о том, сколько ещё таких ночей ему осталось.
Внезапно звуки изменились. Лай собаки стих, а шум ветра словно отдалился, став приглушённым, нереальным. Зато появился новый звук – тихие, мягкие шаги в коридоре. Они приближались к его двери.
Николай Петрович приподнялся на локте, вглядываясь в полумрак комнаты. В тусклом свете ночника он увидел, как под дверь его комнаты проскользнула тень – слишком большая для обычной кошки, но слишком грациозная для собаки.
На прикроватной тумбочке, прямо поверх коробки с открытками, сидел огромный чёрный кот. Его шерсть казалась сотканной из кусочков ночи, а глаза горели жёлтым светом, похожим на два маленьких солнца.
"Здравствуй, Николай", – раздался голос в его голове. Голос был древним, мудрым и немного печальным, словно его обладатель повидал слишком много за свою долгую жизнь. – "Я давно наблюдаю за тобой".
Старик моргнул, не веря своим глазам и ушам. Вернее, не ушам – ведь кот не открывал пасть, голос звучал прямо в голове.
– Кто... кто ты? – прошептал Николай Петрович, удивляясь тому, что совсем не чувствует страха.
"У меня много имён. Но ты можешь звать меня Азазель". Кот потянулся, и его тень на стене выросла, заполняя собой всю комнату. "Я знаю твоё желание, Николай. Ты хочешь увидеть море. В последний раз".
Часть 3: Сделка
Старик вздрогнул. В его голове пронеслись тысячи вопросов, но он смог произнести только одно слово:
– Как?
Жёлтые глаза Азазеля словно стали ещё ярче. "Я могу исполнить твоё желание. Показать тебе море таким, каким ты его представлял все эти годы. Дать тебе возможность пройтись по песчаному пляжу, почувствовать солёные брызги на лице, увидеть самый прекрасный закат в твоей жизни".
Николай Петрович почувствовал, как сердце забилось чаще. Он протянул дрожащую руку к коробке с открытками, но Азазель мягко остановил его лапой.
"Тебе больше не нужны эти картинки. Я могу дать тебе настоящее море".
– Но я не могу... – начал старик. – Врачи говорят...
"Врачи говорят о жизни", – перебил его Азазель. – "А я говорю о мечте. Но у всего есть цена, Николай".
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых часов на стене.
– Какая цена? – наконец спросил Николай Петрович, хотя в глубине души уже знал ответ.
"Твоя жизнь", – просто ответил Азазель. – "Один последний день у моря в обмен на все оставшиеся дни здесь, в этих стенах".
Часть 4: Решение
Николай Петрович долго смотрел в жёлтые глаза кота. В них отражалась вся его жизнь: молодой бухгалтер, считающий копейки до зарплаты; счастливый отец, качающий на руках новорождённую дочь; вдовец, одиноко бредущий по осеннему парку. И через все эти образы красной нитью проходила мечта – увидеть море.
Он перевёл взгляд на стену, где висела фотография его покойной жены, Марии. Она всегда поддерживала его мечту о море, даже копила деньги втайне от него. Только болезни помешали им поехать, когда наконец появилась такая возможность.
– Сколько... сколько у меня осталось? – тихо спросил он, снова посмотрев на Азазеля.
"Здесь? Может быть, год. Может, меньше". Кот склонил голову набок. "Год в этих стенах, с видом на чужие крыши и редкими визитами дочери, которой ты не хочешь быть в тягость".
Николай Петрович вздрогнул от точности этих слов. Действительно, дочь приезжала всё реже, а её визиты становились всё короче. Он видел боль в её глазах, когда она смотрела на него – такого старого, немощного, совсем не похожего на того отца, которого она помнила с детства.
– А там, у моря... это будет больно?
"Нет", – мягко ответил Азазель. – "Ты просто закроешь глаза, унося с собой самый прекрасный закат в своей жизни".
Старик медленно кивнул. "Мария бы поняла", – подумал он. – "Она всегда говорила, что жизнь нужно прожить так, чтобы не осталось невыполненных желаний".
– Я согласен, – твёрдо сказал Николай Петрович.
Часть 5: Последний день
Прикосновение песка к босым ногам было именно таким, как он всегда представлял – тёплым, чуть покалывающим. Николай Петрович стоял на берегу моря, и его сердце готово было выпрыгнуть из груди от восторга. Ноги, ещё вчера с трудом державшие его, теперь были сильными и уверенными. Он сделал шаг к воде, потом другой.
Азазель сидел рядом, его чёрная шерсть контрастировала с золотистым песком. "Не торопись", – прозвучал его голос в голове Николая Петровича. – "У нас есть целый день".
День был идеальным. Солнце грело, но не обжигало, лёгкий бриз приносил запах соли и водорослей, вдалеке кричали чайки. Николай Петрович бродил по берегу, собирал ракушки, сидел на старом пирсе, свесив ноги к воде. Иногда он замечал других людей на пляже, но они казались нереальными, размытыми, словно фигуры на старой фотографии.
К полудню он обнаружил небольшое кафе прямо на берегу. Там подавали жареную рыбу – точно такую, о какой он мечтал все эти годы. Он ел медленно, смакуя каждый кусочек, запивая прохладным белым вином и глядя на бескрайнюю морскую гладь.
"Нравится?" – спросил Азазель, сидя рядом на стуле.
– Это лучший день в моей жизни, – искренне ответил Николай Петрович.
После обеда он долго плавал в море. Вода оказалась именно такой, как он представлял – солёной, прохладной, но не холодной, удивительно мягкой. Он лежал на спине, глядя в безоблачное небо, и чувствовал абсолютное умиротворение.
Часть 6: Закат
К вечеру море стало менять цвет. Из синего оно стало фиолетовым, потом багряным, отражая краски заходящего солнца. Николай Петрович сидел на берегу, босые ноги зарывались в уже остывающий песок. Азазель устроился рядом, его жёлтые глаза были устремлены к горизонту.
"Ты не жалеешь?" – спросил кот.
– Нет, – покачал головой старик. – Знаешь, я всю жизнь откладывал это на потом. Всегда находились причины, почему сейчас нельзя. А теперь я понимаю – нужно было просто взять и поехать. Может быть, тогда...
"Прошлого не изменить", – мягко прервал его Азазель. – "Но ты здесь сейчас. И посмотри, какой закат".
Солнце медленно опускалось в море, окрашивая небо в невероятные цвета. Розовый переходил в оранжевый, оранжевый в багряный, а там, где небо встречалось с водой, горела ослепительная золотая полоса.
Николай Петрович почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Он не плакал много лет, с тех пор как умерла Мария. Но сейчас это были не слёзы горя – это было чистое, абсолютное счастье.
"Пора", – тихо сказал Азазель.
Старик кивнул. Он понимал, что эти мгновения – последние в его жизни, но страха не было. Только умиротворение и чувство завершённости, словно последний кусочек мозаики встал на своё место.
– Спасибо тебе, – прошептал он, глядя на кота.
В жёлтых глазах Азазеля отражался закат, и на мгновение Николаю Петровичу показалось, что в них промелькнула грусть.
Солнце коснулось горизонта. Николай Петрович улыбнулся и закрыл глаза. Навсегда.
Эпилог
На следующее утро в доме престарелых "Золотая осень" обнаружили пустую кровать Николая Петровича Соколова. На прикроватной тумбочке лежала раскрытая коробка с открытками, а на подоконнике медсестра заметила несколько чёрных кошачьих волосков.
Позже дочь, разбирая вещи отца, нашла среди открыток одну, которой раньше не видела. На ней было изображено море на закате, и такие яркие, живые цвета, что казалось – фотография сделана только вчера. А на обороте открытки был детский почерк отца: "Мечты должны сбываться. Иногда для этого нужно просто довериться жёлтым глазам в темноте"