Всадники уже приблизились настолько, что даже сумерки не могли помешать разглядеть их. И сосчитать. Выходило около двухсот человек. Не так уж и много, один викинг пятерых таких стóит.
— Ворота хлипкие, — озабоченно проговорил Халльгрим. — Хорошо постараются — так и проломят. Или вовсе снесут. А то, как мы — через верх...
— Херрёд, бери своих — и на башни! — отрывисто приказал Сигвальдссон. — Зря стрелы не тратить, бить только наверняка!
— Поняли! — даны и словене бегом припустили к указанным объектам.
— Асбьёрн! Ты со своим хирдом отойди вон за те постройки...
— Да, отец, — Торгейрссон предвкушающе ухмыльнулся.
Майя представила недолгое смертельное удивление англов, когда им в бок ударит отряд, и на минутку даже пожалела воинов... А интересно — чьих? Королевских? Или местного барона? Эх, надо было в универе лучше учить историю Великобритании!
— Эй, норманны! — раздался снаружи голос «аглицкого» командира. Ну, а как иначе? Сначала разговаривают вожди. — Сдавайтесь, и мы пощадим вас!
— Слыхали, парни? — во всю глотку рявкнул Торгейр. — Какой-то безвестный щенок хочет нас пощадить!..
Викинги не менее громко расхохотались. Издевательски.
Стоявшие за забором обиделись.
— С тобой говорит Беорхтнот, сын Беорхтхельма! — (во блин! А Майя думала, это скандинавские имена не все с первого раза выговорить можно!) голос у оного тоже был не тихим. — Искупи то зло, что ты причинил святым братьям и склонись...
— А с тобой говорит Торгейр Вещий, сын Сигвальда Удачливого! — громыхнул хёвдинг. — И я не склонюсь даже перед самим Одином! Так что убирайся отсюда, сам, пока цел! И тогда, может быть, я пощажу тебя!
Майя улыбнулась, отметив, что голос Сигвальдссона всё равно звучит мощнее и выразительнее.
— Ты сам выбрал свою участь, язычник! — высокопарно провозгласил Беор-как-его-там. — Вперёд!
Ворота дрогнули. Раз. Другой...
— Стена щитов!
Мьёлль сунулась было во вторую шеренгу, но её мигом отпихнули назад, за широкие спины. Ещё и цыкнули: не лезь, мол, поперёд батьки... в смысле — бывалого викинга.
Громкий треск возвестил о том, что ворота свое отслужили.
И тут же слева, оттуда, где стоял в засаде хирд Асбьёрна, раздались вопли и лязг железа. Майя, вздрогнув, прислушалась. Нет, в основном — проклятия на английском. Это радует.
Но всё равно хорошего мало, это понимали все. Без помощи сына Торгейру придется туго. И сам он ничем не может помочь тем, кто сражается буквально в нескольких шагах.
Засвистели, зафыркали стрелы. Бóльшая их часть, конечно, пропала зря, потому что викинги живо попрятались за щитами. А вот ответные залпы дано-словенского «стрелкового отряда» заметно проредили строй нападающих и даже заставили их приостановиться.
Однако по команде Беохтнота (ну как они это выговаривают, а?! Да ещё с «отчеством»!!) англичане сноровисто перестроились, вернувшись в боевой порядок. Образовалась такая же «стенка», как у норманнов.
— Вперёд!
Это скомандовал Беорхтнот. Викинги, наоборот, остались на месте. Лишь чуть покачнулись, плотнее смыкая щиты.
Первые ряды столкнулись под мелодичное пение монахов, доносящееся откуда-то неподалеку. Латынь Майя учила давно и не очень старательно, но кое-что, с пятого на десятое, разобрала. Общий смысл был примерно такой: «спаси, Господи, хороших нас и накажи плохих их».
«Плохие» (смотря с чьей точки зрения, конечно) тем временем поднажали — и отодвинули «хороших» на шаг назад. А потом — ещё на шаг.
— Держать строй!! — в голос проорали оба предводителя.
Мьёлль с тихим злорадством отметила, что у их хёвдинга это прозвучало внушительнее.
И тут...
То ли Господь внял-таки мольбам своих жрецов, то ли Отец Ратей отвернулся от Торгейра...
Стрела, противно шипя, пролетела мимо, обдав щеку Майи потоком воздуха. Шервинская инстинктивно дернулась, отшатываясь... «Которая свистит — не твоя...». Может, из этих времен и дошло?
Стоп! А почему стреляли оттуда, справа?!
— Агнар! — завопила Майя, привлекая внимание того, кто был ближе.
Бровь резко обернулся. Увидел. Оценил.
Новый отряд англов, перебравшийся через забор правее ворот и основной схватки, налетел не на беззащитный фланг, а на острия копий, торчавшие из-за щитов.
Мьёлль почти без усилий прорубила топором стёганую безрукавку и ключицу под ней, но оружие застряло в кости, так что пришлось тратить дополнительные секунды на его высвобождение. Они бы дорого ей обошлись, если бы Вигмунд не прикрыл Майю щитом, а Хродгейр не срубил двоих англов, посчитавших её легкой добычей.
— Вот потому и нечего вам, женщинам, в битве делать, — проворчал он. — Только...
Его заглушил рог, протрубивший: «Все назад! Отходим!».
На пороге церкви чуть не произошла кровавая стычка со своими же — хирд Асбьёрна тоже услышал сигнал и тоже правильно его понял. А в горячке боя, да ещё и в темноте...
К счастью Хельги и Фридлейв вовремя узнали друг друга.
Дверь храма с грохотом захлопнулась, на время отрезав норманнов от англов.
— Хёвдинг!..
Судя по тону и выражению лица, Оддвар Неистовый уже в который раз пытался добиться разрешения Торгейра на переход в «бешеную ипостась».
— Не сейчас, — с нажимом — тоже в который уже раз — ответил Сигвальдссон.
Берсерк разочарованно вздохнул и покачал головой.
Мьёлль стояла посреди нефа, переводя дух и пытаясь собраться с мыслями. Что-то такое мелькало на краю сознания — как мелкий шустрый мышонок, которого никак не удаётся поймать.
— Мы здесь в ловушке, — пробурчал Хельги. — Они всё равно войдут. Или просто подожгут...
— Зачем им жечь дом собственного бога? — недоуменно спросил кто-то.
— Потому что в нем уже побывали мы, — ответил вместо Скьёльда Эйрик. — И, как они думают, осквернили его. Правильно думают.
С этими словам он развязал пояс штанов и с ухмылкой пустил струю на резные обломки какой-то деревяшки.
«Свинтус», — Шервинская дернула уголком рта и отвернулась. Не потому, что стеснялась или противно было — она и не к такому уже привыкла, живя второй год среди викингов, которым «что естественно — то не безобразно». Просто так лучше думалось.
— Можно пройти по верху, — Халльгрим указал на лестницу, ведущую в галерею. — А потом...
— А потом они тебя подстрелят, — Возразил ему Торальд Бычья Шея. — У них-то и лучников хватает, и...
— Должен быть ещё один выход отсюда. Скорее всего — потайной.
Майя сказала это вроде бы негромко, но её услышали.
— С чего ты так решила? — сурово поинтересовался Торгейр.
«Э-э... мнэ-э... документальный фильм как-то смотрела... в Интернете...»
Угу! Да после такого заявления... Нет, еретичкой её бы не объявили и жечь бы не стали. Норманны в вопросах веры не так фанатичны, как христиане. Но ведь заикнешься, что ты из будущего (по сути — из другого мира) — замучаешься рассказывать да объяснять! А скальды потом с твоих слов такого насочиняют... у-у-у!!
Другой вариант был чуть лучше, а, главное, логичнее.
«Боги подсказали!»
Какие именно? Один? Тор? Фрейр? Ньёрд? Ещё кто-то? А, может, Локи?.. А что ещё сказали? Ничего? А с какой это радости боги снизошли до простой девки, пока никак себя не проявившей?
Хотя при определенной доле наглости может и прокатить. «А вот захотели — и снизошли, тебя не спросили!».
Майя выбрала третий вариант.
— С того, что жрецы распятого бога — хитрые и трусливые. Во дворе были все наши, а этот сын какого-то-хельма слишком быстро узнал, что мы здесь.
— Кто-нибудь из крестьян сказал, — не очень уверенно возразил Торальд.
— Может и так, — не стала спорить Мьёлль. — Но я всё же думаю, что это кто-то из жрецов сумел выбраться...
— Зря мы их отвели в тот хлев, — вздохнул Агнар. — Сейчас бы живо всё узнали.
— Кто б подумал? — развел руками Хельги. — А у тебя голова неплохо работает, малышка, — улыбнулся он Шервинской.
Майя фыркнула. Отчасти — недовольно («малышкой» обозвал), отчасти — с гордостью (что бы вы без меня делали?).
Что, что? Готовились бы к переселению в палаты Всеотца. Как, вон, неразлучная троица: Асгрим, Вигмунд и Хродгейр. Проверили оружие и доспехи, убедились, что все в порядке и затянули хором:
— Был как прибой
Булатный бой
И с круч мечей
Журчал ручей…
Остальные подхватили:
— Воины станом
Стали чеканным,
Сети из стали
Остры вязали…
Вышло не хуже, чем у монахов. Не так мелодично и слаженно, разумеется, но зато мощно и грозно. У Мьёлль даже мурашки по спине побежали — от восхищения.
Тем временем Сигвальдссон посоветовался с кормчими, хольдами и «приравненными к ним лицами» и велел переместить раненых, кто не может сражаться, в небольшое строение, примыкавшее к церкви. Таковых набралось аж полтора десятка с обоих хирдов. Не очень много, учитывая, что «легких», рвущихся в сражение, было почти вдвое больше, а убитыми потеряли всего семерых.
Строение оказалось монастырской спальней с тощими и ветхими соломенными матрасами на узких кроватях. Раненых аккуратно сгрузили на них — и оставили на попечение Мьёлль, не знавшей, то ли радоваться оказанному доверию, то ли ругаться на чем свет стоит, что в бой не пускают.
А битва возобновилась. Англы прорвались-таки в церковь и теперь яростно наседали на норманнов. Те не уступали, но...
— Мьёлль, — хрипло окликнул Шервинскую Оттар, «викинг в самом расцвете сил». Его золотисто-соломенные волосы были залиты кровью — сильный удар английского топора едва не вмял ему шлем в череп. — Мьёлль! Я не хочу подыхать, как раб, от рук этих... — он приподнялся на локте и замолчал, пережидая головокружение. — Помоги мне встать! Я хочу умереть в бою, как воин!..
— Умрёшь, — пообещала Майя, заставляя его лечь обратно. — Но попозже. Когда жрец Ульвстейн твою голову вылечит.
Она выпрямилась, обернулась на звук шагов — как раз вовремя. В дормиторий вбежали два англа.
— А, может, и не успеет, — едва слышно шепнула она себе под нос, привычным движением выхватывая из ременной петли топор.
«А ты жаловалась, что повоевать не дают», — хмыкнул внутренний голос.
Англы начали движение в разные стороны, намереваясь зажать Майю в клещи. Она, не дожидаясь этого, кинулась к тому, что слева, показавшемуся ей более опасным. От нескольких первых ударов он легко уклонился (ну да на то и расчет был — пусть думает, что молоденький неумеха), а затем оружие Шервинской стесало с незащищённого бедра здоровый шмат плоти — аж кость видно стало. Противник с воплем повалился набок, беспорядочно хватаясь руками за рану, из которой потоком хлынула кровь, а Мьёлль красивым пируэтом ушла от меча его товарища и тут же ударила англа чуть выше поясницы. Он выгнулся назад — и рухнул на уже почти труп первого.
Ещё один удар — по шее, на всякий случай — и девушка кинулась к дверям. Как раз вовремя, чтобы с размаху всадить лезвие топора в чужое, искаженное ненавистью лицо.
Из церкви донесся вымораживающий душу рев медведя-оборотня.
Торгейр наконец пустил в ход «тяжелую артиллерию».
— Надо уходить, — выдохнул хёвдинг, появляясь из темноты галереи, как привидение средневекового маньяка: весь в крови с ног до головы — то ли в своей, то ли в чужой. В одной руке меч, в другой — половина щита.
— Я знаю, куда! — в дормиторий из-за спины Торгейра просочился Хамар. — Там дальше — огород, а за ним — ворота небольшие... — словенин обежал глазами трупы и воззрился на Майю. — Это ты их?
— Нет, это они сами себя, — язвительно огрызнулась та, подходя к Оттару и закидывая его руку себе на плечо — ох, что ж ты такой тяжелый-то, а? — Показывай дорогу!
Не-ет, сражаться куда легче! Уворачиваешься от противника, бьешь его в ответ!.. А вот когда тащишь по незнакомому монастырю полтора центнера железа, мяса и костей... И всё это шатается, валится то в сторону, то на тебя, при этом заплетающимся языком протестует: «Отпусти меня, девка, я сам пойду!»...
— ...Далеко уйти не успеем. Догонят.
«Догонят, — подумала Мьёлль, переставляя ноги и глядя только на тропинку по ними. — Мы — пешком, у нас раненые и местность мы не знаем. А они — здешние и на лошадях...».
Оттар неожиданно сделал несколько самостоятельных шагов — и едва не рухнул носом вниз.
«Один Всемогущий, помоги нам! — взмолилась Шервинская. — Помоги нам добраться до кораблей, и я подарю тебе пленника, которого захвачу!..».
Майя понятия не имела, что её дернуло за язык. Слова пришли сами, откуда-то из глубины сознания. Но она была абсолютно уверена, что на мгновение ощутила присутствие кого-то незримого — и очень могущественного.
Ты сказала.
То ли послышались ей эти слова, то ли...
Где-то совсем близко завыл волк. Ему откликнулся другой.
— Добрая примета, — заулыбались викинги.
Вырвавшись с территории монастыря, норманны двинулись к темнеющему невдалеке лесу. На опушке остановились — перевести дух и сделать перекличку.
Все оказались на месте — кроме восемнадцати убитых, навсегда оставшихся за высоким забором.
— Надо было хоть поджечь их! — зло прошипел Хельги, стискивая правой рукой обух секиры. Левая болталась плетью: сильный ушиб или перелом? — отец Вульфстан разберется. Хотя и ругаться будет, на чём свет стоит.
Несколько хирдманнов помоложе — и среди них Ульвар с Хамаром — выразили желание вернуться и сотворить предложенное. Мол, ты, хёвдинг, только знак дай, а мы мигом! Торгейр приказал двигаться вперёд. От англов нужно было отрываться, насколько возможно, ибо четверть от обоих хирдов самостоятельно передвигаться не может, а их главный страх и ужас валяется в послебоевой берсерковской отключке.
Англы догнали викингов уже на берегу.
— Стена щитов!
Будь это тяжелая франкская кавалерия или рыцари более поздних веков, сплошь закованные в железо вместе с конями — норманнам пришлось бы туго. Но на них наскочили всадники, котрые сами-то не все в доспехах были, не говоря уже о лошадях.
Истошное ржание, переходящее в визг, крики, стоны, вопли — все это перекрыл голос Торгейра:
— Вперёд!
Англы, не ожидавшие от измотанного (как они думали) врага такой прыти, дрогнули.
***
Уцелели только те, кому повезло оказаться в арьергарде, а затем — избегнуть внимания лучников. Победители рассыпались по полю битвы, добивая раненых.
— Хроди, помоги-ка мне.
Викинг усмехнулся и рывком выдернул англа из-под лошади, придавившей ему ногу.
— Вряд ли из него выйдет хороший раб, — сказал он. — Посмотри ему в глаза. Он — воин...
— Вот и хорошо, — откликнулась Майя, у которой руки тряслись сильнее, чем перед самой первой битвой. — Значит, Один ему больше порадуется.
— Что, малышка, решила обзавестись рабом? — подошел Хельги. Его левая рука, уже упакованная в лубок, висела на груди, на широком ремне.
— Она говорит, что это будет дар Одину, — вмешался Хродгейр, прежде чем вскипевшая от ярости Шервинская накинулась на хольда — да сколько ж можно её малышкой обзывать?!
— Одину? — моментально посерьезнел Скьёльд.
Мьёлль сделала глубокий вдох.
— Когда мы уходили из монастыря, я попросила его нам помочь, — сказала она. — И пообещала, что принесу в жертву пленника, которого возьму. Мы здесь, — она обвела рукой берег. — Он — тоже, — Майя качнула головой в сторону англа, которого все ещё удерживал Лысый.
Хельги одобрительно покачал головой.
— Богов обманывать нельзя, — заявил он. — Особенно того, кого называют Отцом Лжи. Ты хорошо сделала, Мьёлль, что не стала с этим тянуть.
Примечания:
...проклятия на английском… — вообще-то, на древнеанглийском. Который от древнескандинавского отличался, примерно, как сейчас русский язык отличается от белорусского.
Неф — вытянутое помещение в храме, ограниченное с одной или с обеих сторон рядом колонн, отделяющих его от соседних нефов.
Всеотец — ещё одно прозвище Одина. У него их много всяких.
Был как прибой // Булатный бой… — ещё одна цитата из «Выкупа головы» Эгиля Скаллагримссона, пер. С.В. Петрова
«викинг в самом расцвете сил» — лет 30 примерно.
Дормиторий — монастырская спальня, обычно — общая. В некоторых монастырях — даже с одной на всех кроватью.
Внимание! Все текстовые материалы канала «Helgi Skjöld и его истории» являются объектом авторского права. Копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем ЗАПРЕЩЕНО. Коммерческое использование запрещено.
Не забывайте поставить лайк! Ну, и подписаться неплохо бы.
Желающие поддержать вдохновение автора могут закинуть, сколько не жалко, вот сюда:
2202 2009 9214 6116 (Сбер).