Станислав Садальский в очередной раз пишет некролог и как всегда - со знанием предмета повествования:
«Не стало Вадима Туманова, одного из самых близких друзей Высоцкого.
Личность уникальная: знаменитый золотопромышленник, осужденный в 1948 году на восемь лет лагерей по 58-й статье (шпионаж, террор, антисоветская агитация). Совершил восемь попыток побега. Освобожден после смерти Сталина.
Позже - председатель легендарной артели Восток, добывавшей золото для страны.
В своей автобиографической книге «Все потерять и вновь начать с мечты…» Туманов оставил много воспоминаний о своей дружбе с Высоцким, в том числе, и о съемках в нашем сериале:
«В ту пору много сил у него отнимала работа над ролью капитана милиции Жеглова в фильме Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Каждый раз, когда я возвращался из Кожима или Березовского в Москву, он просил меня рассказывать еще и еще о криминальной среде 40-50-х годов, об особенностях поведения уголовников и милиционеров, их лексике, манере двигаться, разговаривать, сердиться.
...Он хотел многим героям фильма дать подлинные имена моих колымских солагерников, о которых мы много говорили. Так, имя Фокс он предлагал считать кличкой, а настоящее имя ему дать Ивана Львова, который на самом деле слыл одним из самых крупных воровских авторитетов в те времена. Очень смеялся моему рассказу о Тле-карманнике, как тот шепелявил, и посоветовал одному из актеров перенять эту особенность речи…»
Когда Высоцкий умер и встал вопрос о надгробии, Влади сразу была против скульптурного изображения, у нее была другая идея. Марина хотела, чтобы на могиле стоял какой-нибудь необыкновенный камень, похожий на Володю. И она обратилась за помощью к Вадиму Туманову, попросив найти такой камень, пусть некрасивый, но который бы передавал образ Володи.
Геологи Туманова нашли редкую разновидность троктолита - камня, вытолкнутого из земли.
Возрастом 150 миллионов лет, весом около шести тонн, темно-серый, поросший мхом, серебристый на сколе. Если ударишь молотком, он пел – звенел, как колокол.
Камень не пригодился и до сих пор так и лежал у Туманова на даче. Говорухин при жизни сказал ему: «Кто из нас первым умрет, тому он и достанется».
И Владимиру и Станиславу поставили другие надгробия. Может, «поющий камень» будет теперь стоять у Вадима Туманова..?».
Добавлю, что занятным было отношение «советского бизнесмена» к плеяде гайдарочубайсов ©:
«Рынок победил — в самом диком изводе, заставившем старого лагерника вспомнить слово "беспредел". Отношение Туманова к реформаторам, близким ему, казалось бы, идеологически, быстро изменилось. Поначалу возлагавший на демократизацию большие надежды, он не принял того, что происходило со страной в 1990-х. Ельцин, Чубайс, Гайдар (даром что поддерживал Туманова в истории с "Печорой") его разочаровали. В рынок, где вместо честной конкуренции правили коррупция и семейственность, Туманов встраиваться не хотел.
Вскоре он писал в мемуарах:
"Во все времена в первую очередь ценился труд… И только у нас горе-реформаторы умудрились всё перевернуть с ног на голову… С годами всё более убеждаюсь, что разгром "Печоры" — это была первая ласточка уничтожения промышленного и творческого потенциала страны… Мы не вписались в новую систему так называемой "рыночной экономики" (а по сути своей антирыночной и антиэкономики), поскольку умели работать, производить ценности, а не наживаться на них, пополнять золотой запас страны, а не разбазаривать его".
С этого места мемуары Туманова "Всё потерять — и вновь начать с мечты…" (2004) превращаются в публицистику. Он говорит вещи, которые логичнее было бы услышать от убеждённого коммуниста:
"Когда в стране культ личности заменяют культом бесхозяйственности, идёт в рост теневая экономика…"
"Правительство, предложив как панацею подсмотренную в других странах "шоковую терапию", обнаружило большие способности по части организации шока, но оказалось совершенно беспомощным по части терапии".
"Время и обстоятельства сделали героями Горбачёва и Ельцина… Смешно, стыдно, страшно, что такие люди попадают на первые роли в государстве".
"Российские реформаторы… больше всех оказались причастными к криминальному присвоению собственности, к укреплению монополий, к подавлению конкуренции".
Разочарование в демократах, кажется, заставило Туманова переосмыслить отношение к Советам. Он назвал "извечной и главной" задачей России "прочное освоение" её гигантской территории, высказался за "великое переселение" на Восток.
"Хотя всю жизнь были у меня довольно сложные отношения с советской, особенно партийной властью, — вспоминал он, — начинаю думать, что они были не совсем дураками, если на каждые пять лет придумывали для народа новые "стройки коммунизма", оттягивая из европейской части страны миллионы людей… Кто-то очень хитрый и вредный для России придумал обозвать БАМ самой большой дорогой, построенной в никуда… Нет, дорога построена туда, куда надо! Не говоря уже о её стратегическом значении… Магистраль подведена вплотную к самым богатым и перспективным месторождениям".
Даже Колыма со временем стала ностальгическим воспоминанием: "Меня не отпускает странная тоска по Колыме". Когда-то невольник Туманов мечтал, как вышки и бараки разутюжат бульдозеры. "Отчего же, когда сейчас видишь, что осталось от лагерей, снесённых бульдозерами, не чувствуешь ни злорадства, ни торжества — только жалость и боль?" — спрашивал себя бывший зэк. И сам же отвечал: Бульдозеры шли по нашей молодости».