Знакомство
На второй день после зачисления в училище выдали форму. Форма оказалась велика. Особенно сапоги. На два размера больше, чем надо, они болтались на ногах и натирали мозоли. Впрочем, мозоли натёрлись бы и без этого – портянки надо уметь заматывать. На следующий же день предстояло заступить в наряд. С какого-то перепуга меня назначили дежурным по роте. И хотя роты как таковой ещё не было, но разномастная банда называлась уже именно так. Наскоро прочитав «Устав внутренней службы», я уже знал, что делать. Вы (именно так полагалось обращаться к личному составу в армии) идёте «на тумбочку», вы – драить туалет, остальные – отдыхают. Через два часа – смена. Гордый собой, я прогуливался по казарме, засунув руки в карманы. Эйфорию нарушил сержант из бывших армейских, принимавший наряд.
Прослужившие год в армии сдавали свои экзамены в войсках. И зачислены были раньше нас, гражданских салаг. Только таких олухов, как мы, они и дожидались – надо же кем-то командовать. Справедливости ради следует отметить, что большинство армейских, то есть поступивших из войск, откровенно косили от службы. Им казалось, что в училище они избавятся от тягот военной службы. Были и такие, что сбежали из Афгана. Большинство из них отсеялись в течение первого года учёбы.
Вот такой сержант из числа армейских и принимал у меня первый наряд.
– Здесь должно быть чисто.
– Товарищ сержант, мы убирали.
– Мне не важно, убирали вы или нет, здесь должно быть чисто.
Так я впервые столкнулся с армейской логикой. Наряд был худо-бедно сдан, но самое неприятное ждало впереди.
Через пару дней пребывания в казарме я вместе с тремя «кандидатами в курсанты» (до принятия присяги мы назывались именно так) был отправлен в столовую. Тогда мы ещё не знали, что такое «большой наряд по кухне», но обучение происходило быстро.
– Вы, двое, идёте чистить рыбу.
– Борис, – Боря, приехавший из Башкирии, рвался в бой.
Вооружённые ножами, мы принялись за дело. Но процесс продвигался туго – может командиры думали, что на гражданке каждый только этим и занимается? Взял рыбу, отрубил голову. Вспорол брюхо, выкинул кишки. Ножом отскоблил чешую. И бросил в ванну. Перед нами, белея, располагались две чугунные ванны. В одну ошмётки, в другую – рыбу. Время шло, ванна наполнялась рыбой, но слишком медленно. Пробило полночь. Ванна полна на две трети, а надо-то – полную… Часа в два ночи наконец-то заполнив ванну двое измученных кандидатов в курсанты, поплелись в казарму. Потные и грязные, провонявшие рыбой, мы, как два призрака, брели по плацу. А где мыться? В казарме нет горячей воды, только краны с холодной водой в умывальной комнате. Раздевшись по пояс, мы с Борисом пытались отмыть рыбную вонь, а потом, добредя до коек, провалились в глубокий сон… После первых лагерей Борис стал моим «комодом» (командиром отделения) до самого окончания училища. А вот рыбу он не мог заставить себя съесть ещё целый год.
Младший сержант
Поначалу все должности младших командиров занимали поступившие из войск. Борис стал первым сержантом и командиром отделения из числа пришедших с гражданки. Будучи на пару лет постарше большинства курсантов, поступивших сразу со школьной скамьи, он, видимо, чем-то приглянулся ротному. Боря отлично бегал, особенно зимой на лыжах – до училища занимался лыжными гонками в СДЮШОР на весьма серьёзном уровне – близко к мастеру спорта.
Покушение на армейскую иерархию сильно не понравилось старшине. Тем более что снятый с должности сержант был ему то ли товарищем, то ли земляком. Старшина принялся откровенно гнобить Бориса. Назначив его дежурным по роте, докапывался до незначительных недостатков, и в обед снимал с наряда, чтобы вновь поставить дежурным в этот же день. На следующий день история повторялась. Это называлось «вертушка». Об учёбе можно было забыть, хронический недосып на третьи сутки действовал уже и на молодой организм. Терпение человека небезгранично. На третьи сутки такого дежурства старшина заявил, что оно не будет сдано, пока номера всех штык - ножей в оружейной комнате не будут соответствовать номерам автоматов. Это был перебор. Номера не соответствовали с самого начала, задача являлась практически невыполнимой.
– Знаешь что? – нарушил субординацию Борис.
И поскольку разговор происходил в оружейной комнате, достал из пирамиды штык-нож.
– Я, конечно, выполню приказ, – Боря резким движением выхватил нож из ножен и приставил к животу старшины. – Но вот ты можешь завтра этого и не увидеть.
Что-то в глазах сержанта заставило ему поверить. Отныне старшина согласовывал с «комодом» все его наряды. В дальнейшем они даже подружились.
Командиром отделения Борис был строгим, но справедливым. Курсанты в нашем отделении отличались в лучшую сторону в плане и дисциплины и учёбы. И за это весной на первом курсе вместе с группой курсантов были премированы поездкой в Москву с посещением Красной площади и ВДНХ. Группу возглавлял майор А. Но, почувствовав воздух свободы, курсанты принялись чудить. Началось всё с того, что никто не стал платить за проезд в метро, все дружно перепрыгнули через турникеты – контролёрша только удивлённо хлопала глазами и открывала рот. На ВДНХ осмотр начался чинно, а закончился не очень благородно. Курсанты забурились в несколько кафе и там изрядно накидались. Не избежал сей участи и майор А. И только Боря оставался трезвым, как стеклышко. Поэтому он вёл группу обратно к поезду и следил за дисциплиной. Патрулей удалось избежать - нам сопутствовала удача.
Но не избежал впоследствии некоторых неприятностей и Борис. В последних лагерях на втором курсе в выходной к нему приехала без пяти минут жена Ольга. Дело-то молодое! Пошли гулять в лес, и вот она, скрытая от чужих глаз полянка! Можно прижаться к дереву и вдоволь нацеловаться. Какой-то мужик в спортивном костюме возник из-за сосны неожиданно.
– Ваша фамилия, товарищ младший сержант? – мужиком оказался сам полковник Левитский, заместитель начальника училища.
– Вы нарушили границу лагеря, то есть находитесь в самовольной отлучке, сержант. Двое суток ареста на гауптвахте!
– Есть! – ответил, не растерявшись, Борис и, развернувшись, быстрым шагом скрылся в кустах.
– Девушка! Как фамилия сержанта? – навис Левитский над Ольгой.
– Так я не знаю, дяденька, только познакомились, – Ольга выдержала испытание на звание офицерской жены с честью.
– Ну а имя, имя-то ты знаешь? – Левитский был вне себя от ярости.
– Имя знаю, конечно. Вася его зовут.
Ещё две недели полковник вглядывался в строй на общих построениях, ища сержанта «Васю», но его усилия оказались тщётными, попробуй-ка в такой толпе опознай кого-нибудь.
На третьем курсе, когда батальон переселился из казарм в общежитие, с Борей приключалась история, которая могла стать совсем неприятной. На утреннем осмотре он в шутку взял курсанта Ю. за ухо. Без всякого злого умысла, причём сам курсант Ю. воспринял это точно так же. Внезапно раздалась команда «Смирно!», это кто-то заметил подошедшего начальника училища, который в окно своего кабинета увидел «безобразие». Генерал-лейтенант метал молнии.
– Это что такое?! Сержант берёт курсанта за ухо, что это за унижение?
Прибежавший ротный только раззадорил генерала.
– Сержанта разжаловать! – Боря, надо сказать, побледнел. – На гауптвахту на пять суток! – бушевал генерал.
Строгость законов, как известно, компенсируется необязательностью их выполнения. Ротный всё спустил на тормозах, Борис остался сержантом и ни дня не сидел на гауптвахте.
Ну, а после распределения так получилось, что служили мы рядом, наши части подчинялись одной вышестоящей организации, и мы, разумеется, оказывали друг другу всяческую помощь и поддержку. Но это уже совсем другая история.
