Валентина ПЛЕХАНОВА: «Я – русская!»
– Так вы швея?
– Нет, нужда заставила – за всю жизнь ни одного платья не купила. И сейчас вот мое умение снова пригодилось.
Так начался наш разговор с Валентиной ПЛЕХАНОВОЙ, волонтером, которая с утра до ночи, а если бессонница, так и с ночи до утра шьет всё, что необходимо нашим бойцам в зоне специальной военной операции.
Маленький кабинет – большая помощь
Рабочий кабинет Валентина Викторовна оборудовала в небольшой комнатке, где хватило места для двух швейных машинок, все остальное пространство заполнено рулонами ткани (для петель, для антитепловизорных одеял, для постельного белья ребятам в госпиталях) и стопками уже готовых изделий.
– Сначала я другу внука деньги отправляла, они военные приборы коллективом абаканского аэропорта покупали, – объясняет Валентина Викторовна. – Не могла ничего не делать – так хотелось помочь сломить эту гадину. Сама бы пошла, да не возьмут... А однажды зашла в магазин по Штабной нитки купить, да и познакомилась с Галиной Анатольевной Левых, она-то мне и подсказала, куда обращаться в Минусинске. С тех пор я с КСВО: помогаю чем могу.
О том, как она помогает, нам рассказали в Комитете Семей Воинов Отечества: только денег Валентина Викторовна, принося с каждой пенсии по 3–5 тысяч, в общей сложности передала без малого 100 тысяч рублей, а уж сколько она сотен комплектов постельного белья сшила с ноября прошлого года, и писать не стоит. А ведь еще и продукты, стельки, носки, личные посылки солдатам приносила!
Жизнь, полная труда и самопожертвования
Между тем родилась Валентина Викторовна на Украине. Отец работал на электроподстанции, и его, как ценного работника, забрали в армию уже когда фашисты заняли и сожгли город Кременчуг. Правда, не прошел и 200 километров, как получил ранение, попал в госпиталь, но не выжил – гангрена. В том же, 1943 году родилась Валя. Шестой ребенок в осиротевшей без кормильца и защитника семье. А у них не то что ни кола ни двора – самого дома и то уже не было: всё сожгли фашисты. Жили в землянке...
Как мать смогла сохранить детей в ту пору – одному Богу известно. Когда же закончилась война, ее брат, ставший инвалидом из-за ранения на фронте, упросил отдать ему младшую племянницу на воспитание. Как ни горевала мать, а сдалась. Сама-то она работала в колхозе, три старших сына были подпасками: коров пасли, всегда при молоке, считай, сытые. Еще одного сына удалось в ясли устроить, тоже не голодный. Дочку постарше отправила к телятницам, в помощницы – там всегда накормят. Младшую же запирала одну и бежала трудодни зарабатывать. И только придя домой поздно вечером, видела деток. И то, как видела: что-то шила, перешивала, чтобы продать и принести домой хоть стакан кукурузы. А брат обещал позаботиться о девчонке, кормить досыта: все-таки и корову купил, и свинью.
Только лучше Валентине от этого не стало... Ее по-прежнему запирали одну, но уже в доме с закрытыми наглухо ставнями. Племянница нужна была лишь для отвода глаз, чтобы жену не забирали на разбор завалов и руин, оставшихся после бомбежек. Вместо этого она продавала на рынке молоко от этой самой коровы...
– Мама хоть пенсию по утере кормильца за меня получала, а все равно голодно было им, – вспоминает Валентина Викторовна. – Так братья к нам бегали, борщом-то их всегда накормят. А потом мы уехали в Казахстан – отец, который меня воспитывал, нигде за всю жизнь больше пяти лет не жил. И за это время я забыла, что не родная им, они и фамилию мне сменили... И только когда отец снова вернулся в Кременчуг, мама с братьями и рассказала про наше родство. Но, как в народе говорят: тут оторвалась, а тут не пристегнулась. И в семью родную уже не стала возвращаться – у приемных родителей детей-то кроме меня не было, и жила с ними, всегда оглядываясь – не взяла ли лишний кусок хлеба.
Окончила педучилище, чтобы быстрее на работу выйти в надежде обрести самостоятельность. Но не тут-то было – приемным родителям была удобна такая дочка: и в доме всё сделает, и на огороде поможет, еще и зарплату в общий бюджет отдаст. Может, потому и жених ее им не понравился – боялись лишиться помощницы. Но Валентина привела его в дом к родителям, и те успокоились, став распорядителями еще и его зарплаты. Виктор, кстати, покорил Валентину своим неустанным присутствием: «Я на хор, и он за мной, я на рынок – и он за мной, идет и молчит, мне поначалу это диковинно было, а потом привыкла к нему».
Молодые на то и молодые, чтобы родителей слушаться и не перечить. Потому молчали оба, еще и учиться пошли. А вот родители, которым приходилось время от времени нянчиться с внучкой, напротив, очень даже возмущались. В конечном итоге молодым пришлось съехать, благо, школа выделила для Валентины однокомнатную квартиру. Правда, на высшем образовании молодая женщина поставила крест: с ребенком на руках в семье и без помощи извне можно отучиться только одному, и она решила отдать это право мужу.
Много лет спустя они, вернувшись из Казахстана в Кременчуг, снова попытались жить вместе с родителями, но, привыкшие к разному укладу и в питании, и в жизни, они снова не ужились. Да и отдавать им всю зарплату, будучи уже взрослыми, имеющими своих детей, а потом выпрашивать по пятаку было обидно. Неудивительно, что, услышав про квартиры, которые выдают на руднике, Виктор устроился туда, несмотря на маленькую зарплату. Когда им дали двухкомнатную квартиру чехословацкого проекта с видом на Днепр, радости не было предела. До той поры, пока об этом не узнали родители. Уходили из отчего дома молодые в чем были, оставив всю нажитую за это время мебель и вещи... Валентина неделю убивалась из-за слов, сказанных ей вслед теми, кого она за родных отца и мать почитала. Но это закалило ее характер.
– Зарплата у Вити очень маленькая, у меня на заводе, куда я только и смогла устроиться, – тоже, – вспоминает Валентина Викторовна. – Витя приходит с работы, удочку в руки и на Днепр. Наловит верховодку, она как килька, ухи наварим, наедимся сами и соседей угостим. Из мясного у нас только рубец и был. Не голодали, и то ладно.
В объятиях северной тайги
Другая жизнь началась, когда они оказались в Красноярском крае. Товарищ Виктора сделал ему, как горному механику, вызов в северную геологоразведочную экспедицию в поселок Тея на работу в штольне.
– Меня сразу взяли на работу в кадры, а это – через дорогу от дома, где нас поселили! – продолжает Валентина Викторовна. – Витя на неделю уезжает – за 80, за 50 километров, только на выходных дома появляется, и то, если что сломается – тут же за ним приезжают. Я с работы прихожу, там тазик стоит, там – ведёрко, там – стаканчик, капель звонкая по всему дому: крыша течёт. Зимой розы расцветали на стенах из-за промерзания, а нам с девчонками весело, радостно! Хорошо там: тайга прямо за окном, наберем грибов, пожарим с картошкой – вкуснятина! А ягоды сколько кругом было: черника, голубика, брусника... Я мечтала о тайге, но она превзошла все мои ожидания. Вот по нраву мне Сибирь, понимаете? А люди здесь какие живут! Это любовь навсегда.
Как выстоять в вихре боли утрат
18 лет прожили Плехановы на севере края, может, и старость бы там встретили, но случилось несчастье. Старшую дочь, которая к тому времени уже жила с семьей в Минусинске, сбил на тротуаре какой-то пьяный лихач на мотоцикле, объезжая лужу. Похоронив дочь и подлечив внуков, от которых тут же отказался родной отец (у Кати была переломана вся левая сторона, у Егора пострадали все внутренности), они вернулись в Енисейск.
Валентина сначала перешла из инспекторов в завскладом, потом и вовсе в сторожа, все пыталась уследить за мальчиком, которому из-за травм нужно было особое питание, иначе – непроходимость и, как следствие, операция. Но разве объяснишь это ребенку? После второго приступа и операции местный хирург сказал, что в следующий раз он не сможет помочь, нужны краевые специалисты. И Плехановы рванули в Красноярск. После шестичасовой операции Валентина Викторовна уже глаз не спускала с Егора, в тайгу же решили не возвращаться – своевременная медпомощь для мальчика была жизненно необходима. Вместе с внуками переехали в Минусинск.
Каким только светилам Валентина Викторовна ни показывала внука, к каким только знахарям ни обращалась, а вылечила парня! Но тут начались девяностые с их разгулом наркотиков, и Егор не устоял. И снова бабуле не до сна... Снова врачи, уговоры, неусыпный контроль. И ведь смогла вытащить мальчишку и из этой ямы! Устроился на работу, встал на ноги и уже сам стал проявлять заботу о бабушке, заменившей мать. И как-то в очередной приезд поделился с бабушкой: мол, сон приснился, словно еду на машине, навстречу – серебристая, и мы с ней лоб в лоб столкнулись. Пожурила тогда Валентина Викторовна внука, что много значения снам придает, а через две недели он рассказал, что пришлось в канаву свернуть, чтобы уйти от серебристой машины, которая летела прямо на него. А через две недели – снова авария. В этот раз Егору уйти от серебристой машины не удалось, погиб на месте.
Похоронила Валентина Викторовна и мужа, прожив с ним 56 лет. Дочь с семьей и внучка от старшей дочери живут в Москве, зовут к себе, но Валентина Викторовна отказывается, мол, дальше Уральских гор – ни ногой!
Письмо как оберег
– Когда началась СВО, мои племянники, живущие в Украине, отказались от меня, – вздыхает Валентина Викторовна. – Потому что я пыталась им втолковать, что нет у них страны – продались американцам. Если бы не наш президент, отстоявший Россию в перестройку, они бы и здесь уже были! Плохо, что и у нас все еще есть тихушники, которые только и ждут, что все это закончится и они снова будут набивать карманы долларами. Да, мне жалко украинцев, но жальче наших ребят, которые понимают ценность своей земли, своей родины, своей Отчизны. Я их каждого как сына люблю, так каждого бы и расцеловала!
Валентина Викторовна не преувеличивает: несмотря на тяжелую жизнь и потерю близких, она не очерствела душой. Узнав об отсутствии родителей у парня, ушедшего на СВО, тут же собрала ему посылку, написав по-матерински теплое письмо, что ждет его возвращения. А позже, услышав, что у него четверо детей, прямо-таки приказала в письме вернуться живым – ради детей.
– Уже когда отправила письмо, узнала, что кто-то ошибся с детьми – парень даже не женат! – смеется Валентина Викторовна. – Ну да ничего, значит, еще родит четверых после победы над этими нехристями.
Россия в сердце
Вот так и живет Валентина Викторовна Плеханова, не только обшивая бойцов, но и выкраивая с небольшой пенсии деньги на продукты и вещи для посылок на фронт.
– А мне сколько надо? Ем мало, аппетита нет, – объясняет она. – С пенсии куплю рыбку, сварю бульон на неделю, так мне ее по кусочку на месяц хватает. Раньше тратилась еще на починку швейной машинки, больно старая она, ломается часто, а потом мастер узнал, для чего я ее использую, и отказался деньги брать за ремонт. Хорошие люди у нас в России, за то и люблю свою страну! Да, Россия – моя страна, и я – русская! И молюсь за русских солдат, и прошу у Бога для них лучшей участи.
Фото автора
Материал опубликован в выпуске «Власть Труда» №40 (18.695) от 03.10.2024