В мае открылся новый корпус Третьяковской галереи на Кадашевской набережной, который строился почти 30 лет. Сейчас в него можно бесплатно попасть с четверга по воскресенье по предварительной записи — здесь работает мультимедийная экспозиция «Вселенная Третьяковской галереи». В ожидании первой выставки живописи, которая запланирована на осень 2024 года, «Сноб» поговорил с заместителем руководителя проекта по строительству здания на Кадашевской набережной компании «ЛАНИТ-Интеграция». Сергей Фатеев рассказал, какая деталь в новом корпусе делает его похожим на аэропорт, что за картина прячется на фасаде во внутреннем дворе и насколько изменился проект с момента его разработки до окончания строительства.
У нового здания особенная история. Долго проводились подготовительные работы, котлован появился в 2013 году, тогда же проект перерабатывали. Генерального подрядчика, «ЛАНИТ-Интеграцию», выбрали в 2019-м. Какие важные изменения были сделаны, чтобы здание соответствовало современным запросам?
Я думаю, что потребности современного музея все-таки вполне мирно согласуются с тем, что этот проект был разработан давно. Если немного уйти в историю, то закладной камень на этом месте появился еще в 1995 году. Спустя незначительное время «Моспроект-4» под руководством народного архитектора Российской Федерации Андрея Бокова занялся не только концепцией, но и первоначальным проектированием всего здания. А дальше уже подключились соответствующие подрядные организации, которые дорабатывали проект. Архитектура, все интерьеры, атриум с зенитным фонарем и прочее, собственно, были спланированы уже тогда.
Получается, в изначальном проекте была и задумка большого выставочного пространства?
Да. На первом этаже вы видите напоминающий улицу вестибюль, из которого в выставочный зал ведет пять дверей. Так же и на третьем. Всего под экспозиции отведено свыше 4000 кв. м.
А в 2013 году, когда проект пересматривали, какие изменения в нем произошли?
Говорить о том, что происходили какие-то значительные корректировки в архитектуре, не стоит. За исключением фасадов здания. Вот здесь, да, был ключевой момент — решение пересмотреть их вид, привлечь к проекту нового подрядчика и провести конкурс, в котором победило архитектурное бюро СПИЧ. В результате мы находимся в здании двух архитекторов — Андрея Бокова и Сергея Чобана. Как говорят профессионалы, это не стало исключительным случаем.
Про фасады с картинами, которые разработало СПИЧ, в публичном пространстве было сказано уже много. Но не все знают, что на стене во внутреннем дворе тоже есть картина.
Да, ее можно частично увидеть со стороны Лаврушинского переулка. На стеклянном фасаде площадью 712 кв. м размещена увеличенная часть картины Федора Алексеева с длинным названием: «Вид на Воскресенские и Никольские ворота и Неглинный мост от Тверской улицы в Москве». Сейчас этот вид доступен нам, если смотреть с Тверской на Красную площадь и представить, что Исторического музея нет. Несмотря на то что для фасада использован лишь небольшой фрагмент полотна, пейзаж узнаваем, и мы понимаем, что это Москва.
Если спросить меня, какая из 35 картин на фасадах нового здания в Кадашах моя любимая, я скажу, что именно Алексеева. Мне жаль, что пока она остается незамеченной, а проход к зданию с этой стороны в силу объективных причин закрыт. Но, вероятно, музей что-то предпримет, чтобы это изменить. Было бы здорово, например, выпустить мерч именно с этой картиной.
Давайте вернемся к разговору о том, как здание устроено внутри. Одна из тенденций в архитектуре современных выставочных залов — так называемая белая коробка, нейтральная среда, в которую можно встроить любой проект. Здание в Кадашах получилось именно таким?
В сущности, да. Каждый из четырех залов здесь занимает объем двух этажей — на первом и третьем соответственно. Это большие пространства, которые можно изменять с помощью трансформируемых перегородок, их более 250. Соответственно, кураторы экспозиций могут делить пространство: перегородки перемещаются параллельно и перпендикулярно по рельсам сверху, в кессонах. В зависимости от экспозиции их можно красить неоднократно в тот или иной цвет.
Как будет использоваться пространство, можно увидеть уже осенью на выставке «Передвижники» — она разместится на третьем этаже. В декабре на первом этаже откроется выставка советского художника Виктора Попкова. Мы создали инфраструктуру, а сотрудники музея будут распоряжаться ей на свое усмотрение. В конце залов есть специальные помещения для парковки, куда можно переместить все перегородки, чтобы освободить залы и сформировать экспозицию с помощью других конструкций. Все это зависит непосредственно от взгляда куратора выставки.
Просторные, воздушные интерьеры нового корпуса чем-то напоминают аэропорт. Здесь много света, высокие потолки, а на третьем этаже элементы вентиляции очень похожи на те, что есть в аэропортах.
Да, это такие же тумбы. У нас еще применяются катализаторы, которые обеззараживают воздух в экспозиционных залах и мастерских. Вентиляционные машины стоят в технических зонах на пятом этаже, а то, что видят посетители, — устройства, которые на конечном этапе стабилизируют климат. Это важно не только для комфорта тех, кто сюда приходит, но и для произведений искусства, конечно, нельзя взять и выставить их в непонятно каких условиях.
С другой стороны, мы шутим между собой: первой выставкой будут «Передвижники», а сколько эти работы испытали, когда их перевозили в свое время из города в город, кто тогда, в конце XIX — начале XX века думал о температурно-влажностном режиме?
Но сейчас живопись бережно хранят.
Да, поэтому используются технологии, которые позволяют нам стабилизировать климат по определенным параметрам: температура 18–20 ℃, относительная влажность 50–55%. Это считается эталоном, и главный хранитель музейных предметов Третьяковки перед размещением картин должна убедиться, что в выставочном зале действительно соблюдаются климатические графики. Регулировать их можно как в автоматическом, так и в ручном режиме.
Здание, пусть и спроектировано 20 лет назад, соответствует современным музейным стандартам. Ограничения последних двух лет повлияли на то, какие поставщики были выбраны нами — те, что были доступны. Но на технических характеристиках оборудования это не сказалось, они соответствуют всем необходимым требованиям.
Если еще говорить о современных требованиях, как они здесь соблюдены с точки зрения инклюзивности?
У нас не офисное, а общественное пространство. В здании на каждом этаже есть зоны для маломобильных групп населения. Если происходит какая-то непредвиденная ситуация, человек на инвалидной коляске может заехать в такую комнату и оставаться в ней до того, как опасность будет устранена. В этой зоне противопожарные двери, есть тревожная кнопка, в них создается дополнительный подпор воздуха на случай задымления здания.
Соответствующая навигация для маломобильных групп населения тоже предусмотрена. Есть шесть панорамных лифтов, в которые можно заехать на коляске, а надписи рядом с кнопками дублируются шрифтом Брайля. В концертном зале, который размещен на втором и третьем этажах, на балконе предусмотрены пять мест для людей на инвалидных колясках.
Как для таких людей будет организован осмотр экспозиций — это вопрос уже к сотрудникам музея. Мы как генеральный подрядчик оставляем свой вклад в виде тактильной модели опять же со шрифтом Брайля и планировкой первого этажа, на котором находятся все значимые места для посетителей: магазин, лифты, гардероб и так далее.
Строительство здания для музея — проект творческий. Были ли у вас какие-то идеи, инициативы, как у подрядчика? Или вы исходили исключительно из запросов сотрудников галереи, их потребностей?
Третьяковка как юридическое лицо до 2016 года являлась заказчиком проекта, но потом его функции были переданы в другие ведомства. На завершающем этапе им выступала организация, подведомственная Минстрою РФ. Поэтому диалог был тройственным, и Третьяковка, конечно, в нем участвовала.
Нам удалось соответствовать проектным требованиям, которые транслировал заказчик. Но при этом пожелания музея с точки зрения согласования оборудования, например, учитывались. И это, стоит отметить, касается не только выставочного пространства. Для музея это здание важно еще и тем, что здесь есть возможности для реставрации масляной живописи, графики, скульптуры, декоративно-прикладного искусства, тканей, а также хранения музейных предметов.
На том тернистом пути, который мы прошли с 2019 по 2024 год, мир стал другим, и у нас не было больших возможностей для креатива. Обстоятельства подталкивали скорее к тому, чтобы проявлять выдержку и стойкость перед всеми внешними воздействиями. Я считаю, что у нас это получилось.
Беседовала Ольга Богданова