Долгое время его биографию отшлифовывали, создавая идеальный образ «народного летописца». А между тем, в судьбе Шолохова можно обнаружить много необъяснимых, порой парадоксальных фактов.
Он был внебрачным сыном дочери крепостного крестьянина Анастасии Черниковой и разночинца Александра Шолохова. Казаки таких детей называли «нахалятами». Анастасия была против воли выдана замуж за немолодого казака Стефана Кузнецова, который признал новорожденного и дал ему свою фамилию. И некоторое время Шолохов, действительно, считался сыном казака. Но после смерти Стефана Кузнецова мать смогла обвенчаться с любимым человеком, а сын сменил фамилию с Кузнецова на Шолохов. Мальчику к тому времени исполнилось уже семь лет.
Интересно, что род Шолоховых берет начало с конца XV века от новгородского крестьянина Степана Шолоха и прослеживается до купца Михаила Михайловича Шолохова, деда писателя, который поселился на Дону в середине XIX века.
Вот ещё один факт: Михаил Шолохов окончил только четыре класса. Учился мальчик в гимназии в городе Богучар. Когда он был в четвертом классе, в город ворвались немецкие войска. Михаилу пришлось бросить школу и вернуться в родной хутор. Всё же это не помешало ему стать писателем, но стало основой многочисленных недоверчивых высказываний: не мог полуграмотный молодой совсем человек написать грандиозный роман о трагических событиях в жизни человека и страны, так глубоко проникая в духовный мир героев!
В 20-е годы Шолохов «комиссарил» во главе продовольственного отряда. Весь отряд попал в плен к Махно. Шолохов ждал расстрела, но после беседы с батькой был отпущен (возможно, из-за юного возраста или благодаря заступничеству казаков). Правда, Махно якобы пообещал Шолохову в следующую встречу виселицу.
А потом Шолохова приговорили к расстрелу уже советские органы за «превышение власти»: юный комиссар не терпел формализма и иногда занижал показатели по собранному хлебу, пытаясь отразить реальную ситуацию. Да ещё и взятку ему приписали. «Два дня ждал смерти, а потом пришли и выпустили». Просто выпустить Шолохова, понятно, не могли. Спасением своим он был обязан отцу, который внес солидный залог, а на суд предоставил новую метрику Шолохова, по которой тот значился 15-летним (а не почти 18-летним). В юный возраст «врага» поверили, а расстрел заменили годом колонии для несовершеннолетних. Парадоксально, но сопровождаемый конвоем Шолохов до колонии почему-то не доехал, а оказался в Москве, работал, учился на рабфаке.
Неожиданно Михаил женится на Марии Громославской. Правда, изначально он якобы посватался к ее младшей сестре – Лидии. Но отец девушек, бывший казачий атаман, посоветовал жениху присмотреться к старшей и пообещал, что тот не пожалеет (да и свою помощь пообещал!).
Вняв настоятельной «рекомендации», Михаил женился на старшей. Брак «по указке» окажется счастливым – Шолохов станет отцом четверых детей и проживет с Марией Петровной 60 лет.
Во время коллективизации в письмах вождю Шолохов, потрясённый, описывает «работу» по хлебозаготовкам: «Председатели сельских советов и секретари ячеек посылали по улицам патрули, которые шарили по сараям и выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы. Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хуторе Волоховском Лебяженского колхоза ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?»
Заканчивалось обращение так: «Простите за многословность письма. Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины».
Такая умница! Знал, что партии и Сталину нужна не обычная агитка, а талантливый роман о создании колхозов! Хочешь, вождь, роман? Помогай людям!
И Сталин прислал на Дон комиссию – разбираться с перегибами!
Уже в Москве Шолохов часто спорил с заведующим отдела агитации и пропаганды ЦК Алексеем Стецким. В очередной раз в компании писателей разгорячённый напитками Стецкий принялся откровенно ругать книгу Шолохова. Досталось по полной и Мелехову. И разложенец он у писателя, то с женой живёт, то с любовницей, и белым сочувствует, и вообще контра. Да ещё и подначил писателя: «Ты, Шолохов, не отмалчивайся!» Шолохов, кипя от злости, спросил, как ему лучше ответить главному пропагандисту: как члену ЦК партии или лично как Лёше Стецкому? Тот кивнул, чтобы отвечал лично. Шолохов подошёл, размахнулся и крепко приложил Стецкому в челюсть – вот такая литературная дискуссия!
Назавтра Шолохову позвонил Поскрёбышев: «Товарищ Сталин считает, что Вы поступили правильно».
А вокруг романов кипели споры.
Вы помните, чем закончился «Тихий Дон»? Пройдя любовь и войну, сражаясь за белых и красных, уйдя от зелёных, похоронив любимую и увидев над головой страшное, черное солнце, словно конец этого мира, бросит Григорий в Дон винтовку и руки оботрет, словно гадость какую-то в руках держал, а потом обнимет и прижмет к себе сына – и поймем мы, что нет на свете такого знамени, такой партии, такой идеи, которые были бы важнее ребенка!
Финал «Тихого Дона»: дом, семья, ребёнок – вот единственная ценность! А ребёнок, который обнимет отца, станет символом прощения грехов – в православной традиции ребёнок до 7 лет безгрешен, к причастию без покаяния допускается, так что получается, что ангел обнимает грешника, спасая его, отпуская прошлые грехи.
Это Шолохов напишет в 1932 году, а потом опубликует 1 книгу «Поднятой целины», в которой те же самые казаки под руководством рабочего-коммуниста Давыдова будут создавать колхоз, вот только если в «Тихом Доне» мы видим, что и красные, и белые – это живые люди со всеми достоинствами и недостатками, то в «Поднятой целине» все, кто выступает против колхоза, окажутся запятнаны преступлениями – иногда просто страшными.
Вот с тоской идёт раскулачивать Тита Бородина секретарь партийной ячейки, герой гражданской войны, награждённый орденом Красного Знамени (а такие награды в то время были редкостью) Макар Нагульнов: Тит – бывший «геройский красный казак», сейчас труженик, работает так, что за лето «рубаха на плечах от пота сгорает» – и разбогател! Да ещё смеётся: я был ничем, стал всем, как поют в гимне! А быки у него лучшие! А зерна у него! А сундуки ломятся от добра!
Но в колхоз вступать не желает, начальников (коммунистов!) считает дармоедами, поэтому Шолохову нужно доказать, что всё его богатство нажито нечестным путём, да и сам он – со страшной чёрной душой! А Шолохов – не Иванов и не Панфёров, он талант, поэтому он художественно покарает «антигероя».
И вспомнит Нагульнов: после боя пошёл Тит в поле, где остались лежать порубленные восставшие против Советской власти мятежники – уж очень у них сапоги хороши! Но мороз ударил, и не смог Тит разуть побитых, достал он саблю… А дальше Дзен не позволит объяснить, что делал Тит ради сапог, но всю ночь он оттаивал возле печки принесённое... Как вы, будете жалеть Бородина, если вот так страшно он своё богатство начал наживать?
И все они, борцы с Советской властью, помечены бесчеловечностью, подчёркивает автор. Ужасом веет от страниц, повествующих о том, как уморил голодом родную мать Островнов, чтобы она не выдала тайну – в его доме прячутся белые офицеры (ведь старческую болтливость не остановить, а дойдёт слух до властей – конец Якову Лукичу!).
Но есть ещё одна сторона у трагедии колхозов: невероятно обаятельный, по-мужски красивый секретарь ячейки Нагульнов, услышав о жалости к раскулаченным, характерным движением шарит рукой, ищет на боку шашку: «Как служишь революции? Жа-ле-е-шь? Да я... тысячи станови зараз дедов, детишков, баб... Да скажи мне, что надо их в распыл... Для революции надо... Я их из пулемета... всех порешу!» И если для Григория дороже всего был сын, «кровиночка», то для нового героя Шолохова выше всего революционная идея!
Так где же Шолохов был истинным: когда убеждал, что революция – это страшно, это разлом и души, семьи, и страны, или когда писал о том, как замечательно будут жить колхозники, истребив врагов во имя идеи? Выгонят на север, отберут нажитое, а Шолохов мастерски пропишет убеждённость героев, что нельзя жалеть этих «вражин», нет в них ничего человеческого! И сомневаться в том, что «Тихий Дон» написал именно Шолохов, будут не потому, что черновых рукописей не было (их найдут уже после смерти Михаила Александровича), а именно потому, что полностью расходятся идейные основы двух романов!
В 1953 году умирает Сталин, а в 1956-м проходит XX съезд партии, ставший потрясением для Шолохова и роковым для Фадеева. Ударом была не только речь Хрущёва, разоблачавшего «культ личности». Из членов ЦК Фадеева переводят в кандидаты, снимают с поста генерального секретаря Союза писателей. И тотчас же на «поверженного богатыря» накинутся литературные моськи, выскажется и Шолохов, но так необычно!
Шолохов выступил на съезде: «Фадеев оказался достаточно властолюбивым генсеком и не захотел считаться в работе с принципом коллегиальности. Пятнадцать лет тянулась эта волынка». И неожиданно заканчивает: «Общими и дружными усилиями мы похитили у Фадеева пятнадцать лучших творческих лет его жизни, а в результате не имеем ни генсека, ни писателя». Кого Шолохов обругал, Фадеева? Нет же, ситуацию, в которой писатель по воле ЦК и Сталина оказался администратором, да ещё в такое трагическое время!
Предсмертное письмо Фадеева, адресованное ЦК КПСС, было изъято КГБ и опубликовано впервые лишь в 1990 г., оно передаёт разлом в душе писателя:
«Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, – физически истреблены или погибли благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; всё остальное, мало-мальски способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40-50 лет.
Литература –эта святая святых – отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа...
С каким чувством свободы и открытости мира входило моё поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и ещё могли создать! Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожали, идеологически пугали и называли это –«партийностью».
Чиновники из ЦК отомстили писателю. В опубликованном в «Правде» некрологе говорилось: «А.А. Фадеев в течение многих лет страдал тяжелым недугом – алкоголизмом, который привел к ослаблению его творческой деятельности... В состоянии тяжелой депрессии, вызванной очередным приступом болезни, А. А. Фадеев покончил жизнь».
Написать такое о трагической смерти писателя?! По сути, о нём сказали: алкоголик застрелился в приступе белой горячки!
Шолохов пытался вступиться за добрую память Фадеева, но Ворошилов сказал: «Он там такое в письме написал!»
Шолохов обратился к Хрущёву, тот ответил: «Не было никакого письма!» Добрых отношений с Хрущёвым у Шолохова не сложилось.
Новый глава партии не мог простить Михаилу Александровичу, что тот осмелился усомниться в решениях XX съезда КПСС, осудившего «культ личности», и называл известную хрущёвскую «оттепель» «слякотью». Слова Шолохова звучали как звонкая пощечина:
– Нельзя оглуплять и принижать Сталина… Во-первых, это нечестно, во-вторых, вредно для страны, для советских людей. И не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине.
Сталин после войны приказал построить писателю в Вешенской вместо разрушенного немцами дома новый. Хрущев потребовал, чтобы Шолохов вернул государству эти деньги.
В ответ на требование возместить стоимость строительства Шолохов отправил Хрущеву телеграмму: «Должен, не скрою. Отдам не скоро». И вернул деньги после получения Нобелевской премии.
А в литературе и в жизни Шолохов оставался коммунистом, любые попытки разобраться, понять, всё ли правильно было в деятельности советских и партийных руководителей, он воспринимал как отход от «линии партии».
– Роман Гроссмана «Жизнь и судьба» -– это плевок в лицо русскому народу! – сокрушался Шолохов, а выступая на партсъезде по поводу арестованных диссидентов Синявского и Даниэля, опубликовавших свои книги за рубежом, писатель убеждённо сказал:
– Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные 1920-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а руководствуясь революционным правосознанием… Ох, не ту бы меру наказания получили бы эти оборотни! А тут, видите ли, еще рассуждают о суровости приговора!
Кстати, всё преступление писателей заключалось в том, что она напечатали свои книги за границей. Синявскому дали пять лет, Даниэлю – семь.
Автор двух великих романов, третий Шолохов написать не смог – «Они сражались за родину» так и не был закончен, но осталась гениальная экранизация, где Бондарчук собрал цвет советских актёров: Василий Шукшин, Вячеслав Тихонов, Георгий Бурков, Юрий Никулин, Иван Лапиков, Николай Губенко, Николай Волков, Николай Шутько, Евгений Самойлов, Нонна Мордюкова, Лидия Федосеева-Шукшина, Иннокентий Смоктуновский, Андрей Ростоцкий.
И всё-таки Нобелевский комитет в 1965 г. подчеркнул, что премия вручается «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время», то есть именно за «Тихий Дон».
А Шолохов был верен своим чувствам и убеждениям. На II съезде писателей он произнёс важную для себя фразу:
– О нас, советских писателях, злобствующие враги за рубежом говорят, будто бы пишем мы по указке партии. Дело обстоит несколько иначе: каждый из нас пишет по указке своего сердца, а сердца наши принадлежат партии и родному народу, которым мы служим своим искусством.