– Мальчики! Вы не поможете мне поискать в саду мои зубы? – сквозь сон услышали они голос своей квартирной хозяйки Марии Ивановны, которая негромко стучала в их дверь.
Генка, протирая сонные глаза, посмотрел на часы, потом – на взъерошенного спроссонья Вадика и возмущённо ответил:
– Мариванна! Это вам не спится в вашем возрасте, а мы до двух часов ночи занимались уроками! Ещё только семь часов утра! Мы имеем право на отдых, как вы считаете!?
– Ох, простите, детки… И правда… Рано ещё. А я в саду была, яблочки опавшие собрать решила и где-то свою челюсть обронила. А там листьев столько… Искала, искала и не нашла, – извинялась за дверью старушка, не понимая, что тем самым мешает спать своим квартирантам.
… … …
Не всем детям повезло родиться у обеспеченных родителей. Есть и такие, которым с детства приходится самим пробивать дорогу в жизнь, преодолевая трудности и лишения.
Генка не помнил свою мать, он до 17 лет жил с бабушкой, а как похоронил её, то опеку над ним взяли родители его школьного друга Лëньки, который жил по соседству. Парни оба учились в одиннадцатом классе и срывать в такой момент Генку из школы, было бы неправильно – рассудили эти добрые люди и похлопотали об опеке.
Генка получил аттестат с отличием, а к нему – золотую медаль в придачу и, не раздумывая, подал заявление в университет Великого Новгорода на специальность, связанную с информационными технологиями. Его друг Лёнька всегда мечтал о мореходке и после школы отправился в Питер, поступать в Макаровку.
Генку зачислили без проблем и дали место в общежитии. Однако, он не смог там долго прожить, было очень шумно, комната, куда его поселили, была рассчитана на три человека и, его соседи не отличались особой тактичностью. Они приводили к себе друзей, слушали громкую музыку и вели себя так, словно они одни во всём здании.
Генка подружился с Вадиком, который учился с ним в одной группе. Вадим приехал из деревни, жил там с матерью, особого достатка в их маленькой семье не было и парень стремился добиться лучших результатов в жизни, чтобы своей маме, в старости дать отдохнуть и не в чем не нуждаться.
Вадиму тоже было не комфортно в общежитии и он предложил Генке поискать съемное жильё. Так, по объявлению, они оказались в стареньком домике на окраине Великого Новгорода, у 89-летней Марии Ивановны, которая когда-то видела живого Иосифа Виссарионовича, о чем постоянно всем рассказывала, явно этим гордясь.
Их жильё состояло из небольшой комнаты и крохотной веранды. Вход в их жилище был из общего коридора, окна комнаты выходили в сад и сейчас, в разгар золотой осени, у них пахло яблоками, укропом и чем-то ещё, таким пряным и домашним.
С хозяйкой они договорились, что будут помогать ей по хозяйству, но только так, чтобы это не нарушало их учебного процесса и не мешало учёбе. Платили они ей за проживание по 500 рублей в месяц.
У Марии Ивановны, как у бывшей Ленинградской блокадницы, хорошая пенсия и в деньгах она особо не нуждается, а квартирантов взяла, чтобы веселее было. Да и живые люди в доме всё же, мало ли что с пожилым человеком случиться может?
Утром студенты пили кофе с бутербродами, а днём питались в вузовской столовой. Вечером они варили на газовой плитке что-нибудь простое и незамысловатое, типа макарон или жареной картошки. Вадику часто привозили из деревни передачки от мамы, которая жила в Окуловском районе. То огурчиков банку, то грибочков, то курочку или варенья – мама всегда узнавала кто из их деревни едет в областной центр. Это было большим подспорьем для ребят и помогало им выживать.
Оба парня подрабатывали на кафедре, так как стипендии Вадиму не хватало, а у мамы он денег не брал. А Гена, кроме стипендии получал пособие, как сирота, но ему надо было покупать не только еду, но и одежду, и обувь. Крутились ребята, как могли и, при этом, учились на отлично.
Мария Ивановна полюбила этих мальчишек. Ей нравилось, что они были тихими, никого в дом не приводили, помогали ей во всём, о чëм она просила, никогда не перечили ей. Гену она жалела, так как сама когда-то рано осиротела и понимала, что это такое. А ещё, он ей напоминал сына. Порой, она забывалась и называла Гену Павликом.
Давно это было… Её Павлику сейчас было бы 65 лет, если бы не тот пожар, в котором погибли оба её родных человека: муж и сын. А Пашеньке тогда было столько же лет, сколько и Генке сейчас. Больно вспоминать это… Почти полвека скоро, как это случилось, а душа болит до сих пор.
Думала ли Мария Ивановна, что доживёт до таких лет? Скоро её юбилей – 90 лет исполнится в следующем мае. Здоровьем её бог не обидел, справляется сама со всеми делами. Вот только зрение стало портиться, да зубов почти совсем нет, приходится протез съемный носить.
Ох уж этот протез! Сколько раз она его теряла! Однажды – так и не нашла. Заказала новый, неделю ходила без зубов, питалась только молоком и манной кашей. А потом, когда получила новый, оказалось, что старый провалился в пододеяльник. Пододеяльник она постирала в машинке, а когда высушила его, то и заметила в нём свою челюсть. Стало у неё, с тех пор, две верхних челюсти.
Забавная эта Мария Ивановна. Всё стремится делать сама, любит повторять, что в её возрасте нельзя давать себе поблажек по двум причинам:
Первая – суставы должны постоянно работать, а то заржавеют и тогда – ханА всему организму.
Вторая – надо успеть пожить как можно дольше. Туда (она показывала пальцем вверх) мы всегда успеем. А когда шевелишься, значит живёшь и ощущаешь эту самую жизнь.
Пока человек молод, ему кажется, что жизнь такая длинная и он о её финальной черте не задумывается. А когда этот человек достигает солидного возраста, то начинает думать о том, сколько ему ещё осталось. Видимо, поэтому многие пожилые люди начинают ценить время и стремятся побольше успеть. Не все, конечно. Некоторые ложатся на диван и ждут, когда за ними придёт подруга с косой.
Мария Ивановна не такая. Она человек активный, посещает какие-то кружкИ, встречается со школьниками, которым рассказывает про голодные годы Ленинградской блокады, зимой ходит с палками – скандинавская ходьба, называется. Её весёлый и не вздорный характер нравится людям и они к ней тянутся.
Незаметно, золотая осень превратилась в серую и ненастную. Листья с деревьев облетели, а скоро и снег стал частым гостем. Он ещё не ложился на землю ковром, а таял, немного полежав, но зима упрямо приближалась. Ребята готовились с сдаче зачётов и к первой зимней сессии.
На каникулы, которые должны начаться с 25 января, они собирались поехать в деревню к Вадиму – надо помочь его маме заготовить дров. А на новый год, мама Вадима собиралась приехать к ним, чтобы вместе с сыном встретить этот праздник. Мария Ивановна была не против и, кажется, даже обрадовалась, что будет в новогоднюю ночь не одна.
… … … .
Давно, в этом стареньком доме на окраине Великого Новгорода, не было такого праздника! Ребята купили на базаре пушистую ёлку, игрушки и всякую мишуру к ней. Оказалось, что у Марии Ивановны есть ёлочная гирлянда, которая почему-то не включалась, но Вадим быстро нашёл причину и гирлянда загорелась множеством разноцветных лампочек.
Галина Петровна, мама Вадима, привезла из деревни запеченного в русской печке гуся, разных солений-варений и вишневой наливочки, собственного производства.
Помолодевшая от приятных хлопот Мария Ивановна, сидела за столом в красивой шёлковой кофточке, с кудряшками на голове, которые ей помогла сделать Галина Петровна. Ждали бой курантов…
И вот он наступил, 2020-й год!
Никто в ту ночь не догадывался, что несёт он людям…
…Был объявлен карантин, при котором надо было соблюдать ряд ограничений. Ребята собирались поехать на каникулы в деревню к Вадиму, но внезапно заболела Мария Ивановна. Началось всё с лёгкой простуды, но через день у неё стало затрудняться дыхание и появились явные симптомы новой болезни.
От госпитализации она отказалась, сказав, что если ей суждено умереть, то это случится дома, а не в больнице. Врач скорой помощи выписала ей лекарства и уехала, взяв у пациентки расписку об отказе от госпитализации. Гена не отходил от больной старушки. Он поил её клюквенным морсом, натирал ей спину согревающими мазями, следил за приёмом таблеток.
Они с Вадимом договорились, что тот поедет на каникулы к маме, которой надо помочь с заготовкой дров, а Гена не оставит в одиночестве свою хозяйку и будет её выхаживать. Так они и поступили.
Был момент, когда Мария Ивановна была на грани своего выживания, но Генка, в такие минуты заставлял её кричать, чтобы из лёгких выходил углекислый газ. Он сам так решил, ему казалось, что это правильно. И она кричала. Как могла. Громко и долго: – Хха-а-а-а-ааа!.. Хха-а-а-ааа!...
Это повлияло или же то, что у Марии Ивановны очень сильная жажда жизни и неплохой иммунитет, но после кризиса она почувствовала себя легче и стала медленно поправляться. К приезду Вадима из деревни, она уже могла самостоятельно сидеть, хоть и была ещё очень слаба.
Болезнь, однако, настигла и Генку…
Не мудрено – он заразился от хозяйки, когда ухаживал за нею. Занятия в институте перевели на удаленку и Гена не стал вызывать врача. Болел он не очень тяжело, но надолго потерял обоняние и ощущение вкуса.
… … …
Страна словно вымерла: улицы городов были пусты, только кое-где ходил патруль, да курьеры развозили по домам заказы из магазинов. И маски… кругом маски, без которых нельзя было выходить из дома…
Приближались майские праздники и традиционный День Победы. Первый раз Мария Ивановна не поедет 9 мая в родной Ленинград, где на Пискарёвском кладбище похоронены её родители и старшие братья.
Каждый год она нанимала соцработника для её сопровождения в город детства, а в этом году, из-за плохого состояния и почти полной потери зрения, она от такой поездки вынуждена была отказаться. Да и что толку? Всё равно, говорят, что на кладбище в этот раз будут пускать не всех, а только блокадников по пропускам.
11 мая, накануне своего девяностого дня рождения, она вызвала по телефону нотариуса и попросила Генку его встретить и проводить к ней. Они больше часа сидели в комнате старушки и о чём-то разговаривали. Генка слышал, как они перебирали какие-то бумаги, нотариус что-то говорил, а Мария Ивановна молча слушала.
Наконец, дверь её комнаты приоткрылась и выглянувший из комнаты нотариус, позвал Геннадия зайти к ним:
– Геннадий Иванович Мальцев, с сегодняшнего дня, Вы являетесь полноправным владельцем этого дома и шести соток земли под ним. Такова воля дарительницы Тимофеевой Марии Ивановны, – с этими словами он вручил растерянному Генке Свидетельство о дарении.
– Вы должны будете немедленно зарегистрировать его в Росреестре, – добавил он и дал Генке ручку, чтобы тот расписался в какой-то книге.
– Мария Ивановна, зачем Вы..? Живите долго, Вам самой этот дом ещё пригодится, – пряча заблестевшие от слез глаза, дрогнувшим голосом сказал Геннадий.
– Нет, сынок… Я уже своё отжила, хватит мне. Я и так задержалась на этом свете. Пора и честь знать, – спокойным, но уверенным голосом, ответила ему женщина.
– Ты стал для меня моим Павликом. Ты возился со мной во время моей страшной болезни так, как не всегда родной сын возится с матерью. Благодаря тебе я дожила до своих девяноста лет. Я полюбила тебя, как родного и хочу, чтобы ты похоронил меня и, хоть иногда, вспоминал добрым словом, – с этими словами она достала из-под подушки объемный пакет и протянула его растерянному Генке:
– Тут деньги. Их хватит на мои похороны, а остальные потрать на своё образование. Я хочу, чтобы ты стал успешным и счастливым… Обещай мне это… – Мария Ивановна обняла парня и ласково погладила его по спине.
Нотариус, глядя на всё это, прослезился и, неловко попрощавшись с Марией Ивановной, попросил Генку проводить его до калитки:
– Не обижай её… Хороший она человек, – сказал он на прощание.
Зайдя в дом, Генка встретился с вопросительным взглядом Вадима, но, ничего ему не сказав, прошёл в комнату Марии Ивановны. Он нежно обнял женщину, прижался щекой к её щеке и тихо сказал:
– Я не знал свою маму, моя бабушка точно так же, как и Вы, заботилась обо мне, как никто и никогда больше. Я очень Вам благодарен и клянусь, что, пока живу, буду помнить о Вас, дорогая Мариванна…
… … …
Утром следующего дня, Вадим поехал на вокзал встречать свою маму, а Генка ждал курьера, который должен был доставить любимый торт Марии Ивановны. Он заказал его накануне. Торт был оформлен в “юбилейном” исполнении. Среди разноцветного венка из кремовых роз, на красивой подставочке, возвышалась золотистая цифра 90…
Они вчетвером сидели за уставленным разными вкусностями столом и не уставали поздравлять свою любимую Мариванну, желая ей здоровья и долгих лет жизни.
Юбилярша была счастлива, но вид у неё был болезненный и усталый. Через какое-то время, она попросилась лечь в кровать, сказав, что очень устала...
...........
Маша видела себя маленькой девочкой, в голубеньком ситцевом платьишке, бегущей по огромному полю с ромашками. Она радостно бежала к маме. Лёгкий ветерок трепал её пушистые светлые волосы, а там, вдали, ей призывно махали руками братья и папа…
.....
Вадим с Геннадием вечером вернулись с вокзала, проводив на автобус Галину Петровну. Генка заглянул в комнату Марии Ивановны, увидел, что она спит, улыбаясь во сне и, тихо прикрыв дверь, пошёл к себе в комнату.
Утром Генка проснулся первым. По привычке, он заглянул в комнату старушки и увидел, что та лежит в той же позе, что и вчера и, с той же улыбкой на лице. Он вздрогнул и подбежал к ней – ее холодная рука безжизненно опустилась вниз…
Похоронили Марию Ивановну на городском кладбище. С этим возникли проблемы, так как надо было предоставить справку, что она умерла своей смертью и не являлась инфицированной новой болезнью. Врач, которая наблюдала женщину, выдала такую справку и похороны состоялись.
Ребята вернулись в осиротевший дом, где долго не могли привыкнуть к отсутствию в нём хозяйки…
Геннадий поклялся, что как только “встанет на ноги”, то обязательно откроет в этом доме “Музей блокадницы”, благо, они с Вадимом, в комнате Мариванны, нашли много разных вещей, которые станут достойными экспонатами такого музея.
Этот рассказ – повествование о том, что иногда чужие люди становятся родными, в то время, как родные – довольно часто отрекаются от своих…
____