Практически по Окуджаве, музыкант играл на скрипке. А потом – на синтезаторе и ещё каких-то неведомых «коробочках»
В ближайшие выходные в городе пройдёт фестиваль локальной клубной культуры «Омск не спит»(16+). Организаторы обещают окунуть омичей в атмосферу девяностых и нулевых, когда они (или их родители, если говорить о молодом поколении) зажигали на танцполах ночных дискотек. В фестивале примут участие как ветераны омского диджеинга, так и представители новой волны. С одним из них – музыкантом, специалистом по модульным синтезаторам, создателем собственных электронных инструментов, преподавателем Омской школы диджеев Urban Кириллом Поспеловым (Billabonna) «Четверг» сегодня знакомит читателей.
– Кирилл, расскажите, пожалуйста, о вашем проекте Billadonna, о самом творческом псевдониме.
– У меня было несколько сайт-проектов до этого, и там была разножанровая достаточно история, а здесь уже более конкретная. Для меня это стало определённым челленджем, по итогу которого я сфокусировался и определился. Это не значит, что я больше не пишу в других музыкальных жанрах, но на публике позиционирую в основном индастриал, техно и лоуфай-хаус. Псевдоним выбрался сам по себе как-то. Не знаю, просто это звучно и есть контраст определённый, потому что предыдущие были, так сказать, более «няшные». Какой-то сумасшедшей концепции в этом искать не стоит. Проект существует три года, а в целом в музыке я с детства.
– Скажите, а как вы пришли к электронике, ведь родители наверняка усаживали вас за скрипку или за рояль?
– За скрипку – да. Но это был мой собственный выбор, кстати. У меня мама музыкант, преподавала вокал для детей. Папа любил пластинки, там Doors, Led Zeppelin, Pink Floyd, и я много тоже слышал в детстве. А как-то по телевизору показывали скрипичный концерт, и меня это так впечатлило, что я сам попросил родителей отдать меня в музыкальную школу. Отучился там пять лет из семи, потом ушёл и стал самообразованием заниматься. С годами гитара появилась, у нас была даже команда, играли тяжёлый рок. Ну а так как мне была интересна музыка в целом, то, когда я уже учился на режиссуре в институте культуры, параллельно пошёл ещё на хоровое дирижирование. Там тогда была прекраснейший педагог Лариса Александровна Сабитова, она разрешила мне посещать занятия. Я выступал вместе с хором, и это тоже был такой классный экспириенс, опыт. Вот тогда уже я начал пробовать себя в плане написания музыки, а когда ты делаешь ту же оркестровку на компьютере, это уже можно назвать электронной музыкой, просто инструменты более классического содержания. Со временем у меня появился контроллер, ноутбук. Я переехал в Петербург, играл там на опен-эйрах, ездил на фестивали. Но вот с компьютерами всё время же какая-то беда, даже если они хорошие в целом. То ресурса не хватает, то ещё что-то. Кажется, что возможности компьютера безграничны, но в какой-то момент он говорит: я больше не справляюсь. И я стал смотреть в сторону старого формата – это когда у тебя есть реальные инструменты и ты на них играешь, там синтезатор, грувбокс, сэмплер, сиквенсор. Ты пишешь музыку как гитарист, басист, ударник, и все эти «музыканты» у тебя есть, только управляешь ими ты сам. И так я собрал все необходимые инструменты, основной модульный синтезатор, и стал на них играть и писать.
– В ваших музыкальных композициях можно услышать звуки, происхождение которых – загадка. Говорят, вы используете экспериментальные инструменты, которые сами и создаёте?
– Есть такая история. В какой-то момент ты исчерпываешь себя, перегораешь, наверное, и хочется какой-то свежести, поиск чего-то нового происходит. Так я стал пробовать контактные микрофоны, это такие маленькие диски – их можно к чему угодно приклеивать и снимать звуки. Причём с предметов, которые на первый взгляд к музыке никакого отношения не имеют: пружины от часов, металлическая пластинка, проволока. Есть у меня такой инструмент, который может записывать звуки внутри себя через микрофон и потом видоизменять их: завышать или занижать тональность, играть кусочками из записанного. Звук получается аутентичный, живой, он погружает в пространство, в атмосферу. Я сам паял, клеил эти коробочки. И вот есть же куча синтезаторов, которые классно всё делают, а у тебя неидеально совершенно, но в этом свой шарм, своя живость.
– То есть это такие эксклюзивные инструменты, которых нет больше ни у кого?
– Нет, почему, есть люди, которые купили, поддержали меня и теперь этими инструментами тоже пользуются. Нравится им. Например, вот такой инструмент, который называется «Омск-1». Это дрон-генератор, он генерирует квадратную форму волны, у него есть ручка повышения-понижения тона, есть возможность сделать пульсацию. То есть в какой-то момент одна нота играет, в какой-то другая, и это ритмически во времени организовывается. Он реагирует на свет, можно воздействовать на него, посветив, и прибор будет откликаться. И вот у меня была небольшая партия таких приборов – все разошлись. Вообще ставить это на поток, на продажу у меня нет желания. Конечно, зарабатывать на изобретениях – это классная идея, но тогда ты уходишь от творчества, музыка отодвигается на второй план, и интерес пропадает. В общем, это как-то не моё.
– Уже полгода в Омске существует Школа диджеев. Какие навыки необходимы диджею и вообще насколько востребован диджеинг сегодня?
– Основная задача диджея – создавать настроение, уметь управлять публикой, которая танцует. В смысле понимать, что происходит на танцполе, и в соответствии с этим ставить композиции. В целом что нужно диджею – это иметь хорошую музыкальную базу, коллекцию и хорошую разноплановую наслушенность. Плюс навык игры и подачи материала. Востребованность есть, в городе много заведений, где требуется музыкальное сопровождение мероприятий. Но есть и конкуренция. Вообще я всем говорю: если вы хотите реально зарабатывать на музыке, то будьте готовы к тому, что вложиться придётся немало. И не только в материальном плане.
– Сами сейчас выступаете в качестве диджея?
– Крайне редко. Иногда, когда проводим в нашей школе дни открытых дверей или когда приглашают куда-то. Но мне всё-таки больше нравится выступать в качестве музыканта.
– Вы уезжали в Петербург и вернулись. Почему?
– Ну, так случилось. Я там жил, работал какое-то время, потом вообще уехал путешествовать, а потом вернулся в Омск и понял, что в Питер обратно не особо-то и хочу. Я поехал туда, когда все поехали, когда говорили, что здесь ничего интересного не происходит и надо валить отсюда. Я подумал, что, наверное, действительно так. А потом пришло понимание, что если сам ничего не делаешь, ничего и не делается. В Питере всё те же самые ребята по сути, и движ весь тот же самый. Они просто собираются, коммуницируются, общаются и какие-то идеи начинают реализовывать. Так почему здесь не делать это? То, что там всё готовое и тебя ждут с распростёртыми объятиями – это миф, ты там ещё больше никому не нужен, фактор одиночества в больших городах гораздо выше. Визуально все весёлые, все друг с другом, а по факту каждый сам по себе. Чем Омск плохой? Я был в разных городах России и могу сказать, что Омск вполне себе достойно смотрится во многих отношениях. И культуру тут можно развивать, надо просто объединяться, общаться, приносить свои идеи.
– Фестиваль «Омск не спит», который стартует в эту субботу и в котором вы принимаете участие, что это за мероприятие?
– У него будет отсылка к культуре нулевых. Тогда у нас более сильно была развита электронная сцена, были разные клубы, куда привозили и мировых звёзд – для своего времени это было очень круто. И достаточно долго существовало такое течение. Все, кто к нему имел отношение, решили сейчас вспомнить былое. Поговорим об электронной музыке, о разных её аспектах. Я проведу лекцию по модульным синтезаторам – как это работает, ну и играть, конечно, буду.
Беседовала Эльвира КАДЫРОВА.
Фото автора.