Прежде тем, как приступить к третьей главе «отечественных записок» о хоккее с мячом, хочу рассказать про неожиданный эффект первых двух. Их вы можете прочитать здесь – вот первая часть, а вот вторая. После их выхода ко мне стали обращаться люди, которым тоже захотелось поделиться воспоминаниями. Одни рассказывали детали, которых я не знала, другие просили написать про интересные случаи, третьи решили, что им тоже пора начать записывать! Словом, эти записки, которые я пишу-то больше для себя, неожиданно раскачали в душах людей нечто важное: к ним пришло Неравнодушие.
Не исключаю, что эта серия вообще превратится в некий всероссийский проект: с «кулуарными» подробностями, насколько это возможно, с «внутренней кухней» спортивного журналиста, которую можно раскрыть – до определенной степени, чтобы не загреметь под суд. Это – и повод вспомнить о ветеранах спорта, которым тоже есть что рассказать. Словом, начало положено.
А теперь, как говорится, – стихи!..
Итак, в предыдущей серии мы остановились на сезоне 2001/2002, когда после чересчур теплой осени из «Сибсканы» уволили главного тренера Юрия Лахонина. Вместо него пришел Виталий Лазицкий. Сезон тогда был не очень – начало провалено, да и вообще…
Но мы с друзьями продолжали ходить.
Я уже писала, что мне очень хотелось работать именно спортивным журналистом. Но в газете «СМ Номер один», где я работала, эта ниша была занята. Не было бы счастья, как говорится, да несчастье помогло.
Газета выходила ежедневно, с понедельника по пятницу. Однажды летом (это был 2002 год) по коридорам разнесся приглушенный слух: что будет какое-то собрание… Почему такая таинственность в лицах – было неясно.
Но на собрании объяснили все. Газету из ежедневной сделают еженедельной и сократят значительную часть коллектива. В основном наш отдел оперативной информации. Я выслушала объявление и вернулась в кабинет дописывать статью.
- Зачем? – удивился коллега, которого тоже сократили.
- Но я же людям обещала. Доделаю – потом пойду.
Статью в редакции взяли, слегка удивившись. И даже заплатили за нее гонорар.
В бухгалтерии выдали, как положено при сокращении, оклад за два месяца. На эти деньги я купила по объявлению свой первый компьютер «Пентиум II». Открыла для себя пасьянс «Косынка» и на время забыла, что на дворе лето, и можно купаться.
ГАЗЕТА «ЖИЗНЬ»
Вскоре меня пригласили работать в газету «Жизнь». Оторвавшись от пасьянса, я с удовольствием пошла. Правда, меня опять посадили на оперативную информацию. Зато начальником отдела. Но вскоре я перешла на редактора спортивной полосы, так как набрать людей в отдел оперативной информации не удавалось. Иногда кандидаты не устраивали редактора Наташу, но чаще – она их. Наташа никогда не работала в журналистике, но решила, что строгая дисциплина ей поможет справиться. Она не разрешала болеть даже с высокой температурой. Однажды мне пришлось идти на хоккей с температурой тридцать девять. В другой раз Наташа не могла найти талоны на такси и обвинила в этом журналистку Юлю на таком основании: «Но я же не могла взять!»
Наверное, ей было скучно одной в редакции, потому что, сдав материалы, мы все равно не могли идти домой. Надо было дождаться, пока их сверстают. Верстка обычно шла до трех ночи. Домой надо было ехать на такси за свой счет. Наташа уверяла, что это называется внимательным отношением к работе.
При таком внимательном отношении все сотрудник разбежались довольно быстро, и газета закрылась. А могла бы жить до сих пор… Потом мы, бывшие коллеги, шутили: «Мы все ушли из «Жизни».
Здесь я работала недолго, и особо рассказывать нечего, кроме одного забавного случая.
Начинался хоккейный сезон. «Сибскана» играла с читинским «СКА-Забайкальцем». Перед этим в Чите было поражение, и мы с товарищами переживали за результат. Товарищи – это верстальщик Паша, офицер и красавец, фотограф Сергей Игнатенко, и иногда – Женя Пушкарев, криминальный репортер. Да, на новом рабочем месте я тут же сколотила кружок любителей хоккея с мячом. Чем была недовольна редактор Наташа.
На ту игру с Читой я позвала подругу Валентину, которая пошла на хоккей впервые. Потом она стала заядлой болельщицей, а тогда ей жутко не понравилось: холодно, ничего не понятно, мяч не видно!..
Чтобы было не так холодно, болельщики на секторе вспомнили традицию: наливать за каждый гол нашей команды. Помня о поражении на выезде, они решили, что первый гол может стать и последним, и старались наливать побольше. Я вовремя остановила щедрую руку, помня о коварстве этого метода, когда потом попадаешь в тепло. А нам сразу после игры нужно было сдавать номер. От меня ждали текст про хоккей, от Сергея – фото, а на Паше была верстка всей газеты.
«Сибскана» в этот день была в ударе и выиграла крупно – наши забили, кажется, восемь раз. Гости один.
Что было после…
Редакция находилась на сквере Кирова, где магазин «Евразия». От «Труда» довольно близко. Но тогда мне показалось далеко, и в редакцию я доехала автостопом. Села писать статью, сразу решив, что она будет максимально короткой. Но даже такой объем я почему-то писала очень долго.
Внезапно… произошло нечто, не поддающееся объяснению: в редакции кто-то начал ржать. Реально изображать лошадь человеческим голосом:
- И-и-и-гого!
Я решила, что схожу с ума. Тут в кабинет вошел верстальщик Паша – офицер и красавец. Вошел на четвереньках. При этом слегка подпрыгивал и кричал:
- Ии-го-го! И-го-го!
Лицо у него было значительное и веселое. Я застыла: что происходит?
Тут в кабинет вкатились два сорванца – маленькие дети фотографа Сергея Игнатенко. Они немедленно оседлали Пашу и поскакали на нем в сторону окна. Оказалось, Сергею не с кем было их оставить дома, и он привел мальчишек в редакцию. Пока редактора Наташи не было, Паша решил поиграть с ним в лошадки.
Все разрешилось счастливо и благополучно. Свою статью я наконец сдала. Дольше всего мне не давалась подпись – имя автора: «Ника ПЕСЧИНСКАЯ». Но и этот рубеж покорился.
Утром я, как обычно, с волнением подошла к киоску – посмотреть свежий номер.
На последней странице, где спорт, во всю полосу красовалось фото счастливого тренера Сергея Лихачева. Где-то на его фоне слегка затерялась моя статья. Она была подписана…
Потом мне сказали, что я не при чем, это при верстке слетела какая-то программа... Но статья была подписана: «Ни СИНС».
Славное племя спортивных журналистов приняло меня в свои ряды.
«ЭКСПРЕСС ГАЗЕТА»
В газете «Жизнь» я проработала недолго, а потом меня позвали в «Экспресс газету». Им был нужен журналист на разные темы, но я убедила редактора Светлану Замарацкую, что к ним надо добавить спортивную полосу. И мне пошли навстречу.
Конечно, хотелось работать чисто спортивным журналистом, на освобожденной основе. Ведь в спорте море времени уходит на просмотр игр и соревнований. А по остальным темам писать когда?! «Освобожденные» спортивные журналисты ходили куда хотели и писали, когда им удобно. Мне такого счастья не выпадало.
В Иркутске тогда было только одно чисто спортивное печатное издание – газета «Наша Сибскана». Но там работали такие матерые товарищи, до которых мне было далеко.
Так что лучше быть редактором полосы в «Экспресс газете», чем вообще нигде.
Однажды мою статью про толкателей ядра прочитал директор легкоатлетического манежа и вывесил на информационном стенде. Мне было очень приятно. С тех пор он покупал каждый номер и вывешивал в манеже спортивную страницу.
Кстати, про легкую атлетику. Часто спрашивают: а есть ли у меня какие-то спортивные достижения?
Сразу скажу: ни хоккеем с мячом, ни вообще игровыми видами спорта я не занималась. У меня был первый спортивный разряд по легкой атлетике. Если это кому-то о чем-то говорит, то мое время: 60 метров – 7,7 сек, 100 метров – 12,7 сек, 200 метров – 26,6 сек, 300 метров – 41,3 сек, 400 метров – минута ровно. И еще однажды я рискнула выступить на тысяче метров на спартакиаде ВСЖД «Бодрость и здоровье». Там было интересно, к тому же хорошие призы, и платили суточные. Я работала в газете «Иркутская электричка», имела карту сотрудника МПС, и меня допустили.
Кросс был в парке Парижской коммуны, где спуски и подъемы, а финиш в горку. И я даже сумела кого-то обойти на финише и стать третьей, но чуть не померла после такого опыта. И больше его не повторяла. Время – 3.20,1. Мне тогда подарили весы, они живы на даче до сих пор.
Еще в школе я занималась тхэквондо. Тренировки нравились безумно, но до соревнований не дошло. Характер у меня тогда был абсолютно не бойцовский. Мне с детства не разрешали самой принимать решения, говорили, что старшие всегда лучше знают. Я была скромная девочка, ходила в музыкальную школу и играла на скрипке. Мечтала о спорте с ранних лет, но родители не допустили.
Причем непонятно: почему? В школе я подтягивалась двадцать раз, обгоняла почти всех пацанов. В 12 лет в пионерском лагере прыгнула в длину на четыре метра – без разминки, с небольшого разбега. Обыграла всех, включая мальчишек старших отрядов. Но шли тяжелые девяностые. Наш физрук в школе страдал русским пороком. Ему было не до соревнований. Родители заняты выживанием. Ходит девочка в музыкалку, пристроена – и ладно. Мало ли чего ей хочется!
Причем с моим эмоциональным, взрывным характером скрипка – это самый худший вариант. Никакого удовольствия от занятий я не получала. Возможно, многое зависело от учителей. Одно полугодие специальность вела Вера Геннадьевна Галеткина, солистка филармонии. И я на полгода полюбила скрипку. Потом опять разлюбила.
Когда у меня сломался смычок, из-за того, что я на него немножечко оперлась… Так ли уж случайно он сломался? У меня было два месяца счастья, так как купить новый было невозможно, дефицит. Потом нашелся старый мастер, сумел починить мой смычок, хотя все говорили, что это нереально. Спасибо ему, конечно.
В 14 лет, окончив музыкалку, я забросила скрипку на шкаф и сразу пошла в спортивный центр «Зенит» – записываться в спорт. Для моего возраста было только тхэквондо. Тренировки стали счастьем. Я ждала их, считала минуты. А летом мы ездили в спортивный лагерь «Чайка».
Уже в университете я попала в секцию легкой атлетики, но для серьезных успехов было поздно.
Мне кажется, именно потому я так стремилась стать спортивным журналистом – чтобы хоть как-то реализовать свою мечту быть в спорте.
Я вообще заметила, что самыми преданными спортивными журналистами часто становятся именно разрядники и кандидаты – те, кто испробовал вкус победы, но далеко не ушел. Профессиональных спортсменов в журналистике единицы. Елена Вайцеховская, а кто еще? Можете прямо сейчас начать писать имена в комментариях. Я имею в виду не телеведущих! А именно тех, кто создает материалы, работает с информацией, делает интервью и репортажи. Таких мало.
У меня даже есть соображения – почему так.
Для меня люди мастера спорта, а уж тем более международники и заслуженные всегда были как боги! О них хочется рассказывать: вот, смотрите! Вы не знаете, какие это люди?! Так я вам расскажу!
А если человек выигрывал на самом высоком уровне, то у него нет того восторга. Ну, выиграл – молодец, и что? Я тоже побеждал, да еще и покруче.
В Иркутской области в спортивную журналистику в разное время приходили призер Олимпиады по тхэквондо Наталья Иванова, МСМК по конькобежному спорту Артем Детышев, хоккеист «Сибсканы» Василий Карелин. Но не задержались. Им было интересно как жизненный этап, но не более. Кстати, сейчас спортивную передачу «Энергия спорта» в Иркутске делает МСМК Алена Мироманова. Это одно из исключений.
В общем, в конце 2002 года я стала вести в «Экспресс газете» свою полосу. И хотя это таблоид, ярко выраженное желтое издание, но рубрика довольно быстро стала популярной в иркутском спорте. В то время в газетах была мощная конкуренция, мы старались, чтобы нас читали. Делали упор на истории людей, на необычные репортажи, на спортивные семьи, историю спорта.
Помню, как я собралась сделать статью про Евгения Гришина. Он тогда уже «пропал с радаров», мы не знали, где он и как... Когда я спросила журналиста Николая Николаевича Евтюхова, он ответил, что у Евгения все плохо, живет в подвале…
Мы заволновались.
Я предложила редактору: надо разыскать его! Может, собрать денег и усилиями болельщиков хотя бы квартиру снять человеку? Пусть живет как хочет, но в человеческих условиях! Еду ему приносить. Редактор согласилась, но на следующий номер – на ближайший был уже запланирован другой материал.
Через номер, как мы и договаривались, вышла статья про Евгения Гришина.
Репортаж с его похорон…
Евгения не стало 23 января 2004 года.
Прощание было в холле стадиона «Труд».
Очередь желающих проститься с Евгением тянулась аж до площади перед Дворцом спорта, и не один час. Я забралась на самый верх трибуны и, как смогла, сделала фотографии.
Сейчас эти снимки, я так понимаю, единственные, которые остались с того прощания.
Люди шли и шли, и пора было делать вынос, но выход был плотно забит людьми.
- Я не знаю, что делать, там люди стоят! – сказала кому-то заведующая стадионом. Выход с другой стороны, на поле, был относительно свободен. Я подошла к заведующей:
- А вы скажите, чтобы в ту сторону двери открыли? Пусть Евгений в последний раз побывает на льду «Труда»…
Так и сделали. Мы стояли на трибуне, когда его вынесли.
- Шапки долой! – сказал кто-то из болельщиков. И головы обнажились. Я пыталась сделать фото, но ничего не видела из-за слез. Муж Данила забрал у меня фотоаппарат и сам сделал несколько кадров.
Когда Евгения несли, раздались аплодисменты. Это произошло само собой, и мы тоже хлопали, как после матча.
Люди стоя прощались со своим кумиром.
«ЖОРА БЫЛ АРТИСТ...»
Я часто думаю: что это было? Почему Евгений Гришин так упорно шел к своей гибели? Ведь среди его друзей были небедные люди, которые пытались его лечить, и хоккейный клуб «Сибскана» тоже многое сделал, чтобы вернуть его к нормальной жизни.
Мне кажется, разгадка может быть примерно такая.
У актеров есть такое понятие, как исполнитель одной роли. Это прекрасно – всенародная любовь, но если она слишком привязывает к одному образу, это не очень хорошо.
У Евгения Гришина была блестяще сыгранная роль – главный нападающий «Сибсканы», талант, настоящий лидер, кумир десятков тысяч болельщиков. Возможно ли уйти от нее добровольно?
Как-то мы ехали вместе в такси. Это было летом 1998 года, после серебряного триумфа.
- А вы на хоккей ходите? – издалека начал Евгений, обращаясь к водителю. Он не спешил, предвкушая момент.
- Конечно.
- А кто там самый лучший игрок? – продолжал допытываться Женя. Водитель странно посмотрел – дескать, что за тип, не знает очевидного? Пожал плечами:
- Гришин, конечно.
- Так вот это я! – гордо представился Евгений. Водитель опять странно посмотрел на него: решил, что человек шутит.
- Это правда я, Женя Гришин! – расстроился хоккеист. Я поспешила на помощь:
- Это на самом деле он!
На меня водитель тоже странно посмотрел и дальше ехал молча. Не поверил. Евгений огорчился – представление не состоялось. Его душа требовала признания и аплодисментов даже вне стадиона.
Мы часто слышим: «Вы должны быть артистами! Зрители хотят представления – так дайте им им эмоции!»
Лично я считаю такие советы совершенно бесполезными, потому что стать артистом по команде тренера невозможно. С этими качествами надо родиться.
Недавно я вспомнила Евгения Гришина, когда мне прислали видео, снятое 9 мая в музее под Иркутском. Пожилой человек с баяном в военной форме просто пришел в кафе, где сидели люди, и стал петь военные песни. Сидящие немедленно включились, стали подпевать и танцевать, и даже дети! Совершенно ясно, что у этого человека – сильные актерские способности. Рядовой гражданин так не сможет вовлечь неразогретую публику. Это талант.
В спорте тоже бывают такие люди. Вовлечь целый стадион с такой силой, чтобы все зрители превратились в одно целое, способен только человек с сильными актерскими качествами.
Они порой раздражают окружающих – ишь, красуется! Не может по-простому, ему покрасоваться надо!
Да, надо! Вот они такие. Творческие люди отличаются от прочих повышенной потребностью в любви и внимании. Это факт. Но с этим их стремлением покрасоваться они способны на чудеса.
- Я не знаю, как вам, а мне моя игра нравится! – Леонид Князьков вспоминает эту фразу Гришина.
В спорте творческих людей не очень много, потому что им необходима свобода самовыражения, а в спорте бог – дисциплина. Не сильно развернешься. Но если уж им удается достичь высокого профессионального уровня, то именно они создают ту самую пресловутую атмосферу.
Мало кто понимает, откуда она берется. Некоторые говорят:
- Атмосферу создают лидеры! Вот сейчас пригласим чемпиона мира – и она появится!
Пригласили – не помогло. Только настоящий артист, с сильным уровнем эмпатии, стремящийся раздавать себя другим, может так зарядить публику. И понятно, что играет вся команда, но солистом был он, Евгений Гришин. Его голы превращались в мини-представления.
Позже главным артистом в «Байкал-Энергии» стал Александр Насонов. И когда его убрали из «Байкал-Энергии», то руководство клуба долго отбивалось от нападок болельщиков, объясняя, что игровые качества хоккеиста уже не те, а команда претендует на медали. Если вам дорог Насонов, то купите ему кресло, поставьте на даче и платите ему зарплату! Бедные болельщики толком ничего не могли возразить – вроде бы все правильно. Но… Что-то было не так в этой ситуации. Некоторые перестали ходить на игры именно тогда.
Я же думаю вот что.
У каждого в команде своя задача, в том числе и психологическая. Вратарь – половина команды, капитан – правая рука тренера, и так далее. На каждую роль нужен хороший исполнитель. И на роль главного артиста команды – тоже.
Но такие игроки – редкость. И их нужно беречь. Когда игровые качества уже не те, они все равно многое дают команде. Только переходят на другую роль – например, духовного лидера, наставника молодых.
Нужно уметь «переодеваться».
Евгений Гришин навсегда остался артистом одной роли – звездой «Сибсканы», кумиром иркутского хоккея.
Когда пришли другие звезды – тот же Иванушкин, Евгений Гришин не смог быть на вторых ролях.
А предпочел свою публику – ту, для которой он был всем. Продолжал с ней встречаться, уже при других обстоятельствах. Чем все закончилось – мы знаем. Евгений умер в возрасте 32 года. Трагическая судьба артиста, который так и не смог выйти из образа...