Кроме стран-союзниц Германии по антикоминтерновскому пакту (Италии,
Венгрии, Румынии, Финляндии), чьи армии принимали участие в боевых действиях на Восточном фронте самостоятельно, страны, которые воздержались от участия в войне против СССР или остались нейтральными, направляли на Восточный фронт части, состоящие из добровольцев (нем. freiwillige). Эти части включались в состав соединений Вермахта. Одной из таких частей стала Испанская добровольческая дивизия. О ней мы уже рассказывали в предыдущих статьях.
С октября 1941 г. до августа 1942 г. дивизия занимала позиции севернее и южнее Новгорода по р. Волхов и оз. Ильмень. В марте 1942 года дивизия вместе с ее "родным" XXXVIII корпусом перешла в подчинение 18-й армии.
За зиму 194-42 года дивизия "похудела" (примерно на на 2/3), и от нее осталось едва 6 тысяч человек. Потому из солнечной Испании в Россию направилась следующая партия "пушмяса" для Вермахта. Маршевые батальоны, созданные в Испании прибывали в 481-й запасной батальон (Infanterie-Ersatz-Bataillon 481 XIII военный округ), к которому была приписана дивизия. После обучения батальоны направлялись в дивизию. Суммарно, до августа 1942 года прибыло 9748 человек, но, увы, качество пополнения было... (намного хуже первой "партии").
В 1942 г. участились случаи перехода испанцев на сторону РККА, дезертирства, членовредительства, невыполнения приказов командования.
В этих условиях в июне 1942 г. командир 250 пехотной дивизии принял решение о создании Службы внутренней информации (исп. Servicio informacion interna), которая структурно вошла в штат 2-го отдела штаба дивизии как "отдел 2-bis". Служба занималась внедрением агентуры в среду военнослужащих дивизии; выявление в дивизии лиц, настроенных враждебно внедущих подрывную деятельность, задумавших перейти на сторону РККА, ну и всяких там саботажников. Служба должна была вести во содействии с военными комендантами населенных пунктов, агентурное изучение русского населения, имеющего контакты с военнослужащими дивизии; розыск дезертиров; расследование политических преступлений; обеспечение защиты дивизии от внешних воздействий, снижающих её боеспособность.
В каждом полку и батальоне имелся офицер – представитель отдела 2-бис, обеспечивавший контрразведывательное обеспечение части. Официально им являлся адъютант полка или батальона. Он осуществлял насаждение агентуры среди военнослужащих и руководил ею. Еженедельно ротный сотрудник службы внутренней информации должен был в письменной форме информировать адъютанта командира батальона о политических настроениях личного состава роты. На каждого солдата заполнялась анкета, на весь личный рядовой состав роты была создана картотека, где учитывались анкетные данные солдат и отражались их политические настроения, согласно донесениям информаторов. Специального учета нежелательных лиц не было. Все учетные данные на личный состав роты, в том числе и учет настроений солдат, сосредоточивался в общей картотеке. В общем, велась стандартная работа Абвер-офицера.
Все это конечно прекрасно былозадумано, но секретность и испанцы вещи несовместимые. Осведомители зачастую сами раскрывали свою принадлежность к агентуре Службы внутренней информации. Об этом говорят протоколы допроса капрала 269 пп 250 пд Сезара Астора Беторет (бывший лейтенант, командир роты республиканской армии, член Союза молодежи). Он сообщил:
«Согласно инструкции, в каждом взводе должно быть по одному секретному информатору, который назначается командиром роты из числа солдат. У секретных информаторов не спрашивается их согласие сотрудничать со службой внутренней информации, сотрудничество их в письменной форме не оформляется, кличка им не дается, донесения принимаются в устной форме. Графика встреч с информаторами не имеется, встречи происходят в удобный момент в конспиративной форме»
«За все время моей работы в качестве организатора службы внутренней информации информаторы взводов два раза делали мне сообщения, оба раза в устной форме. C информаторами я встречался иногда два раза в неделю, иногда я не видел их подолгу, встречи происходили конспиративно, хотя в роте я был почти расконспирирован, благодаря тому, что составлял анкеты на солдат, о чем все знали. Встречи с информаторами я специально
не назначал, а встречался тогда, когда носил донесения во взвод»
Постоянно велась работа по контролю контактов с местным населением, меры были изложены в общих инструкциях № 2011 от 2 декабря 1941 г. и № 2014 от 5 января 1942 г. которое было разделено на три категории: лица, не вызывающие подозрений; подозрительные лица; лица, ведущие какую-либо деятельность против германской армии. К первой группе относились лица, обладавшие документами на право проживания на оккупированной территории или передвижения по ней. Лица, относившиеся ко второй группе, должны были находиться под постоянным наблюдением местных властей и Службы внутренней информации, в случае их переезда сведения о них передавались по новому месту жительства. К третьей группе должны были незамедлительно приниматься меры по пресечению их враждебной
деятельности. Согласно инструкции № 2014 от 5 января 1942 г., все лица, пришедшие с территории, занятой частями Красной армии, должны были рассматриваться как потенциальные шпионы, задерживаться и направляться во 2-й отдел штаба дивизии, где имелись квалифицированные переводчики, главным образом из числа белоэмигрантов.
В общем, все традиционно. ТРадиционно, осваивая функции Абвера, испанцы начали пытаться вести разведку. 17 июля 1943 г. на нашу сторону перешел солдат 269 пехотного полка 250 пехотной дивизии Эстебан Рамирес Перса. В процессе работы с ним он сознался, что является агентом испанской секретной службы и переброшен для ведения шпионской деятельности в нашем тылу. Был завербован в октябре 1942 г. при зачислении на службу и передан на связь лейтенанту Пулидо, руководящему секретной службой в 269 пехотном полку, который подготовил его к переброске с легендой бывшего капитана республиканской армии и заданием связаться с ранее переброшенным Хулио Хименесом Гомесом и выполнить общую задачу по получению сведений о частях Красной армии, их численном составе, моральном состоянии, вооружении, питании, о расположении оборонительных сооружений, а
также по добыванию штабных документов (карт, бланков и пр.), а также находясь вместе с военнопленными испанцами, поддерживать в их среде надежду на освобождение при наступлении немецкой армии, следить за поведением перебежчиков. 1 августа 1943 г. на сторону частей Красной армии перешел солдат 263 пехотного полка 250 пехотной дивизии Антонио Альгава Молеро, бывший военнослужащий республиканской армии, который показал, что также подготовлен к переброске сотрудником испанской спецслужбы капитаном Пулидо. Но это не заслуга испанцев. Во всех случаях вербовку испанских солдат для заброски в тыл Красной армии и их подготовку вели офицеры Абвера. В дальнейшем агенты передавались на связь сотрудникам отдела 2-бис и задачи получали уже от них. Причем задачи испанцы своим агентам ставили самые несуразные.
Один из заброшенных агентов Эстебан Рамирес Перса сообщал, что он совершенно не представлял, как выполнить порученное ему задание, а потому предпочел сразу сдаться.
В мае 1942 года дивизия продолжала находиться в обороне. С мая 1942 года дивизия вела бои в районе так называемого Волховского котла, а в конце июня участвовала в тяжелейших схватках за Малое и Большое Замошье, в месте прорыва частей 305-й стрелковой дивизии РККА. «Перед фронтом 305 сд в районе Большое Замошье подошли подразделения 250-й испанской дивизии, и происходила перегруппировка легионов «Фландрия» и «Нидерланды»… Наши части, изнуренные предыдущими боями, испытывающие недостаток снарядов, а некоторые части и недостаток патронов, не имея продовольствия, продолжали оказывать противнику упорное сопротивление… Было уничтожено свыше 1000 солдат и офицеров противника и подбито 17 танков…» – сообщает выписка из доклада начальника штаба Волховского фронта от 25–26 июня 1942 года «О проведении операции по выводу 2-й Ударной армии из окружения». 27 июня 1942 года были уничтожены последние боеспособные части 2-й Ударной армии, Волховский котел был ликвидирован, война на этом участке фронта перешла в позиционную стадию. Ее участок был разделен на пять секторов.
Ежедневно дивизия теряла бойцов от обстрелов и снайперов, но понемногу приходили подкрепления. В июне ситуация изменений не претерпела.
Июль изменений тоже не принес.
В августе 1942 года Голубая дивизия была переброшена на север, на юго-восточный фланг блокадного Ленинграда, чуть южнее реки Невы, недалеко от Пушкина, Колпино и Красного Бора в районе реки Ижора.