Братья и сестры, покаяние обладает такой глубокой красотой, что по Божественному вдохновению святые отцы называли его «наукой из наук» и «искусством из искусств». И поистине покаяние – это одновременно наука и искусство. Что есть искусство? Это творчество. В покаянии человек по своей воле рождает самого себя в вечность, и это происходит через боль. Таким образом, покаянный путь есть истинное творчество; это сотворение из земного человека бога по благодати. Когда человек раскрывает в себе образ Божий, он уподобляется своему Творцу. Наш духовный отец старец Софроний (Сахаров), художник, живописец и портретист по профессии, говорил, что Бог творит в человеке Свой автопортрет. Бесконечно велика слава покаяния на небесах. В покаянии человек по-настоящему созидается таким, каким его задумал Бог.
Древние греки-философы не были просто абстрактными мыслителями, как современные философы. Это были люди, которые своим образом жизни должны были подтвердить свой образ мыслей. Но любая философия в итоге приводит к осознанию того, что «я ничего не знаю». Греческий философ Сократ сказал: «Я знаю, что ничего не знаю». Все земное размышление приходит к этому. Возьмем первую заповедь блаженств: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5: 3). «Нищие духом» означает на языке философии «я ничего не знаю».
Святые отцы, особенно во времена святителя Василия Великого, которые были язычниками, обращенными в православие, которые знали древнегреческую культуру и философию, признавали, что христианская аскетическая жизнь – это единственно верная философия. Никакая другая философия не может быть реализована в жизнь так, чтобы потом остаться в вечности. Итак, путь покаяния, путь нашего смиренного служения Богу есть наука из наук, и она связана с вечной истиной.
Если вы возьмете в руки «Добротолюбие» и другие святоотеческие книги, вы увидите, как четко святые отцы могли разграничить, где начинается и заканчивается грех, где есть деятельность человеческая, а где начинается действие Божественной благодати. Они владели точной наукой о вечности, а не о преходящих, земных вещах. Любая наука, искусство, как и творчество, – это в конечном итоге культивирование красоты, будь то в цвете, линии, в форме, в звуке, движении или слове. Но искусство все же искусственно и имеет границы. Только Бог вечен, и Его вечность – это, как вы все знаете, рай.
Все, хотя бы интуитивно, знают, что существует неописуемая красота, и эта красота – душа человека. Мы призваны раскрыть в себе подобие Божие. И вот это наше становление по сути является наивысшей формой искусства. Это преобразование, преображение нашего смертного естества в вечную и нетленную красоту Божию. И потому покаяние и христианский аскетизм достойны называться искусством из искусств, наукой из наук и истинной философией (известной как «практическая философия» у Евагрия Понтийского и преподобного Максима Исповедника).
Смею предположить, что только такая жизнь достойна называться культурой. Культура на базовом, примитивном уровне – это все, что вы культивируете. Если вы культивируете грех, тогда грех становится вашей культурой. Если вы развиваете эстетические чувства, это становится вашей культурой. Но, на мой взгляд, если мы правильно понимаем покаяние, то только оно достойно названия «культура». И тогда Церковь и ваша келия, когда вы в ней молитесь, становятся культурным центром. И в таком центре я хотел бы пребывать до скончания веков и хочу пригласить всех моих братьев и сестер тоже проникнуться этой красотой.
Братья и сестры, покаяние по существу есть не что иное, как наш динамичный подъем в вечность, к вечной жизни. Что я имею в виду под этим? Это внутренний полет души, которая ощущает духовные реалии и тоскует по ним. Как выражается покаяние? В Ексапостиларии Страстной седмицы мы слышим, как это происходит: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь». Когда мы были крещены, благодать Божия особо действовала в сердце каждого. И если мы культивируем это чувство благодати Божией в сердце, это и есть культура, культура Духа. Давайте же развивать этот подъем, это восхождение к Богу, пока свет Христов не воссияет внутри нас, грешников.
Покаяние начинается с видения нашего греха, с которым трудно встретиться тет-а-тет, который трудно вынести. Поэтому Сам Христос сказал преподобному Силуану Афонскому: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». Бог открывает нам грех не для того, чтобы сокрушить нас, уличить нас, привести нас в отчаяние и бросить во ад. Но для того, чтобы, увидев грех, мы взмолились: «Господи, помоги!» И Он поможет, потому что это Господь. К Богу нужно взывать. Как сказал апостол Павел: «Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим. 8: 26).
Мы должны выучить духовный язык Церкви. Мы не говорим на языке святых отцов. Наш старец Софроний обладал харизмой излагать мудрые духовные вещи на нашем современном языке. Я всегда чувствовал необходимость вернуться к терминологии, соответствующей духовной жизни. И мы должны усвоить не только терминологию, но и ее истинный смысл. Трудность, которая здесь возникает, заключается в том, что мы слышим какой-то термин, относящийся к духовной жизни, и понимаем его согласно нашему повседневному опыту. Но наш опыт может быть не духовным, и тогда мы понимаем его в психологическом смысле или даже физическом.
Например, взять такое понятие, как чистота души. В Священном Писании говорится об этом. Но если вы ни на секунду не испытали этой чистоты, то вы не знаете, что это такое. У нас есть какая-то идея по этому поводу, мы знаем о мыле, воде и других вещах. Мы что-то знаем о чистых мыслях. Однако мы не познали истинного значения того, что под этим подразумевается. Лично я всегда был поражен и поражаюсь чистоте Божией Матери, Которую мы называем Пречистой. Что есть подлинная чистота? Давайте просить Божию Матерь, чтобы Она открыла это всем нам. Аминь.
Перевела с английского Александра Калиновская
Сайт Romelders