Дремать на уроках не было хорошей идеей, но я ничего с этим не мог поделать. Прошлую ночь я потратил на просмотр кинофильмов, посвященных старому миру. Подумать только, предки размышляли о проблемах освоения космоса, а сейчас выйти на поверхность и увидеть небо своими глазами было не более чем неисполнимой мечтой.
Должен признать, я абсолютно не слушал, что творится на уроке истории и посвятил все силы борьбе со сном. К слову, я её проигрывал.
– Дмитрий, вам есть что добавить? – надменно спросил меня Алексей Сергеевич. Мы с ним не ладим и не факт, что учитель обратился ко мне именно потому, что у меня глаза слипаются.
– Нет, Алексей Сергеевич, – невинно ответил я, гоня сонливость. Позади хихикнула одна из девчонок. Не знаю кто это был и что здесь смешного. Я никогда не оборачиваюсь.
– Не нужно стесняться. Я знаю, что вам всегда есть что добавить, – криво улыбнулся учитель.
Я скосился в Ванин планшет. Он уже вывел на экран Каина братоубийцу – сегодняшнюю тему урока. Я часто читаю вне занятий, потому с этой историей я прекрасно знаком.
Вяло поднимаюсь:
– Я просто не понимаю, зачем Бог потребовал от братьев даров изначально, – начал я. Снова послышались смешки за спиной. Учитель одним жестом призвал к тишине. – Это кажется мне неправильным…
– А что кажется правильным? – Алексей Сергеевич мягко поглаживал седую бороду. Так он по обыкновению делал, когда готовился поразмыслить. Правда много времени размышлениям он не уделял.
– Я думаю, к братьям обратился не Бог. Это не мог быть Бог! Сколько даров Ему принес Адам? А Ева? Ной? Этот «Бог» намеренно поселил меж братьями вражду. Вынудил одного убить второго! Да еще этому «Богу», пришелся по душе кровавый дар! Что? Почему?! Вы никогда не задумывались? Я имею в виду… – в этот момент мне пришлось приложить немало сил, чтобы подавить зевок. Не заметил, как хорошо у меня вышло, но судя по лицу Алексея Сергеевича – плохо. Я невозмутимо продолжил:
– Если в наше время принести в жертву парочку голов скота, тебя сочтут еретиком или сатанистом…
– То есть ты считаешь, к Каину и Авелю обратился дьявол? – Алексей Сергеевич умело изображал добродушие голосом, но в пристальном взгляде не было даже намёка на теплоту.
– Да как человек Бога от дьявола-то отличит?!
– Вот поэтому и был наслал на нас Гул, – зарезал мои рассуждения учитель.
Гул. Всё сводится к Гулу.
В давние времена человек усомнился в делах Божиих. Освоил запретные технологии, да попытался проникнуть на землю Господа, чтобы вернуть дары человеком потерянные, в числе которых была и жизнь вечная. В наказание Он наслал на человека Гул. Это причина, по которой людям не осталось места под солнцем. Семь столетий человечеству только и остается, что прятаться под землей.
Так говорит история.
– Сомнения в словах Божьих… – обратился к классу Алексей Сергеевич.
Сомнения – одна из любимых тем моего учителя, и он переходит к ней при каждом удобном случае… Потому Бог наслал на нас Гул? Какое отношения это имеет к братоубийце? К Гулу? Каин жил за тысячелетия до ниспосланного на человечество наказания и за это время люди совершили немало зла! И «сомнение» не самое крупное из них…
– Я не думаю, что человечество способно отличить, какие слова принадлежат Богу, какие человеку, а какие дьяволу! – неожиданно для себя, зло прыснул я. Обычно я держу себя в руках и не позволяю эмоциям проникнуть в мои слова, но в этот раз я даже Алексей Сергеевича перебил.
– Ну, ты такой способностью уж точно не наделен! – ехидно вставил Вадик. Терпеть его не могу. Он всегда пытается меня высмеивать и мистическим образом у него получается. Весь класс превратился в цирк. А я разве сказал что-то смешное? Почему каждый раз всё заканчивается именно так?
– Я попрошу тишины, – по-доброму хихикая, потребовал учитель. – Над глупостью и невежественностью не положено смеяться.
Не положено. Верно. А сам-то что делал? Добивался этого представления с самого начала!
– Дмитрий, вы молоды и не понимаете множество вещей. Когда-нибудь да снизойдет до вас мудрость Господа, да осветит потёмки в вашем разуме.
Класс разорвал очередной взрыв хохота. Мне только и осталось молча сесть на место, скрывая своё раздражение. Спорить дальше смысла нет. Станет только хуже… Хотя даже спора как такового и не было.
Ваня – мой сосед по парте и лучший друг по совместительству, понимающе кивнул. Он один из тех, кто не считает мои вопросы глупостью. Ваня такой же мечтатель, как и я, хоть и менее разговорчивый. К слову, именно он и находит самые интересные фильмы о поверхности. Его родители служат в архивах, и они могут достать то, чего нет в гноситеках моего блока. Ваня самый крупный в классе, что в высоту, что в ширину. Из-за этого и его немногословности многие принимают Ваню за дурочка, но это отнюдь не так. Господь одарил его не только крепким телом, но и гибким умом. Я горжусь дружбой с ним.
Смешки одноклассников заглушил краткий вой сирены. Классную комнату залил красный свет.
– Внимание, внимание! Гул приближается. Всем немедленно направиться в убежище! Внимание, внимание… – произнес знакомый механический голос.
– Ну вот… Опять… – заныл один из одноклассников. Все как по команде тяжело вздохнули.
Класс вяло начал собираться. Точнее делать вид, что собирается. Школьное убежище в столовой, на пять уровней ниже. Не близко. И если спуск был еще терпим, чтобы не навернуться на высоких ступенях лестницы достаточно держаться за поручни или плечо товарища, то подъем наверх был невыносим. С ним уже никто не поможет.
И раньше все думали, что учебные эвакуации проводили слишком часто, обычно дважды в три месяца, но в этом месяце это уже третий сигнал тревоги. Многие жаловались и на второй. Представить всеобщее недовольство не составляло труда. Я и сам его испытываю.
Достаточно схватить планшет да идти к выходу, но мы ждём команды Алексей Сергеевича, а он не торопился. Видимо раздумывал, стоит ли спускаться в этот раз. Для него обратный подъем на пять уровней вверх больше, чем невыносимый. Алексей Сергеевич один из самых старых жителей нашего блока, и поэтому, пропустить учения было бы для нашего класса не впервой.
– Видать не пойдем никуда, – с ноткой презрения сказал Ваня.
– На всё воля Божья, – устало процитировал учебник я. Мне, как и Ване не нравились нарушения установленных правил.
– Внимание, внимание! Это не учебная тревога! Всем жителям блока 174! Немедленно проследуйте в убежище вашей ячейки! Повторяю! Это не учебная тревога! Всем немедленно…
Каждый невольно потянулся крестику на шее, и я исключением не стал. В обращении «это не учебная тревога» никогда не звучало. Гул не проходил через наш блок десятилетия. Если я не ошибаюсь – восемь десятков. Гул даже Алексей Сергеевич ни разу не застал. Блок 174 считается самым безопасным блоком нашего сектора!
Лицо Вани побагровело от недовольства, он даже ненароком помял свой крестик. Еще бы, по времени мы уже должны были быть на полпути в убежище. Я успокаивающе хлопнул друга по плечу. Ваня в ответ кратко кивнул и без слов мы поднялись из-за парт. Не мы одни. Никто ждать команды больше не собирался. Каждый ученик теперь горел желанием оказаться в школьной столовой. Класс шустро начал выстраиваться в две колонны.
Кто-то хлопнул меня по плечу. Мира.
– Ты забыл, – прошептала она, протягивая мне мой планшет. Мира была причиной, по которой я никогда не оборачивался на смешки в классе. Боялся увидеть, что она хихикает вместе с остальными девчонками. Наши родители часто заходили друг другу в гости и вне школы мне приходилось часто с ней общаться. Так было до гибели моего отца, но сейчас мне очень не хватало этих встреч… А напрашиваться в гости как-то неудобно.
Я кивнул в знак благодарности и глупо улыбнулся. Она мило улыбнулась в ответ. На мгновение я забыл, где нахожусь и что происходит. Это её способность.
Ваня грубо дернул меня за рукав, вернув в реальность.
– Идём! – крикнул он, делая первый шаг из класса.
Я и Ваня – первые, учитель – замыкающий. По пустым коридорам добраться до лестницы не составило труда. А вот на ней всегда возникали проблемы. Даже при учениях по лестнице спускались медленно. Она слишком узка да ступени высоки. Всегда несколько классов не успевали дойти до убежища вовремя. Ходили разговоры, что построят дополнительную лестницу или убежище, но дальше слов дело не пошло. А в этот раз, видимо, о пропуске эвакуации подумывал не только наш класс. Толкучка на лестнице была даже больше чем обычно.
Спуститься получилось лишь на один уровень. От убежища нас разделяло еще четыре… и коридор метров 50. Такими темпами до убежища не дойти. Нам не успеть и в этот раз наказанием для опоздавших будет отнюдь не выговор…
Один из учеников с верхних уровней перемахнул через перила и прыгнул. Он неудачно ударился о перила рядом со мной, и полетел прямиком вниз. Разбился ли он насмерть? Я не знаю. Почему его никто не остановил? Я не знаю. Но один вывод сделать можно – Гул близко. Это боязнь проявила себя и забрала первую жертву.
– Через перила?! – прокричал Ваня с округленными от страха глазами.
Я отрицательно мотаю головой, пытаясь совладать с растущей в голове боязнью.
Боязнь – первый признак приближения Гула. Человеческий разум подвергается «испытанию Веры». Если вера недостаточно крепка, боязнь проникнет в твой разум. Поэтому при сигнале тревоги необходимо как можно быстрее добраться до убежища и приступить к молитве.
Так объясняют это явление в учебниках.
Я же знаю об этом немного больше, по счастливой случайности мой отец был оперативником КБПГ – комитета борьбы с последствиями Гула. Он мне многое рассказывал. Информация не то чтобы была секретной, просто не общеизвестной.
Воздействие боязни на человеческий разум невероятно разнообразное, но самая распространенная – неконтролируемый страх, ужас, который часто выливается в панику. Оттуда и название. Но этим боязнь не ограничивается… Галлюцинации, вспышки ярости, паралич, тошнота, головокружение, путанность мыслей… Список симптомов очень разнообразен. Например, в первом столетии зафиксирован случай как один человек начал испытывать чесотку, причиной которой тот считал паразитов под кожей. Чесотка оказалась настолько невыносимой, что он с большим рвением начал сдирать с себя кожу… Но это пол беды. Боязнь заразна. Если заражается один, то шансы заражения второго повышается. То ли из-за испытываемого стресса, то ли из-за мистического происхождения боязни… Вполне вероятно из-за обеих причин. Первый зараженный содрал себе лицо, второй искал паразитов у себя животе, третий вырвал себе челюсть… Да, чем больше зараженных, тем заразительней боязнь и, как правило, симптомы боязни схожи… По итогу четыре сотни человек собственными руками прервали свою жизнь… И не самым эффективным методом.
И сейчас должно произойти нечто подобное. Наверняка найдутся еще люди, которые решатся сигануть в лестничный пролет…
Я крепко схватил Ваню за плечо, тряхнул и крикнул одно слово:
– Боязнь!
Навряд ли он меня услышал. Поднялся невыносимый шум, но Ваня обратил на меня внимание и, кажется, всё понял. Не могу утверждать, что именно я привел его в чувство. Ваня далеко не глуп, он и сам мог догадаться что происходит и взять себя в руки. Но, так или иначе, мысли прыгнуть через перила у него не осталось.
Не успев согласовать дальнейшие действия, меня кто-то толкнул в спину. Пришлось вцепится в впереди стоящего. Он младше меня. Я его не знаю. Его зрачки расширены, лицо бледное, он видит явно не меня, мальчишка напуган… Меня снова толкают в спину, причем заметно сильнее. Я теряю равновесие и падаю вниз... Перелетаю через испуганного мальчишку и других детей. У боязни проявился еще один симптом? Пораженные решили драться?
Кто-то поймал меня за руку, остановив моё падение. Один из учителей. Он молод, видимо совсем недавно вступил в должность. Я встаю на ноги, нахожу дыхание и благодарю его… но парень меня не отпускает. Его хватка крепнет. Мне больно. Только сейчас замечаю, что его лицо бледное, а зрачки расширены… Как у того мальчишки. Это боязнь? Должна быть боязнь! Я попытался вырваться, но в этот момент кто-то наступил на моё плечо и прыгнул ниже по лестнице… Почти сразу по лицу прилетел удар от молодого учителя… Никакой техники и даже силы в удар не вложено… Удар боковой стороной кулака, как по столу… Терпимо.
Обернувшись наверх, я вижу, как некоторые ученики пытаются пройти поверх других. Те, кто ниже, становятся ступенькам! Почти сразу мне в лоб прилетает чья-то ступня… А следом снова недоудар от учителя в скулу. Если ничего не сделать затопчут… Снова кто-то пытается воспользоваться моим плечом, я изворачиваюсь и ученик проваливается. Толкаю бедолагу на учителя, а сам в это время выкручиваю свою руку и вырываюсь из хватки… Свобода!
Что дальше? Долго думать не пришлось. Сверху надвигается лавина из учеников. Они буквально катились по лестнице единой кучей, давя тех, кто оказывался под ними.
Дорога только одна. Вниз. До лестничной площадки осталось всего ничего, я попытался допрыгнуть. Встал на чьё-то плечо, оттолкнулся, но меня схватили за ногу, и я упал плашмя на чьи-то головы… Кто-то наступил мне на спину и побежал ниже… Лавина совсем рядом. Я не вижу того, кто держит меня за штанину, просто дергаю ногами и пинаю все подряд. Отцепился! Поднялся и уже не смотря назад прыгнул спиной вперед. Так я добрался до третьего уровня. Еще два до убежища. Но я прыгнул слишком сильно и ударился спиной об стену. Сбил дыхание и спина болезненно заныла. Закружилась голова. Всеобщие крики неспособны заглушить стук моего сердца. Ноги отказываются повиноваться. В глазах помутнело. Последствия удара или же боязнь пытается забраться в мою душу?
Пара человек придавила мне ноги. Это лавина прошла мимо. Больно, но это лучше, чем если бы ученики прошли над моей головой. Один из кучи вроде как поднялся сам и продолжил спуск, а другой пополз ближе к стене. Снова свобода.
Я пытаюсь подняться, но не могу найти опору. Ноги всё еще не слушаются. Вторая попытка и снова неудача… Кто-то внезапно схватил меня под руку и рывком поднял. Ваня! Как же я рад его видеть! На его лице есть пара красных пятен, но взгляд ясный! Он не поддался боязни. Я не в состоянии бежать дальше, но Ваня тащит меня вниз по лестнице.
Приходить в себя некогда. Правила сложившейся ситуации просты: кто упал – уже не встанет, кто промедлит – упадет. Со вспышкой боязни ступеньками стали руки, головы, спины… Безумие. Кошмар. Как всё до этого дошло?
К началу второго уровня я окончательно пришел в себя и продолжил путь самостоятельно. Легче не стало. Тебя хватают – ты вырываешься. Пытаются ударить? Закрываешься. Чудом добрались до первого уровня. Рядом с лестницей уже скопилась целая гора из учеников. Судя по всему, тех кто был на верхних уровнях, боязнь заставляла прыгать через перила, а тех, что пониже драться… Учеников внизу скопилось достаточно, что зараженные даже выживали после прыжка…
Один парнишка со сломанной рукой храбро преградил нам дорогу. Зараженные не чувствуют боли? Ваня не растерялся и без особых усилий вытолкнул его с пути. Не думаю, что хоть кто-то сможет его остановить… Но парнишка был лишь первым. Остальные зараженные попытались подняться и остановить нас. Кто-то сзади вцепился зубами мне в пиджак, кто-то другой начал тянуть меня назад за рукав и за воротник. Я умудрился извернуться и выбраться из пиджака и воспользовался дорогой, которую проложил Ваня. Он шел напролом ни на секунду не останавливаясь. Зараженные отобравшие мой пиджак откололись от преследования, всеми силами пытаясь разорвать его в клочья. Повезло. Этим воспользовалась пара увязавшихся за нами вменяемых учеников. Они сняли свои пиджаки и бросили их в кучу зараженных боязнью… Те не побрезговали наживкой.
В итоге никто из зараженных не последовал за нами в коридор. Коридор стал словно совсем другим миром. Островком спокойствия. Тут намного легче. Добежали до убежища довольно быстро. И мы это не только я и Ваня. За нами бежало еще с десяток ребят. Будут еще. Я надеюсь.
На входе, около гермодвери, стоял Смотритель. Он из КБПГ. Облачен в черную мантию, под которой спрятан легкий экзоскелет. Именно Смотритель ответственен за сохранность убежища и всех, кто до него добрался. Он был явно недоволен происходящим. Вспышка боязни недопустима. И всё же она произошла. После такого КБПГ устроит расследование и будет искать виновных… Всем уцелевшим придется пройти медосмотр, а в некоторых случаях принудительную реабилитацию.
Забежав в убежище, меня сразу встретила мама. Заключила в объятья и поцеловала в лоб. Обычно я был против таких нежностей, но я им рад как никогда. Мама в убежище с самого начала тревоги. Она работает поваром в столовой, хотя и не должна. После гибели отца все расходы на нашу семью взял на себя КБПГ. Но мама предпочитала работать и как можно меньше времени проводить дома. Так она боролась с горем… поэтому мы перестали ходить в гости к семье Миры… МИРА!? Как я мог забыть?! Как? К горлу подкатил противный ком. Тошно. Я оставил её снаружи… Внутри что-то растет… Как я мог забыть о ней?!
Столовую заливал мягкий зеленый свет. Сигнал, что каждый ученик обязан занять место и приступить к молитвам. Когда убежище будет запечатано, свет переключится на голубой. Столы и стулья при помощи механизмов сложены под пол, чтобы освободить побольше мест. Обычно здесь не протолкнуться, что во время тревоги, что во время обеденного перерыва, но боязни поддалось слишком много человек.
Почти все ученики заняли места и приступили к молитвам. И мне стоит. Но как я могу? Что если Мира не дошла? Что если не дойдет? Я не могу вернуться. Меня не выпустит Смотритель. Я обязан сесть и начать читать молитвы. Иначе моё сердце может захватить боязнь, ведь никакие стены, ни энерго-поля не способны сдержать её. Молитва – единственная эффективная процедура борьбы с ней.
В первом столетии люди не знали о таком способе. Боязнь часто захватывала убежища и ничем хорошим это не заканчивалось. Массовые самоубийства, убийства, каннибализм. Если и оставались выжившие, они как правило сходили с ума. Иногда люди открывали гермодверь во время Гула…
Поэтому в начале второго столетия было сформировано КБПГ и было найдено средство противостоять боязни. Молитвы. Но одних молитв, как показала история, недостаточно. Убежищам необходим Смотритель. Человек невосприимчивый боязни. Именно он быстро и без лишнего шума обезвредит зараженных в убежище, не дав боязни распространиться …
Обычно Смотрители закаляют дух при помощи мантр и медитаций, но если же этого недостаточно, то слабых духом лишают эмоций при помощи хирургических операций на мозге. Тогда боязни не на что давить. Узнать Смотрителя легко по татуировкам на лице и монашескому балахону или мантии. Должность Смотрителя важна и почётна, но никто из детишек никогда не мечтал стать именно Смотрителем.
– Что случилось!? Где остальные? – обеспокоенно спросила мама, безуспешно пытаясь поправить порванную в нескольких местах рубашку.
– Боязнь, – хрипло ответил я. Моя спина по-прежнему ноет, на руках и ногах куча синяков. Мои глаза слезятся, но не из-за этой боли… Надеюсь, Мира добралась. Или доберется… Я не могу ей помочь. Уже не могу.
Я молча выбрался из объятий матери и поплелся к выходу. В убежище тихо. Не слышно ни шепота молитв, ни снующих на потолке глаз Смотрителя… а ведь эти паучки-механизмы достаточно шумные…. Это из-за ребристой поверхности убежища. Стен, потолка, пола… О чем я думаю? Мира… Она должна дойти.
Кто-то схватил меня за плечо. Ваня.
– Куда? – только и спросил меня тот.
– Мира… – только пробормотал я.
Ваня опустил взгляд и тяжело вздохнул:
– Не видел, – Ваня грозно поднял на меня взгляд. – Ты должен молиться. Особенно сейчас, – хватка Вани крепнет. Если придется он меня силой заставит? Заставит... Но Ваня прав. Мои переживания делают меня уязвимым для боязни. Надо молиться. Я должен сложить ладони и приступить к мольбе, но я не могу. Она дойдёт! Сел рядом со входом, но не осмеливаюсь смотреть на входящих. А если её там не будет? Дал себе пощечину, сложил руки и приступил к молитве. За Миру. Она дойдет! Дойдет! Дойдет!
Краем глаза замечаю, как к Смотрителю подходит директор образовательной ячейки. Он виновато потирает руки… Я видел его пару раз и только сейчас заметил, как директор своим крючковатым носом напоминает крысу… Что-то не так… Разговаривать со Смотрителем по пустякам никто не станет, даже директор. Я невольно встал и подошел поближе. Ваня последовал моему примеру. Ничего секретного директор Смотрителю сказать не мог.
Когда я оказался рядом с Смотрителем, свет в убежище переключился на голубой. Секундой позже убежище оказалось запечатано. Механизм двери полностью автоматический. Она закрывается за три минуты до прихода Гула, а откроется только по команде группы зачистки извне. Смотрителю пришлось вытолкнуть пару учеников с пути двери, чтобы никого не придавило. Жестоко, но оторванные конечности никак не могли помочь тем, кто остался внутри. Это было правильно.
– Впустите! Впустите! – послышался приглушенный крик за гермодверью.
Крик слышно. Это плохо. Очень плохо! Ваня снова вцепился мне в плечо, не осмеливаясь произнести очевидное: «катушки гасящие внешние звуки неисправны!».
Любое проявление Гула опасно для человека. Будь то физический контакт, визуальный или акустический. Любой, кто услышит Гул, будет стёрт, точнее его личность. Останется лишь пустая оболочка – кукла.
Смотритель непонимающе посмотрел на дверь, а затем на крысу, точнее директора.
– Почему ты здесь? Раздавай беруши! – грозно скомандовал Смотритель, глядя на табло своего планшета.
В случае нарушений звукоизоляции беруши обязательны. И не простые, а «тихие», выпускающие особые частоты, лишающие человека слуха и равновесия. Такие беруши простым людям в личное пользование не получить.
– Их нет… – пропищал директор. – По документам, с дверью всё в порядке… нам не нужны беруши…
На лице Смотрителя промелькнула злоба, но он мгновенно собрался и нажал кнопку на своём планшете:
– Всем немедленно переместиться как можно дальше от двери! Дверь дефектна! Всем… – раздалось из паучков на потолке.
Тревожные вести повышают влияние боязни, но лучше поддаться боязни, чем услышать Гул… Разве убежать подальше от двери поможет в нашей ситуации? Конечно, ребристая поверхность убежища рассеивает звуки, но речь же идёт о Гуле… Насколько он громкий? Паучки же спокойно громкой связью пользуются… Вдруг этого будет недостаточно? И что, если катушки в стенах тоже неисправны?
Мы обречены? Мы станем куклами? Из-за чего? Из-за каких-то бумажек!?
Смотритель достал из кармашка небольшую коробочку. Я сразу её узнал, у отца была такая же. Это личный комплект «тихих» берушей. Под мантией у Смотрителя должен быть легкий экзоскелет, так что силой их не отобрать. Помимо берушей, у него в снаряжении должен быть шокер, чтобы быстро нейтрализовать зараженных боязнью. А для особых ситуаций шумовая граната… Гранаты… Если слух будет поврежден достанет ли нас Гул!? Может сработать!
– Используйте гранату! Оглушите нас! – крикнул я Смотрителю, пока тот не заткнул уши.
Бровь Смотрителя нервно дернулась, но затем тот кратко кивнул:
– Всем немедленно собраться в центре убежища! Прогремит взрыв! Уши не закрывать!
Молящиеся прервали молитвы и персонал, копошащийся на кухне, в числе которых мама, также побросал все дела. По прикидкам до убежища добралось чуть больше трехсот человек… Должно быть восемь… Чтобы собраться вокруг Смотрителя ушло не больше тридцати секунд, затем тот стал выбрасывать гранаты вверх. Чтобы не закрыть уши руками, пришлось поднапрячься… Я услышал только два взрыва, но гранат было пять. Сработало ли? Я протянул «аааааа» и ничего не услышал. Слуха нет! Теперь дефект гермодвери неопасен… Осталась лишь боязнь. Ваня привлек моё внимание легким ударом локтя в бок. Он с довольным видом поднял большой палец вверх. Я, благодарно кивнул и повторил его жест. Стало полегче.
Всё будет хорошо.
Пришла пора молиться. И я молился. В первую очередь за Миру. Она должны была дойти. Она должна быть в убежище!
Я также прошу Господа не возвращать слух. Сколько я выиграл времени? Час? Два? Будет надежней если не вернется без медицинской помощи. Обычно Гул всегда в движении и не задерживается в ячейках блока больше суток. Блоки специально конструировали так, чтобы Гул мог свободно пройти и не «заблудиться». В одном из заброшенных блоков первого столетия ячейки образовывали полукруг и поэтому Гул бродил по блоку чуть больше месяца…
Но нам надо продержаться не больше суток. Поэтому я молюсь, чтобы Гул ушел побыстрее.
Настало время подкрепиться. Всем раздали по яблоку и тюбику питательной пасты. Мою порцию принесла мама. Поцеловала меня в щеку и снова ушла на кухню. С одной стороны хорошо, что мама рядом, её присутствие немного успокаивало. С другой плохо, ведь убежище испорчено и есть вероятность, что все мы обречены.
Неожиданно в голову прилетел огрызок яблока. Вадик. Не видел его раньше. Вадик что-то кричит и тычет в меня пальцем. Конечно, я его не слышу. У него рот широко открывается, как у рыбы. Забавно.
«Твоя вина», – прочитал я по губам. Это меня задело. Он считает, что это я навлек Гул своими вопросами к Алексей Сергеевичу! «Сомнениями»… Всё что сейчас происходит моя вина? Я и мысли об этом не допускаю! Я «сомневаюсь» давненько. Будь я виноват, Гул пришел бы в самый первый день, а не годы спустя! Тот хаос на лестнице, неисправность катушек, отсутствие берушей… Я тут ни при чём! Моя вина только в том, что все в убежище еще живы! Точка. Вадик всегда не блистал умом, но сейчас он превзошел самого себя… Мог ли он поддаться боязни?
Смотритель появился словно из ниоткуда, по «отцовски» обнял Вадика за плечи и усадил его на землю. Конечно, Вадик не вправе сопротивляться. От обиды мне хотелось, чтобы он отказался приступить к молитве, и Смотритель ударил его шокером, но Вадик всё же покорно сложил ладони…
Несколько часов спустя в убежище появился запах дерьма. Плохо. К кому-то вернулся слух… Появились первые куклы. Они не опасны, но потеряны навсегда. Они не способны ходить, пить или есть... Все что они съедят или выпьют организм откажется усвоить. Даже прямое подключение к капельницам не поможет продлить им жизнь. Дольше трех дней ни одна кукла не протянула.
Смотритель отвёл пару кукол к гермодвери подальше от остальных… Куклы неспособны контролировать желудок, оттуда и запах дерьма. К куклам слово контроль вообще не применимо, они даже моргать не способны. Одна кукла совсем маленькая, и десяти не исполнилось. Другая постарше. Моего возраста. Хвала господу не Мира…
Взрослые без указа принялись убирать беспорядок. А я снова вернулся к молитве. За маму. Она единственная кто у меня остался из родных. Отец стал жертвой Гула пару лет назад. С его исчезновением глаза матери никогда не покидала печаль. За Ваню. Он мой друг и спас мне жизнь. Я ему обязан. За кого молится он? За родителей? Скорее всего. Его родители сейчас в другом убежище, они работают в промышленной ячейке. Братьев или сестер у него нет. За Миру. Она где-то здесь. Она должна быть здесь.
Ряды кукол продолжают пополняться. Пять. Восемь… Девятой стала до боли знакомая кукла. Мама. Я впервые за долгое время поднялся и на ватных ногах приблизился к ней. Глаза мамы закрыты, на лице ни капли усталости или печали. Только покой. Такова участь кукол.
Да, теперь это кукла. Мама стерта Гулом.
За моей спиной появляется Смотритель и по «отцовски» меня обнимает. Это опасно. Я обязан вернуться к молитве... Но это не просто. Я не заметил, как оказался вдали от кукол. На своём месте, на коленях. Чудом сложил ладони в верном жесте, но слова так и не приходят.
Кто-то легонько хлопнул меня по плечу. Мира… Мира! Живая! Как же я рад её видеть! Но я не могу улыбнуться. Ей тоже досталось, на щеках видны следы от слёз, а глаза наполнены грустью. Не сразу замечаю в её руках планшет, а на его экране два простых слова – «Мне жаль».
Я горестно закивал, глаза наполнились слезами. Не могу их сдержать. Она здесь! Здесь! Я начал искать свой планшет, чтобы написать ответ, но понял, что потерял его во время давки на лестнице. Мне только и оставалось, что постыдно утирать слёзы.
Мира внезапно крепко обняла меня. Стало гораздо легче. Я снова забылся. Убежище стало чем-то далеким… Будто воспоминанием. Такова её способность.
В этот раз к реальности вернул меня Вадик. Он подошел ко мне со спины, дернул за шиворот и ударил в лицо. Не так уж и больно. Второй удар – не чувствую. Вадик кричит, но я не слышу. Никто не слышит, но я знаю – он по-прежнему винит меня. Боязнь? Не похоже… Он совсем не похож на тех ребят, что остались снаружи. Не бледен и зрачки в порядке… Он злится…
Ответить на его выпады нельзя. Но надо бы закрыться… Третий удар Вадик нанести не смог. Подоспел Смотритель и вырубил его шокером. Хоть Вадика и не захватила боязнь, по всей видимости ему придется пройти реабилитацию. Во время Гула запрещено спать. В тюбики питательной пасты ради этого специально подмешивают энергетики, но раз Вадик остался без сознания… Доберется ли до него боязнь? Совсем недавно я был бы хоть как-то рад такому повороту событий… но сейчас мне стыдно. Это неправильно.
Я мирно поднял ладони, показывая Смотрителю, что со мной всё в порядке. Я не поддался боязни. Смотритель кивнул и спрятал шокер. Он аккуратно взгрузил Вадика к себе на плечо и утащил его на кухню, подальше от людских глаз.
Пытаюсь снова приступить к мольбе, но безуспешно. Взгляд падает на Миру. С ней всё в порядке! Мне положено грустить, но я с трудом борюсь с улыбкой. Я не могу ничего просить, Господь меня услышал и мне этого достаточно. Мне больше не о чём просить…
Ваня неотрывно молится неподалёку. Настолько рьяно, что не заметил моей стычки с Вадиком. Так даже лучше. Он бы наверняка вмешался.
Когда Гул уйдёт, что мне делать? Как прежде уже не будет. Я не смогу вернуться домой как ни в чём не бывало. Но я ведь не единственный, чьи близкие пострадали… Никто в этом убежище не сможет вернуться к прежней жизни. Большинство людей образовательной ячейки, блока 174 даже до убежища не добрались. А это в основном дети… Каково будет их родителем которые прямо сейчас в убежищах других ячеек? Такое событие наверняка поднимет суматоху в управлении. Найдут крайних, перестроят всю ячейку, убежище, устранят дефекты, пришлют новых поселенцев... А что до нас? Тех, кто пережил это? Что нам делать? Что я буду делать? Раньше я хотел пойти по стопам отца. Вступить в КБПГ, так у меня был бы хоть какой-то шанс узнать, что творится на самом верху, на поверхности. А сейчас? Я никогда не задумывался о последствиях Гула… Об его жертвах… О столкновении с боязнью… Читать и видеть в кинофильмах это одно, а испытать на себе совсем другое! Надо ли мне еще раз соприкасаться с Гулом? Да, такие случаи в нынешнем столетии крайне редки… Но вот же, блок 174, самый безопасный блок сектора 93… За день Гул забрал большинство детей! Есть ли хоть где-то безопасность?
Внезапно начинаю слышать своё сердцебиение. Спокойное тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Это нормально или слух возвращается? Это шутка?! Я стану куклой?! Стоит ли мне прикрыть уши ладонями? Меня охватывает дрожь. Что делать?
Кто-то стукнул по плечу. Мира…
«Гул ушёл, не бойся», – написано на её планшете.
В самом деле, свет в убежище снова переключился на зелёный и большинство учеников уже прекратило молитвы, и получало новую порцию еды. Совсем уже ушел в себя, переключение света не заметил…
Скоро придет группа зачистки! Гул ушел! Можно больше не бояться! Вздохнуть спокойно!
– Мой слух возвращается? – произнес я вслух.
Мира кивнула:
– Да, и я тебя слышу, – на лице Мире появилась дрожащая улыбка.
– Ты в порядке? – спросил я, не найдя что сказать. Не один я пережил приход Гула в блок 174. Не один я запомню этот день навсегда… Я не один.
Мира мило поджала губки и кивнула.
– А я уж подумал ты совсем в молитве растворился… – сказал Ваня, протягивая мне бутылку воды. До меня только сейчас дошло насколько в моем горле сухо. Ваня присел рядом и продолжил:
– Как держишься? Я видел твою маму…
– Я… я не знаю. Могло быть хуже, – растерянно ответил я и отхлебнул воды. Глаза снова невольно заслезились. Мама… Кукла будет дышать примерно три дня. Нужно ли мне навещать её в лечебнице и следить за её состоянием? Это больше не мама… Мучить себя и смотреть на куклу? Отец бы не стал. Он бы отдал куклу в научное крыло КБПГ. Там она смогла бы принести пользу человечеству… А чего бы хотела мама? Я не знаю… Она была бы рада, что я цел… Если бы на её месте был бы я, смогла бы она отдать куклу в научное крыло? Нет. Навряд ли… Я бы бессмысленно зачах на больничной койке…
Ваня откусил кусок от яблока и начал громко чавкать:
– Ты не передумал?
– А?
– КБПГ, – откусил второй кусок от яблока Ваня. – Гул. Я не так себе его представлял. И боязнь… – он на мгновение задумался, а затем откусил еще кусок. – Знаешь, а ведь это Вадик тебя вытолкнул. Ну, на лестнице.
– Да?
– Ага. И он первый вниз побежал…
– И?
Ваня смущенно почесал подбородок.
– Ну говори уже… – не выдержал я.
– Мы добрались до убежища благодаря ему. Если бы он тебя не вытолкнул, мы бы не побежали… Мы бы не успели дойти. Нас бы не было здесь… А та ситуация с дверью… Ты спас всех, – Ваня посмотрел на кукол и закачал головой. – Почти всех. Некоторым не повезло, но… если бы не ты, все стали бы куклами. Кроме Смотрителя.
– Сколько «бы»…
– Ага, – согласился Ваня. – В КБПГ это отметят… ты же не передумал?
– Я не знаю…
– Угу... Но Дим, ничего же не поменялось. Гул всегда был. Просто в других блоках. Вспомни, зачем мы хотели в КБПГ? Только там мы сможем узнать, что на самом верху! Только там мы сможем избавиться от потолка над головой… Стен. Увидеть море. Лес. Горы! Небо! Там столько всего… Ничего не поменялось! Чтобы ты не решил, знай, я не передумал! – развел руками Ваня. – Наоборот я убедился – моё место там. Еще ведь… эта… эта трагедия… она повторится. Не здесь, но где-то еще… Это неизбежно. Буду я еще сидеть на жопе и трястись от страха!? Да ни в жизнь! В КБПГ мы сможем хоть что-то сделать! Что-то важное! Мы сможем что-то поменять!
– Фантазер, – улыбнулся я.
– Есть охота… тебе захватить чего? Еды с избытком.
– Захвати, – кивнул я.
Ваня ничего не добавил и ушел на раздачу. Я же откинулся на пол, положив руки под голову. Паучки Смотрителя продолжали суетливо бегать по потолку… Всё записано. Возможно и происшествие на лестнице тоже записано… Как началась вспышка боязни? С прыжка ученика в лестничный пролет? Или раньше? Хочу ли я знать? Я оказался в убежище только потому, что Вадик выпихнул меня… Забавно… А если бы Алексей Сергеевич не замедлил с эвакуацией? Мы бы дошли раньше вспышки боязни… Я бы не сидел у входа в убежище… Я бы не услышал о неисправности двери… Все бы ли бы… обречены? Сколько возможностей исчезнуть из мира… Но мы живы! Это… Чудо? Глаза снова заслезились. Мама в любом случае исчезала… Текущий исход оказывается лучшим из возможных! Лучший же?
– Скорбеть это нормально. Если ты хочешь поплакать – плачь. Никто не осудит, – прилегла рядом Мира.
И я больше не сдерживал слез. Позволил им убежать. Ваня вернулся. Он небрежно бросил пару тюбиков пасты мне на грудь и присел рядом, тоже обратив взгляд к потолку. Я наощупь подобрал один тюбик, оттопырил крышку и одним движением высосал содержимое… Та же участь постигла и второй тюбик.
Дети вокруг находят силы беззаботно болтать и улыбаться. Завидую. Наша троица молчит… Каждый думает о своём и наблюдает за движениями пауков… Что бы сказать? А надо ли что-то говорить?
Спустя примерно час раздался сигнал открытия двери. Группа зачистки здесь… Они сообщат, что выходить безопасно. Они сообщат, что мы можем вернуться к обычной жизни…
В убежище зашло трое. Смотритель встретил их кратким кивком. У Чистильщиков нет ни единого открытого участка кожи. Двое Чистильщиков облачены в легкие экзоскелеты, а третий в средний. Легкий экзоскелет черного цвета, тугой и гибкий, сидит словно вторая кожа. Средний же, темно-голубого цвета и чем-то напоминает древний доспех. Немного сковывает движения, но силы и скорости добавляет заметно больше, чем легкий. Чистильщик в среднем экзоскелете одним кивком на кукол приказал увести их. Те, что в легком не колеблясь начали выводить кукол из убежища. Из-под пола выехали стол и пара стульев. Чистильщик снял шлем и положил его на стол. Он обвел убежище грузным недовольным взглядом. Чистильщик наверняка заранее знал наше положение из рапорта Смотрителя.
В это время в убежище зашел четвертый, как мне кажется, чистильщик в легком экзоскелете и направился к взрослым. Он взял под локоть директора и повел к выходу. Директор явно напуган, но сопротивления не оказал.
Чистильщик, сидящий на стуле, снова обвел взглядом убежище. Его взгляд ни капли не смягчился.
– Я приношу извинения, – неожиданно мягко сказал чистильщик. – Произошедшее… недопустимо! Виновные будут найдены и наказаны… Можете не сомневаться. Вы получите всю необходимую помощь... Я лично поговорю с каждым из вас. Будьте честны… и не стесняйтесь в выражениях. Вы в своём праве. Я прекрасно понимаю ваши чувства… Я был бы рад сообщить вам, что вы вольны вернуться к прошлым жизням… К родителям. Сестрам, братьям… но… – чистильщик выдержал небольшую паузу. – Из всего блока 174 остались только вы…
– Что это значит!? – встревожился один из взрослых. Кто-то из детей рядом захныкал.
Чистильщик крепко сжал кулаки.
– Целостность всех убежищ вашего блока была нарушена.
– Всех!? – закричал кто-то другой.
– Всех, – отрезал чистильщик. – Честность. Это всё что я могу предложить вам. Вы последние жители блока 174. Ваш блок официально признан непригодным для жизни. Он будет закрыт. Мы поможем вам всем найти новый дом. Семьи… Простите. Это всё что я могу сделать.
Никто в убежище больше не улыбался. Никто не был рад новостям. Выжило только наше убежище. Блок – мертв. Родители Вани – мертвы. Родители Миры – мертвы. К прошлой жизни никто не вернется.
Ваня расправил плечи, кажется, даже выше стал.
– Ничего не меняет… – только и произнес он с застывшими в глазах слезами. Ваня первым отправился на разговор с чистильщиком.
Мира шмыгнула носом и куда-то убежала… Стоит ли оставлять её одну? И что мне ей сказать? Пресловутое «мне жаль»? Я пошел за ней. Мира не ушла далеко. Села около стенки и уткнулась в коленки. Плачет. Знает ли что я рядом? Не могу найти слов… Существуют ли они вообще? Я уселся рядом, нарочно качнув её плечом. Она на мгновение приподняла взгляд, а потом снова уткнулась в коленки... Совсем недавно я переживал о маме и тогда именно Мира, одним своим видом, помогла мне воспрять духом. Не словами «мне жаль». Видом! Она рядом. Тогда я понял – я не один…
– Ты не одна, – только и сказал я. Нужно ли добавлять что-то еще? Мира никак не отреагировала на мои слова. Не услышала? Я снова качнул её плечом. – Ты не одна. – повторил я громче.
– Это нечестно… – всхлипнула Мира и взяла мою руку в свою, скрестив наши пальцы.
– Нечестно, – подтвердил я. Мира облокотилась на моё плечо и больше не слова ни сказала. Я тоже не сказал. Мира задремала, я же разглядывал паучков на потолке…
Как мог вымереть весь блок? Совпадение? В блоке 63 ячейки. В каждой от одного до трех убежищ… Как!? Это невозможно! Директор говорил, что по бумагам наше убежище в порядке… Кто-то намеренно скрыл неисправность? Одно убежище… ладно. Но другие? Разные ответственные… куча бумаг… Кто-то всё намеренно скрыл… Зачем? Кто-то намерился истребить целый блок? Гулом!? Если подумать, примерно пару лет назад частота учебных тревог участилась до двух в месяц, хотя раньше была не чаще трех раз в год… И веских причин для таких перемен не было… Это был намеренный шаг? Кто-то понизил бдительность населения? Нет. Этого не может быть! Это бы означало что появление Гула возможно предсказать за годы вперед… Или даже управлять им… Бред! Невозможно… Зачем?
Подошла моя очередь говорить с чистильщиком. Я аккуратно освободился от хватки Миры не разбудив её. Пусть поспит.
– Щербаев Дмитрий Анатольевич! – поприветствовал меня чистильщик, будто давно меня знает.
Я неуверенно кивнул и сел напротив.
– Я Георгий, друг твоего отца! Рад наконец тебя в живую увидеть!
– Даже в таких условиях? – смутился я.
Георгий презрительно хмыкнул:
– Даже в таких. Толик был бы рад, что ты уцелел… И был бы безумно горд твоим вкладом в спасение убежища.
– Блок вымер…
– Но вы выжили! – взмахнул руками Георгий. – Из-за тебя… Везде необходимо находить повод для радости. От горечи нет пользы. Ты станешь героем… Ты же всё еще хочешь поступить в КБПГ? Эта трагедия широко открыла для тебя дверь.
– Откуда вы знаете о моём намерении вступить в комитет?
– Знать, моя работа! – улыбнулся чистильщик, скрестив пальцы в замок. Выдержав небольшую паузу, признался. – Твой друг проговорился. Иван... Занимательный юноша. Такой решимости я давненько не видел.
– Это была диверсия?
– Что? – нахмурился Георгий. Простодушие в его тоне как ни бывало. Воздух вокруг него словно сгустился и потяжелел.
– Наш блок… Это была диверсия? Я все думаю…
– Тебе знать не положено, – грозно перебил меня чистильщик. Он уткнулся в планшет и пару раз в него тыкнул. – Дим, я понимаю. Ты умный парень. Но некоторые вопросы задавать нельзя. Как бы не хотелось. Это не твои выходки на уроках… Ответ ты сможешь отыскать только в комитете. Ты понял?
– Понял…
– Хорошо, – широко улыбнулся Георгий и снова тыкнул в свой планшет. – Итак, как ощущения?
– Не понял…
– Ты неплохо держишься… Но точно ли ты в порядке? Ольга… твоя мама стала куклой… Нехорошо… Твои одноклассники… Двое дошло, не считая тебя. Это должно быть очень тяжело… Боязнь коварна…
Двое!? Как это двое!?
– Что-то не так? Ты побледнел…
Двое!? Он кого-то не заметил? Не посчитал? Нет… Как бы он мог ошибиться? Ваня упоминал Вадика… Ваню упоминал Георгий… А говорил ли Ваня с Мирой? Говорил же?
– Дмитрий! – снова нахмурился чистильщик.
– Думаю… Я еще ничего и не осознал толком… – утёр подступившие слезы я.
– А, понимаю… – расслабился Георгий. – Наши специалисты помогут разобраться в чувствах. Если хочешь стать частью комитета – это обязательно. Но не полагайся только на спецов. Хорошенько подготовься…
– Понял… – сказал я дрожащим голосом. Мира… – Я могу идти?
– Иди.
Быстрым шагом я пришел к стенке, где оставил Миру. Её нет. Где она? Где? Оглядываю убежище, но не вижу. Я хочу её окликнуть, но не смею… Миры нет? Я вышагиваю по убежищу в её поисках. Но Миры нет… Миры нигде нет! Захожу в туалет и тут тоже пусто… Её нет? Я стукнул кулаком по стенке. Кулак пронзила острая боль. Сломал наверно… От обиды я давлю на кисть. На источник боли. Больно. Но пропасть растущую в груди не заглушить… Это вообще возможно?
– Это нечестно… – прошептал я.
Кто-то крепко обнял меня со спины. Я узнаю эти руки. Мира.
– Нечестно, – прошептала она, выпуская меня из объятий… Что-то подсказало мне. Я её больше не увижу. Это последний раз? Я не могу! Я не хочу! Я крепко схватил её за предплечья. Сломанная рука болит. Миры пытается вырваться, но я держу её крепко. Не отпускаю несмотря на боль.
– Пусти… – всхлипывая прошептала Мира. Плачет… Не отпущу! Как я могу!? – Пусти…
– Нет, – с дрожью в голосе сказал я, а затем тверже. – Нет.
Мира перестала вырываться, прильнула к моей спине.
– Мне нужно уйти…
– А ты хочешь уйти?
Мира молчит. Я слышу, как она пошмыгает носом… Она дрожит. Не хочет…
– Останься.
– Я не могу. Если люди узнают, что ты меня видишь, то тебя…
– Останься! – требую я.
– … запрут в лечебнице. Тебя не возьмут в комитет…
– Останься!
– Я не могу… – захныкала Мира громче.
– Можешь!
– Я ненастоящая… Порождение боязни!
Я чувствую её дрожь. Тепло её рук. Лоб, упирающийся мне в спину. Порождение боязни? А мне не всё равно? Медленно разворачиваюсь. Мира утирает слёзы. Они не заканчиваются. Я подношу руку к её щеке. Как это не настоящая? Я же её вижу! Чувствую влагу её слез! Я чувствую её дыхание…
– Не уходи, – мягко сказал я. – Мы со всем разберемся… Ты не порождение боязни. – Я мягко поднял её взгляд, взяв за подбородок. Её глаза ровно такие как я помню. Несмотря на слезы горя, в них теплится искорка надежды… Я вижу своё отражение в её глазах. Запускаю руку в её волосы… Чувствую. Мира рядом… Здесь! Настоящая! – Ты чудо.
Чудо.
Автор: mrDubl
Источник: https://litclubbs.ru/articles/51080-bojazn.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: