Причиной первых поражений Красной армии с началом Великой Отечественной войны Борис Николаевич Соколов, на тот момент тридцатилетний лейтенант с высшим образованием и уже имевший изрядный опыт в руководстве личным составом называл "качественную сторону" : "Каждый... считает, что «моя хата с краю» и «больше всех мне не надо». В армии этого мнения держатся все: от маршала до солдата".
Красная Армия к началу войны, по словам Соколова, по численности была ничуть не меньше немецкой. Ошибки были и у немецкого командования. И наши ошибки и их ошибки вполне себя уравновешивали, а значит и они не могли служить причиной поражений.
Борис Николаевич списывал "качественную сторону" поражений на "национальный характер". Хотя здесь, скорее, была виновата сталинская политика. Ведь любого, кто проявлял хоть какое-то мнение отличное от большинства, хоть в плохую, хоть в хорошую сторону, в любую минуту могли арестовать и расстрелять без суда и следствия. Вот и боялись солдаты и офицеры, как-то выделяться. К тому же на качестве армии сильно сказались репрессии по отношению к командному составу РККА. Как впоследствии вспоминал будущий командующий ВДВ генерал Горбатов:
Считалось, что противник продвигается столь быстро из-за внезапности его нападения и потому, что Германия поставила себе на службу промышленность чуть ли не всей Европы. Конечно, это было так. Но меня до пота прошибли мои прежние опасения: как же мы будем воевать, лишившись стольких опытных командиров ещё до войны? Это, несомненно, была, по меньшей мере, одна из главных причин наших неудач, хотя о ней не говорили или представляли дело так, будто 1937—1938 годы, очистив армию от «изменников», увеличили её мощь (Горбатов А. В. Годы и войны)
Как бы там ни было, но лейтенант Соколов раненым попал в немецкий плен в самом начале войны. Как он сам вспоминал, его немного удивило немецкое отношение к простым пленным солдатам и офицерам:
Вокруг меня собираются немцы — молодые, здоровые, спортивного вида сытые ребята. Бросается в глаза различие между нашими и немецкими солдатами. Среди этих мотоциклистов я не вижу заморышей, низкорослых, слабосильных и безучастных ко всему людей, каких немало среди советских солдат... Нет и в помине каких-либо угроз и не чувствуется враждебности. Никто мне не задает вопросов о моей военной принадлежности. (Борис Николаевич Соколов. "В плену")
Соколова с раненой ногой посадили в мотоцикл и довезли до санитарной машины, где находились раненые немецкие и советские солдаты. Машина довезла советских до отдельного "госпиталя" оборудованного в бревенчатом сарае, который ранее служил хранилищем для зерна или сельхозмашин. Раненые немцы поехали дальше. Среди советских солдат в этом сарае было много тех, кто находится в тяжелом состоянии. Слышны были стоны, крики о помощи.
Тут же появился немецкий доктор, который начал всех осматривать и оказывать какую-то помощь. Это успокоило раненых. Соколову сделали операцию на ногу. Через несколько дней, когда он уже более-менее пришел в себя его распределили в группу, которая должна была направиться на работу в Германию. Так он оказался в поезде с другими пленными и "остарбайтерами".
По всей видимости злоключения последних дней и "отношение немцев" сыграли с некоторыми пленными солдатами злую шутку:
...посередине вагона стоит высокий, худой как скелет солдат лет тридцати с длинным лошадиным лицом и большим кадыком. Рядом с ним — невысокий, поплотнее и помоложе. Оба в каких-то рваных и расхристанных шинелях. Высокий многословно и со злобой предрекает скорую победу немцев и взятие ими Ленинграда (Борис Николаевич Соколов. "В плену")
Борис Николаевич прекрасно слышит этот разговор. Он не выдерживает и решает вмешаться. Он громко заявляет, что Ленинград немцам не взять. Однако он никак не ожидал той реакции, которая за этим последовала. На него начинает сыпаться поток ругани и брани. Высокий кричит, что Соколов политрук и коммунист и что его нужно сдать немцам, а еще лучше прикончить на месте.
Последняя мысль особенно нравится подельникам высокого солдата. Двое хватают Соколова за руки, а перед ним появляется человек с ножом. Остальные пленные отворачиваются и отходят в сторону:
— Говори, ..., ты кто: коммунист, политрук?
Рукояткой ножа сильно давит в лицо, прижимая голову в угол вагона. Сосед слева отворачивается и проворно отодвигается как можно дальше (Там же)
Соколов понимает, что никто не поспешит ему на помощь. Можно было бы попробовать отбиваться, но силы явно не равны. К тому же Соколов ранен, а эти солдаты, по всей видимости, нет. Крепко стоят на ногах и преисполнены ненавистью.
Борис Николаевич начинает оправдываться и говорить, что он никакой не политрук. Ему никто не верит. К тому же из разговоров напавших Соколов понимает, что "одного политрука они уже пришили" и поэтому "нечего жалеть этого". Фразы Соколова "Что вы, ребята? Что я сказал такого?" только еще больше злят напавших солдат. Они вот-вот прикончат лейтенанта. Но в ситуацию вмешивается старик, которого везут в этом же вагоне.
Старик поднимается с места и произносит:
Ну что ты, дроля. (Слово-то чисто новгородское). Ну какой он политрук? Видишь, спорки нет, и в обмотках он, а не в сапогах. Я давно на него смотрю. (Борис Николаевич Соколов. "В плену")
Видно, что старик пользуется авторитетом в этом вагоне. Однако и ему сперва не верят. Высокий солдат заявляет, что "политрук" мог сменить свою шинель на солдатскую. Соколову приказывают снять шинель. Но и на гимнастерке спорок нет. К тому же соколову повезло, что он еще в Гатчине сдал свои офицерские сапоги на починку старшине, а сам временно решил походить в солдатских обмотках.
Но озлобленным солдатам все равно хочется крови. Они кричат, что Соколов может быть просто коммунист или "жид", а значит все равно, что политрук. Но старика это задевает. Он с пророческим видом заявляет, что "знает, кто это такой". Солдаты начинают к нему прислушиваться. Старик продолжает, он говорит, что насиделся по лагерям и многое видел и что этот парень какой-то бывший профессор или инженер. Из "ополчения ленинградского, которых Жданов да Ворошилов безоружными послали голыми руками немца брать", - говорит он.
Соколову ничего не остается, как подтвердить слова старика. После этого старик начинает всем читать мораль. Его длинная речь окончательно успокаивает озлобленных солдат. Они расходятся по своим местам. Старик же, в свою очередь, говорит Соколову, чтобы он держал свой язык "поглубже" и что, если он партийный, то на них народ сейчас очень зол.
Соколов же думает о "незнании жизни и незнании России":
В том узком кругу знакомых мне людей, в общем лояльных, никаких крайних мнений не высказывалось. Как самой собой разумеющееся, считалось, что все мыслят так, как предписано. А вот сейчас я вижу, что это не так. Ведь высокий и другие не за один-два дня перестроились. (Борис Николаевич Соколов. "В плену")
Сам Борис Николаевич три с половиной года провел в лагерях для военнопленных. Был батраком в Прибалтике и в конце был отправлен в немецкую шахту, как уже "отработанный материал". Он не по наслышке знал о тех ужасах, что творились за колючей проволокой. И о том, что фашизм представлял собой на самом деле.
Для достижения своих целей фашисты могли притворяться добрыми, строить церкви на захваченных территориях, обвинять во всех бедах большевиков и советское правительство. Однако сами они уничтожили миллионы людей в своих лагерях. Решая кому жить, а кому нет лишь по национальному признаку. Нацизм, одна из самых отвратительных человеконенавистнических идеологий, которую ценой огромных жертв уничтожили советские солдаты. Мы должны помнить о подвиге наших предков и сделать все, чтобы никогда больше нацизм не смог поднять головы и набраться сил.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые статьи и ставьте нравится.