Тай Уэст прославился в узких кругах хоррором «Дом дьявола» (2009), после нескольких коммерческих неудач был вынужден уйти на телевидение, но два года назад триумфально вернулся с ретротрилогией «X». Ее завершает вышедший в российский прокат фильм «Максин XXX». Критик Кинопоиска поговорил с режиссером, достигшим только что первого пика карьеры.
Станислав Зельвенский
Кинокритик
Тай Уэст
Режиссер
— Такой фильм, как «Максин», можно снимать с двух позиций: либо ты притворяешься, что находишься там, в 1980-х, и делаешь кино изнутри, либо держишь дистанцию и как бы комментируешь эпоху. У вас, мне кажется, получилось что-то среднее. Какой подход вам ближе?
— Для меня важно, чтобы фильм производил максимально аутентичное впечатление. Чтобы это не выглядело, словно мы играем в 1980-е, а как будто бы это действительно то время и то место. Потому что если зритель будет замечать, как именно мы имитируем эпоху, то он будет ловить детали («О, они взяли это! О, они сделали так!»), вместо того чтобы следить за действием, отдаться истории. И это правда сложный баланс. Если ты вставишь слишком много коммерческих отсылок, фильм станет выглядеть как реклама, как не в меру ностальгический поп-культурный объект. Но если ты будешь вовсе обходиться без них, то непонятно, как воспроизводить эпоху. Словом, тонкая грань. Я бы назвал нашу версию «обжитыми 1980-ми». Хотя действие происходит в 1985 году, не всё, что вы видите, именно из 1985 года. Большая часть обстановки — на два-три-четыре года старше. Иногда и на 10 лет. Потому что, допустим, у моих бабушки и дедушки в это время стояла мебель из 1960-х, они не купили ее в 1985-м. И вот такое смешение временных пластов, на мой взгляд, дает ощущение обжитости и аутентичности.
— Неизбежный вопрос: какие фильмы вы пересмотрели в первую очередь, помимо де Пальмы?
— Ой, их так много. Но, в частности, в 1980-е была целая обойма фильмов, посвященных грязной стороне Голливуда. «Полиция нравов», например. Серия «Ангелочек». Де Пальма, конечно, занимался этим в «Подставном теле». Меня всегда это очень привлекало с эстетической точки зрения: когда ты видишь такое сверкающее, гламурное место, как Голливуд, и потом тебе показывают его неприглядную изнанку.
— Видели «Спецэффекты» Ларри Коэна? Там Нью-Йорк, правда, но я о нем вспоминал на «Максин».
— Это с Богосяном? О да, отличный фильм.
— А почему все же именно 1985-й?
— Для меня один из главных плюсов 1985 года — то, что тем летом в Лос-Анджелесе действовал серийный убийца, и это был, конечно, интересный фон для истории. Кроме того, именно в этот момент было много цензуры в области искусства. В Америке это в первую очередь коснулось музыки, но также речь шла про насилие на телевидении, насилие в кино, сатанистские образы в «Подземельях и драконах» и все такое прочее. Люди были страшно озабочены тем, что мораль подрастающего поколения будет испорчена.
Паника достигла пика именно в середине десятилетия, и это имело отношение к главным темам не только «Максин», но и всех трех наших фильмов. Когда я выбирал время действия, я примерно понимал, что это будет плюс-минус середина 1980-х просто из-за возраста героини, и в какой-то момент меня осенило, что лето 1985-го — уникальный момент в истории Лос-Анджелеса, который сделает нашу историю богаче.
Читайте также
«Максин XXX»: обескровленный хоррор в стиле 80-х
— Что для вас объединяет порно и хоррор?
— И то, и другое — это несколько маргинальные киножанры. В том смысле, что если ты хочешь заниматься кино, то крайне маловероятно, что ты начнешь со стомиллионного фильма Стивена Спилберга. Даже если ты оказался в Лос-Анджелесе. В 1970-е ты мог сделать порнофильм и знать, что есть кинотеатры, которые его покажут. Так что ты мог найти немного денег и снять фильм с людьми, которые не имели никакого отношения к профессиональному кинематографу. И встроиться в индустрию — своего рода малый бизнес, сделай сам. Находится прокатчик, фильм идет, ты делаешь еще один и превращаешься в настоящего режиссера или актера, при этом не становишься частью Голливуда.
И с хоррором очень похожая история. В хорроре главная звезда — сам хоррор. Тебе не нужен какой-то дорогой суперактер, а все, что тебе нужно, — уметь снять что-то страшное, или что-то кровавое, или что-то захватывающее. И если ты это сделал, то в 1970-е были драйв-ины, были частные кинотеатры, потом в 1980-е появились видеокассеты. Чтобы заполнить магазины, требовалась куча контента. То есть параллельно с обычной индустрией существовала еще одна — можно называть ее категорией Б, или как угодно; другое кино для других кинотеатров. Сейчас ничего этого в общем нет.
Короче говоря, отвечая на ваш вопрос: и на порно, и на хоррор в индустрии всегда смотрели немного свысока, благодаря этому они оказались в таких симбиотических отношениях.
— Вы сейчас про индустрию, но я имел в виду, скорее, сущностное сходство. Они ведь говорят примерно об одних вещах.
— Безусловно, у этих жанров много сходств. Они могут эксплуатировать, они могут дразнить, могут возбуждать, могут вызывать отвращение. Это всегда пограничная территория для движущихся картинок как искусства, и у людей может быть самая разная реакция. Но в первую очередь мы имеем дело с табу, будь то в области насилия или секса. И порно с хоррором крепко связаны своей отдаленностью от мейнстрима.
— Сейчас хоррор уже прочно врос в мейнстрим.
— Да, хоррор становится большим денежным магнитом для Голливуда. С одной стороны, это вроде радует: раз хорроры делают кассу, снимается больше хорроров, есть что посмотреть. Но, с другой стороны, это делает жанр мягче, заставляет его апеллировать к более широкой аудитории, а значит, меньше вероятности, что режиссер будет нарушать границы и рисковать. В 1970-е и 1980-е хорроры были только про это: нарушать границы, рисковать, шокировать. Делать это, обращаясь к широкой американской или мировой аудитории, гораздо сложнее. Так что у меня двойственное отношение. Фильмы, на которых я вырос, были совершенно дикими, из серии, что ты не хочешь, чтобы твои родители узнали, что ты такое смотришь. Сегодня мейнстримовый хоррор — совсем другое дело, это более или менее стандартный поход в кино.
— Готовы ли вы сказать «Максин — это я»? У вас наконец так хорошо пошли дела.
— Я понимаю, что вы имеете в виду. И, наверное, то, что фильм пользуется успехом, получается такой меташтуковиной в контексте его содержания. Но, честное слово, пока ты снимаешь кино, ты так занят! У меня просто не было времени размышлять на эту тему. Иначе говоря, не буду врать, что я об этом не думал, но это определенно не то, о чем я думаю постоянно.
Фото: Julien Hekimian / Getty Images