Есть тихий аспект упадка цивилизации: заметное сокращение численности населения. Я намеренно пишу «тихий», так как это происходит на фоне, без того чтобы многие из нас замечали или осознавали всю серьезность ситуации. Когда говорят о крахе цивилизаций, большинство людей представляют себе массовые события с многочисленными жертвами (голод, война, природные катастрофы), уничтожающие половину населения почти мгновенно. Конечно, это выглядит и пугающе, и мощно в голливудских фильмах, но ничего не может быть дальше от правды. Особенно когда речь идет о нашей современной цивилизации и ее разворачивающемся закате. Перед нашими глазами разворачивается радикально иной мир, и мы совершенно не готовы к нему.
В недавнем эссе, которое я настоятельно рекомендую прочитать, Джон Майкл Грир снова обратил мое внимание на эту тему. Несколько недель назад я уже затрагивал тему медленного, но стабильного сокращения численности населения, но теперь пришло время более детально рассмотреть этот вопрос, чтобы увидеть его последствия и понять, как он связан с упадком современности в целом.
«Почти все живущие сегодня выросли, слыша о взрыве численности населения; требуется значительная перестройка мышления, чтобы приспособиться к надвигающемуся сокращению населения».
Джон Майкл Грир
Сначала начнем с основ, почему нынешний уровень населения неустойчив, даже с чисто статистической точки зрения. Согласно Гриру:
Для поддержания численности населения на любом уровне требуется общий коэффициент рождаемости 2,1 живорождений в среднем на одну женщину; это называется коэффициентом замещения. (Эти 0,1 нужны для учета детей, которые умирают до того, как достигнут репродуктивного возраста, или которые никогда не будут воспроизводиться по какой-то другой причине.) В 1970 году общий коэффициент рождаемости в мире был значительно выше 5 живорождений на одну женщину; сейчас он составляет около 2,3 и стабильно падает. В Африке все еще общий коэффициент рождаемости составляет 4,1, снизившись с почти двойного значения в середине 20 века и продолжает падать; но в Азии и Латинской Америке коэффициент рождаемости составляет 2,0, в Северной Америке (включая Мексику) — 1,8, а в Европе — 1,6 живорождений на одну женщину.
Читая эссе ДжМГ, я продолжал задаваться вопросом: есть ли еще какие-то факторы, лежащие в основе сокращения населения? Если да, то каковы их последствия? Сначала посмотрите на эту карту, опубликованную Американским географическим обществом:
Результаты, показанные на карте выше, действительно удивили меня: человечество никогда не было настолько старым за всю свою миллионолетнюю историю. Давайте откажемся от ерунды: с таким быстро стареющим населением я нахожу невозможным, что мы будем продолжать увеличивать нашу численность — как утверждает статья, в которой появилась вышеуказанная карта, — даже без всех предстоящих проблем человечества. Люди в возрасте или около такого высокого возраста не начинают семью, особенно большую. Один ребенок, может быть, два. Стоит ли удивляться, что средний коэффициент рождаемости падает как камень? Друзья, в мире просто недостаточно молодых пар, чтобы поддерживать такую высокую численность населения. Опять же, сравните эти возрастные статистические данные с данными, предоставленными ДжМГ, и постарайтесь остаться в недоумении.
И на этом возрастные проблемы не заканчиваются. Еще одна, еще менее освещенная проблема — это накапливающаяся нагрузка от загрязнения веществами, нарушающими работу эндокринной системы, такими как ПФАС, и различными пестицидами и гербицидами, которые безрассудно распыляются на посевы. Недавний скандал с компанией 3M в Нидерландах — это лишь вершина айсберга.
Перфторированные и полифторированные алкильные вещества (ПФАС) не разлагаются быстро и в последние годы были обнаружены в опасных концентрациях в питьевой воде, почвах и продуктах питания. Эти химические вещества использовались во всем, от автомобилей до медицинского оборудования и антипригарных сковородок, из-за их долговременной устойчивости к экстремальным температурам и коррозии.
Эти химические вещества называются «вечными химикатами» не просто так: они имеют тенденцию циркулировать в пищевой цепочке очень долгое время, нанося вред всем участникам, и, что самое важное, снижая женскую фертильность на целых 40%. Возможно, нет необходимости говорить, что в сочетании с процессом старения, потеря фертильности является верным убийцей, когда речь идет о росте населения.
Наконец, есть еще тема детей как обузы. И я имею в виду не только в финансовом плане, но и в плане времени. Окончание университета, начало карьеры, затем попытка накопить денег на первую квартиру (которая становится все более недоступной для молодых пар), просто отнимают все время и ресурсы, необходимые для рождения детей и создания семьи. Опять же, результат: повышение среднего возраста и снижение числа живорождений. И вот что говорит об этом Грир:
Последствия устойчивого сокращения численности населения — это жало в хвосте нашей текущей ситуации, потому что не только наши технологии были разработаны с учетом краткосрочного условия быстрого роста, вызванного обилием энергии от ископаемого топлива, но и наши экономики. Кажется, что для большинства людей в наши дни здравым смыслом является то, что активы в среднем будут расти в цене, инвестиции будут приносить доход, а бизнесы — прибыль. Но остановитесь и подумайте об этом на минуту. Почему это происходит? Потому что экономика растет каждый квартал. Почему экономика растет каждый квартал? Есть много причин, но все они в конечном счете сводятся к тому, что численность населения увеличивается. С каждым годом все больше людей вступают в рабочую силу, покупают активы, делают инвестиции и приобретают товары и услуги. Таким образом, рост населения является двигателем экономического роста.
Теперь давайте сосредоточимся на Европе и ее наиболее индустриализированных частях: Германии и Италии, чтобы увидеть, как могут развиваться события. Со средним возрастом выше 46 и 44 лет соответственно, они сталкиваются не только с демографическим коллапсом, но и с коллапсом высококвалифицированной рабочей силы. Опытные квалифицированные рабочие выходили на пенсию массово в последние десятилетия, оставляя свои страны с миллионами людей, обученных гуманитарным наукам, праву, экономике, политологии, философии (и список продолжается), но очень немногими, кто действительно готов или способен работать на работе, требующей навыков сварки или обучения металлургии (не говоря уже о многолетнем практическом обучении по работе с сложными станками).
Неудивительно, что 90 процентов немецких компаний не могут найти квалифицированных кандидатов? Возможно, не удивительно, что еще труднее найти квалифицированных учителей, полицейских и людей для других общественных служб, из-за того, что немецкий язык не является самым популярным в мире, а важные работы оплачиваются очень плохо. В глубоко ироничном заявлении немецкое иммиграционное бюро недавно признало, что оно «на грани дисфункции» из-за этой проблемы. Еще один ключевой сектор, ищущий рабочую силу, — это сельское хозяйство, и это не только европейская проблема. Согласно ФАО: «65 лет — средний возраст фермеров, и недостаточно молодых фермеров, чтобы заменить их». Нужно ли говорить больше? Я оставляю вам сделать свои собственные выводы.
Продолжающаяся деиндустриализация, вызванная удивительно мудрой политикой самосаботажа Европы, только ускорила этот процесс, с производственными, химическими и металлургическими компаниями, покидающими континент массово. Добавьте к этому рост процентных ставок, потерю покупательной способности населения из-за инфляции, углеродные тарифы на импорт, потерю доли рынка как на Востоке, так и на Западе, или полную утрату технологического преимущества Европы над другими странами, и вы увидите, что крупнейшая экономика континента сталкивается с глубоким и структурным кризисом.
Похоже, что Европа утратила все свои конкурентные преимущества. Без квалифицированных рабочих, тяжелой промышленности, химических заводов и остального, вскоре не останется ничего другого, кроме как собирать продукты других стран. Однако с падением покупательной способности никто не сможет покупать эти продукты здесь, так зачем вообще перевозить эти заводы в Европу? Почему бы не производить их локально (в Азии), где все еще есть энергия для питания этих производств?
Все это происходит на фоне продолжающегося глобального энергетического кризиса из-за мирового пика чистой энергии из нефти, с его последствиями для добычи, производства, транспорта и экономики в целом. Как блестяще суммировал ситуацию Тим Морган:
Когда материальное благосостояние сокращается, а затраты на энергоемкие необходимые вещи продолжают расти, ряд секторов, предоставляющих необязательные (незначительные) продукты и услуги, достигают точки перегиба. Как было изложено в предыдущей статье, мы сейчас вошли в горный хребет пиков необязательных вещей — пика смартфонов (который уже случился), пика СМИ (который разворачивается сейчас), пика гостеприимства, пика путешествий, пика гаджетов, пика цен на недвижимость и многих других.
Мы также можем предсказать контрпродуктивные реакции на эти тенденции. Поставщики необязательных товаров будут пытаться предоставить кредиты потенциальным, но обедневшим клиентам. Правительства и центральные банки будут пытаться — как они пытались многие годы — исправить падающую экономику, предоставляя все больше ликвидности в систему через займы и печать денег. Цены на активы достигнут головокружительных высот, с которых их будут тянуть вниз силы материальной экономической гравитации.
В этой среде падающей численности населения, сокращающейся чистой энергии и «пика всего», вскоре станет невозможно расти экономике каким-либо значимым образом. Исчезновение покупателей — из-за сокращения населения и кризиса стоимости жизни — легко может привести к избыточному предложению на рынке, что приведет к дефляционной спирали, вызывающей дальнейшее сокращение предложения. В результате, инвестиции неизбежно потеряют свою ценность, будь то в недвижимость, корпоративные акции или облигации.
Европа, как мы видели выше, находится в особенно невыгодном положении. Возглавляемая полностью некомпетентным и эгоистичным правящим классом, мечтающим о единой Европе с собственной армией и «военной экономикой», а также центральным правительством (и в конечном итоге налогообложением), ситуация выглядит довольно безнадежной. В результате многих ее болезней и отсутствия жизнеспособной экономики для поддержки таких планов, европейский проект кажется разрывающимся по швам... Поэтому вместо ремилитаризованной крепости, скорее всего, мы получим музей полных неудач государств, которые остальной мир сможет посещать.
Цивилизации умирают, когда у людей больше нет желания их поддерживать. Это не проблема, которую можно решить путем импорта рабочей силы из других стран. Все, чего удалось достичь миграции, — это падение заработной платы, делая местных жителей еще менее склонными принимать обыденные работы, требующие тяжелого труда... Если дела будут ухудшаться, как я ожидаю, скоро мы увидим, как эти гостевые рабочие решат, что Европа больше не является той землей обетованной, о которой им говорили: здесь холодный, дождливый климат с множеством угрюмых людей, оплакивающих потерю своих славных империй. И по мере того, как их отправляющие страны продолжают индустриализироваться и больше не могут позволить себе терять свою рабочую силу по тем же самым причинам (старение и снижение рождаемости), однажды они все уедут. Что случится, когда гостевые рабочие решат вернуться домой... Смогут ли беженцы, спасающиеся от изменения климата, войн и т. д., заменить их...?
Видите ли, когда люди, жившие как короли в древние времена, видят, как их перспективы исчезают, они предпочитают бездетный образ жизни «живи для сегодняшнего дня», чем брать на себя трудную задачу восстановления общества с нуля. Вот как массы уходят, а точнее: тихо укладываются, по мере того как их цивилизация разрушается и распадается в прах. Без большого шума, без массовых событий с многочисленными жертвами... Все больше кажется, что, как предполагал ДжМГ, мы движемся не к громкому взрыву, а к радикально иному миру, характеризующемуся тихим шипением, как весь горячий воздух выходит из шара, который мы называли Европой в частности и Западом в целом. В самом конце Колумбийской эры мы увидим в основном обезлюдевший пейзаж, усеянный пустыми домами и производственными цехами, собирающими пыль и мусор, и с несколькими людьми, пытающимися заработать на жизнь как фрилансеры с дипломом по корпоративному праву в руках.
Мы, особенно в Европе, должны думать и активно планировать деградацию: не столько чтобы управлять ею, сколько чтобы выжить в предстоящем... Экономические процессы, управляемые веками неумолимого роста численности населения и материальных благ, вскоре пойдут в обратном направлении. Это не только заставит некоторых академиков выглядеть устаревшими, но и окажет глубокое влияние на денежную систему, долг, пенсии и многое другое... В конечном итоге — как выразился Тим Уоткинс — это приведет к разрыву самого социального контракта.
Когда перефинансированная экономика рухнет, самодостаточность, практические навыки по тому, как действительно что-то делать, и как ладить с людьми, окажутся единственными инвестициями, которые не потеряют своей ценности. Проживание в эпоху упадка — это, конечно, не то, что хотелось бы делать, но такова реальность. Это случалось много раз раньше: современность — это всего лишь один из многих неудачных проектов, направленных на обеспечение бесконечного роста в ограниченной области (или на этот раз: на планете). Некоторые испытывают только фазу подъема, когда все лодки поднимаются. Нашему поколению, однако, предстоит задача продолжать жить, каким бы трудным это ни было.