Посидев немного в одиночестве, размышляя над происходящим и пытаясь решить, как ей лучше поступить,
(я должна ему всё рассказать)
(я не обязана ему ничего рассказывать)
(он всё равно узнает рано или поздно)
(вот пусть сам и узнаёт)
(но это нечестно по отношению к нему)
Возразить было нечего: это было нечестно и несправедливо по отношению к нему.
Дина вышла из комнаты Марка и прошла на кухню. В квартире было очень тихо, и эта тишина угнетала. Она была бездонной и холодной, бесконечной, как вселенная и такой же чёрной.
Вид из окна тоже особой радости не доставлял: спутанные ветки деревьев, на которых лежал тонкий слой снега; обрывки листьев, которые пожалел ветер, ну, или которые он решил оставить на потом; мрачные дома, отчаянно кутающиеся в собственное одиночество; мрачные люди, которые устали от серости и холодов.
В жизни Дины уже был такой период, и она с ним…
— Не справилась, — сообщила девушка пустой комнате, в которой ещё сохранилось едва ощутимое тепло Марка и запах его туалетной воды.
Она действительно не справилась, потому что не смогла одна тащить на себе то, что произошло 13 октября. Сейчас же рядом с ней был Марк, который искренне хотел помочь. Дина понимала это, но сознательно отвергала его помощь, потому что обида на него была сильнее страха.
Нужно было решать, чего она хочет больше: быть с ним или продолжать эту никому не нужную игру в обиженную девочку.
— Или будь с ним и забудь о том, что когда-то он тебя отверг, или скажи ему, чтобы отваливал, — со злостью воскликнула Дина, — глупо. Глупо, глупо, глупо!
На кухне она достала из холодильника бутылку виски и налила себе немного в бокал, потом подлила туда гранатового сока. Льда не было, но в морозильной камере Дина обнаружила пакет замороженных ягод ежевики.
— Нормально, — пробормотала она и бросила в бокал несколько ягод, — вообще супер. Бухаю в чужой квартире чужой вискарь.
— Ну, это лучше, чем разговаривать сама с собой, — послышался за спиной голос Вероники. Дина дёрнулась от неожиданности и пролила часть коктейля на рукав рубашки Марка.
— Составлю тебе компанию. Не против?
Дина не была против.
Наверное.
Она ещё не решила это для себя, но выгонять Веронику из её же кухни точно не собиралась.
Вероника подошла к холодильнику, достала оттуда виски с соком и начала готовить себе коктейль. Какое-то время Дина молча наблюдала за ней, потом не очень уверенно спросила:
— Ты на меня злишься, да?
— Блин, за что? — воскликнула Вероника и достала из шкафчика две трубочки, одну протянула Дине, — почему я должна на тебя злиться? Дина?
Она не удивилась, в это могло означать только одно: Вероника знала о страхах Дины. И рассказать ей о них мог только один человек.
— Ну, из-за меня он бросил Олю, — Дина взяла трубочку, сунула в коктейль, но пить не стала.
— Это его жизнь, — ответила Вероника, — я люблю брата, и Оля мне никогда не нравилась.
Они выпили. Погода за окном по-прежнему оставалась мрачной и серой, но небо явно потемнело и как будто слегка набухло, возможно, под тяжестью снега.
Недолго им искать Жанну, — подумала Дина, — ох, недолго.
— Вчера я случайно услышала разговор Данила с Марком. Брат сказал, что у тебя проблемы, и он приехал сюда ради тебя. Первый раз слышу, чтобы Марк говорил так о девчонке. Ради тебя. Я подумала, что это… аргумент.
— Но я преследовала его…
— Пока не повзрослела и не поумнела. Дина, ты мне нравишься. Всегда нравилась. Просто ты была намного младше, поэтому мы не общались в школе. Но это не значит, что ты мне не нравишься.
Они снова немного помолчали.
— Тебе тут не очень уютно, да? — спросила Вероника.
— Тут классно. Можно принимать душ, сколько угодно. И под дверью не стоит толпа жаждущих. Как в общаге. Там можно нормально помыться часа в три утра. Я иногда так и делала. А потом благополучно просыпала на первую пару. Ну, а потом на вторую.
Вероника понимающе улыбнулась.
— Тяжело втягиваешься?
— Нормально. Тяжело, но нормально. Мне нравится.
Они отпили ещё немного. Потом ещё и ещё. Вероника сказала, что сидеть на кухне не очень удобно, и предложила перебраться в комнату. Дина согласилась. Она была благодарна сестре Марка за то, что она не задаёт лишних вопросов. Неудобных вопросов. Например, о маме.
(почему ты ночевала здесь, а не дома?)
Или:
(а мама в курсе, что ты приехала? нет? а ты ей скажешь? нет? а почему?)
Дина боялась этих вопросов, потому что не знала, что на них можно ответить. Правду? Но даже Марк не знал всей правды. Догадывался, конечно, но не больше.
К тому времени, когда пошёл снег, алкоголь начал действовать, и проблемы перестали казаться чем-то ужасным и неразрешимым.
— Я не понимаю, почему Марк вдруг обратил на меня внимание, — сообщила Дина Веронике, глядя на хлопья снега за окном. Очень скоро они должны были превратиться в мелкую крупу. Или песчинки снега. Или мошкару, которая кружит летними ночами у фонарей. И Дина знала, что будет потом: сорвётся ветер, который будет выть всю ночь, рассказывая им какие-нибудь жуткие сказки Андерсена или братьев Гримм.
Или ещё кого-нибудь.
(однажды осенью, 13 октября, поздно вечером красивая девочка возвращалась домой от подруги)
(не надо говорить о себе в третьем лице, прими то, что случилось, и всем станет легче)
(но ты не знаешь, что случилось)
— Ты не думай об этом, — сказала Вероника, и Дине пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, о чём они говорили.
(я не понимаю, почему Марк вдруг обратил на меня внимание)
— Может быть, это просто желание помочь мне с моими проблемами? И только?
Вероника задумчиво посмотрела на девушку, потом подошла к окну и перевела его из режима «зимнее проветривание» в режим «открыто». Дина знала, что последует за этим: щелчок зажигалки, запах сигаретного дыма и история из жизни, которая должна как-то объяснить поведение Марка.
— Не холодно? — спросила Вероника.
— Нет. Всё хорошо.
— Отлично.
Дина подлила себе в бокал ещё виски. Если вначале она ещё как-то контролировала его количество, то теперь не видела в этом смысла. Они с Вероникой уже напились. Несильно, но напились.
— Марк до последнего надеялся, что мать одумается, — сказала Вероника и подкурила сигарету, с явным наслаждением затянулась и вопросительно посмотрела на Дину. Девушка покачала головой, не решаясь мешать виски с сигаретой.
— Он бегал к ней тайком от Влады… ну, как тайком. Влада знала об этом, но понимала, что лучше не вмешиваться. Марк давал ей деньги, выгонял из квартиры весь этот сброд, который она приглашала, убирался, покупал… — Вероника махнула рукой, — тащил из дома продукты для неё. Иногда даже прогуливал школу. Корче… он пытался… не знаю, что он пытался и на что рассчитывал.
Она глубоко затянулась, а Дина выпила, вспоминая, как однажды сказала Марку фразу, о которой жалела до сих пор: разберись сначала со своей мамой. Она прикусила нижнюю губу, подавив в себе внезапное желание расплакаться.
— Понимаешь, в его понятии… в его мире это выглядело так: я должен любить и оберегать маму, потому что она моя мама. И он любил её. И оберегал.
Поднявшийся ветер, пока не очень сильный, радостно трепал снежинки, бросая их в окно. Вероника смахнула с подоконника подтаявшую влагу.
— В одиннадцатом классе я познакомилась с Денисом. Просто начали с ним переписываться, потом обменялись фотками, потом… короче, он приехал на мой выпускной. Ну, это было круто, я жутко волновалась, конечно. Сначала всё было в порядке, а потом в ночной клуб, где мы праздновали выпускной, пришла она.
— Ваша мать? — шёпотом спросила Дина. Она видела, что даже спустя определённое количество лет, эти воспоминания причиняют сестре Марка боль. Она не простила, и прощать не собиралась. Не только из-за того, что случилось на выпускном, но и из-за Марка, который… как сказала Вероника? В его мире это выглядело так: я должен любить и оберегать маму.
— Да. Наша мать. Пьяная в стельку. Она начала хватать меня за руки, что-то говорить… поздравлять, наверное. Это был… кошмар, Дина. Я убежала из ночного клуба домой. Обвинила во всём Марка. Говорила ему, что из-за него мать считает, что ей всё позволено. Он как раз был дома на каникулах. Я… Как только я его не обзывала. А он… — Вероника замолчала и с несчастным видом посмотрела на Дину, — а он просто молчал. Думаю, в тот момент он понял всё. Думаю, в тот момент ему было гораздо тяжелее, чем мне, но я не хотела этого понимать. Его молчание… — Дине показалось, что Вероника пытается сдержать слёзы. Всё правильно. Алкоголь усиливал эмоции.
— Но речь сейчас даже не о Марке. Я была уверена в том, что Денис больше даже не посмотрит в мою сторону. Кто я? Дочь алкоголички? А он парень из приличной семьи.
— Но ты ошиблась.
— Он пришёл. Я столько всего ему наговорила, вспомнить страшно. Мы не должны встречаться. Ты найдёшь себе другую. Так будет лучше для тебя… короче…— Вероника сделала затяжку, но теперь она выглядела спокойной и расслабленной, — он выслушал меня молча, и в тот момент мне это казалось катастрофой. А потом он просто взял меня за руку и предложил прогуляться. Мы гуляли всю ночь, и к этой теме больше не возвращались. Он просто продолжил со мной общаться, как будто никого не было. Ну, потом мы обсудили это, конечно, но это было уже потом.
— А Марк? — спросила Дина.
— Больше не общается с ней. Но это я к чему… — Вероника сделала ещё одну затяжку и выбросила сигарету в окно, трезвой бы она себе такого не позволила, — не надо решать за Марка, как он поступит и что сделает. Не пытайся понять, почему он что-то сделал или не сделал. Это его решения, и он имеет на них право, так ведь?
Она вернула окно в режим зимнего проветривания.
— Только он знает, что для него лучше. Не ты, я или Влада. Понимаешь?
Дина понимала.
— А теперь, Дина, нужно что-то приготовить на ужин. Они придут уставшие, замерзшие и голодные…
(продолжение👇)
_______________________________________
🔗Ссылка на подборку «Пустота: сны об одиночестве»
#одержимость#отношения#убийства#мания#жертва#преследование#любовь