В цифре вышел то ли приквел, то ли ремейк великого хоррора Романа Поланского — кино про танцовщицу (Джулия Гарнер), которая переезжает в тот же самый неоготический квартирный комплекс на Манхэттене, захваченный сатанистами. Зачем — пытался понять Станислав Зельвенский.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
В 1965 году Терри Джоноффрио (Джулия Гарнер), амбициозная сирота из Небраски, пытается сделать карьеру в высококонкурентном мире нью-йоркского танца. Успехи в кордебалете заканчиваются, когда прямо во время выступления Терри, неудачно приземлившись, основательно ломает лодыжку. Подлечившись, она начинает ходить по прослушиваниям и даже выслеживает известного режиссера Маршанда (Джим Стёрджесс) до его дома, роскошного квартирного комплекса «Брэмфорд». Там она знакомится с парой очаровательных старичков, Романом (Кевин Макнэлли) и Минни (Дайэнн Уист) Кастевет, которые хотят принять участие в судьбе бедной девушки и предлагают ей пожить в пустующей квартире по соседству.
Есть вещи, которые делать не надо, и все это знают. Курить в постели. Кормить диких животных. Снимать ремейк «Ребенка Розмари». Но люди все равно это делают. Почему? Кажется, просто потому, что могут. Среди продюсеров «Квартиры» — Джон Красински и Майкл Бэй, режиссер — молодая австралийка Натали Эрика Джеймс. В ее неплохом дебютном хорроре «Реликвия» тоже были женщины, кошмары и старый дом, что, видимо, сделало ее идеальной кандидатурой.
Формально «Квартира 7A» не ремейк, а приквел, но, по сути, конечно, самый настоящий ремейк («по мотивам романа Айры Левина „Ребенок Розмари“», как указано в титрах). Смотревшие фильм Романа Поланского помнят, вероятно, соседку, с которой Розмари Вудхаус знакомится в начале в подвальной прачечной — это и есть Терри Джоноффрио (Розмари говорит, что приняла ее за актрису Викторию Ветри, а та отвечает, что уже привыкла, но сама сходства не видит; разумеется, героиню играет Ветри). Соответственно, судьба Терри — генеральная репетиция плана Кастеветов, более удачно осуществленного с Розмари — нам в общих чертах известна, что, прямо скажем, не добавляет «Квартире» саспенса.
Помимо Кастеветов эпизодически появляется еще пара знакомых персонажей: недобрый доктор Саперстин и специалистка по ботанике с подходящим именем — миссис Гардения, — в чью квартиру, собственно, и вселились Вудхаусы. Самих Розмари и Гая тоже можно мимолетно разглядеть в паре сцен. Это сделано довольно мило: мы не видим их лиц, но по очертаниям кажется, что там действительно Миа Фэрроу и Джон Кассаветис.
В остальном «Квартира», подобно многим ремейкам, как будто бы служит единственной цели — продемонстрировать, что с материалом, над которым однажды уже поработал гений, может сделать обычный мастеровитый, средних способностей режиссер. Вот тот же дом, тот же медальон с подозрительным корнем, те же соседи, даже та же колыбельная — много ли нужно, чтобы превратить один из самых значительных хорроров в истории кино в заурядную оккультную страшилку? Нет, совсем немного.
«Ребенок Розмари» — это среди прочего мастер-класс намеков, умолчаний; нам все время показывают чуточку меньше, чем хочется (как в знаменитом кадре с дверным проемом, где весь зал тянул головы вправо, чтобы разглядеть говорящую по телефону Минни Кастевет). «Квартира», вне всяких сомнений, умолчаний лишена. Дьявол — значит, рога, да побольше. Нет двусмысленностей — нет и паранойи: мы все время на два шага впереди героини, а впрочем, и сама она оперативно разбирается, что к чему. Нет паранойи — нет «Ребенка Розмари».
Гарнер, звезда «Озарка» и «Изобретая Анну» — изумительная актриса, и даже в таком заурядном фильме следить за ней одно удовольствие, но у ее героини нет цельного характера и, таким образом, нет траектории развития. Она не столько Розмари, сколько Максин Минкс (и немножко Пенни Хофстедтер), только без готовности идти до конца: ее пакт с Сатаной выглядит обреченным с первой секунды.
Предсказуемо «Квартира» заглядывает на территорию #MeToo, но и там по всем статьям уступает фильму полувековой давности признанного злодея Поланского. Скучноватым Кастеветам и лишенному всякой харизмы персонажу Джима Стёрджесса решительно нечего добавить к сказанному тогда о праве женщины на собственное тело. То, что это и по сей день предмет оживленных дискуссий, — единственное здесь убедительное напоминание о том, что дьявол где-то рядом.
