Но большею частью он ограничивался одним словом: «Припечатано». Если противник овладеет селом и прилегающими высотами, он нависнет над городом.
Вот такая работа военкоров в непосредственной близости к фактуре...
Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали.
Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 17 июня 1942 г., среда:
НОЧЬЮ
Накануне вечером они уговорились: первую половину ночи бодрствует комиссар, а вторую — командир. Конечно, все это было условно. Обстановка могла каждую минуту резко измениться. Но пока что немцы, находившиеся по ту сторону лощины на высоте «Яблочко», вели себя тихо и не подавали никаких признаков жизни. Это больше всего и беспокоило Кельбаса капитана, командира батальона, хотя вслух он даже комиссару не высказал своих опасений. Кельбас сказал тогда счастливым голосом в предвкушении доброго отдыха:
— Ох, и сосну часика три!
Он даже расстегнул ворот гимнастёрки, чтобы легче было дышать, ослабил пояс и осторожно опустился на узкую полотняную койку. Но спать не пришлось.
Какое-то неясное чувство тревоги томило Кельбаса, и, наконец, он решительным движением поднялся с койки и вышел из хатки. Через весь двор тянулись зыбкие тени трех тополей, серебряную листву которых шевелил ветер. За тополями, у низкой каменной ограды фыркала лошадь. Мир и безмятежное спокойствие были разлиты в густо напоенном звенящей тишиной и прохладой воздухе.
Чересчур тихо вели себя немцы, и это не нравилось командиру батальона. Обычные в эту пору ракеты редко взлетали в небо. Кельбас вышел узкой тропкой на левый фланг переднего края обороны. Там, на подступах к хутору, в дзоте и окопах находились девять бойцов во главе с Саркисян. Только четверо из девяти не раз бывали в боях, а пятеро и с ними Саркисьян, молодой командир, — новички. Как-то они будут вести себя в бою?
Он побывал еще в роте Белянкина и, вернувшись на окраину села, в дом с голубыми ставнями, прошел в маленькую горницу с твердым намерением поспать все же часик-другой. Ездовый Жариков закрыл голубые ставни, и в глинобитном доме стало душно и тихо. Телефонист Черкасов заправил «шахтерку», зажег фитиль. Огонек плавал в масле, и по белым стенам скользили причудливые тени. Сидя на узкой койке, Кельбас дремал.
Па правом фланге, у «Яблочка», вдруг блеснули три ракеты — две красные и одна зеленая. Они прорезали густую тьму и повисли в воздухе, медленно оплывая. Это были ракеты противника, Кельбас знал их условный код: две красные и одна зеленая ракеты служили сигналом наступлению. Он оживился. Чутье не обмануло его. Теперь он окончательно убедился: этой тихой ночи нельзя довериться, все в ней обманчиво. Он связался с Кравченко и Левицким И отдал приказ: Кравченко — открыть минометный огонь по «Яблочку». Левицкому — артиллерийский огонь по ориентиру № 3.
Ракеты, которые заметил Кельбас, увидели и пулеметчики Владимирского, и на левом фланге Саркисьян. Кельбас все время помнил о Саркисьяне. Он опасался, что там, где залегли девять бойцов, сумеет просочиться враг. И только значительно позже он узнал, что Саркисьян не дал немцам пройти, а его сосед, имевший вдвое больше сил, но не обладавший упорством Саркисьяна, дрогнул и поставил под угрозу весь левый фланг переднего края обороны. Что касается Саркисьяна, так он защищал вверенный ему рубеж даже и тогда, когда четверо из девяти были убиты, и он сам был ранен.
О них думал Кельбас, мысленно представляя себе, что там происходит у рубежа Саркисьяна. Он приказал политруку пулеметной роты:
— Скажи Сакало, пусть прикроет Саркисьяна.
В густо заросшем черемухой совхозном дворе находилась огневая точка. Сакало расположил свой станковый пулемет на втором этаже каменного флигеля. В потной, прилипшей к телу гимнастерке он припадал к пулемету и, выбирая, где немцев погуще, открывал сильный огонь. А отстрелявшись, охлаждая пулемет, добродушию усмехался и говорил лежавшему с ним рядом политруку роты:
— Як грачи полегли... и вже не повставають.
Но большею частью он ограничивался одним словом: «Припечатано».
В четвертом часу командный пункт батальона потерял связь. Голубой домик оказался изолированным. Черкасов выскочил, намереваясь проверить линию, но дальше крыльца не тронулся. К дому через дорогу бежали фашистские автоматчики, стреляя на ходу. Черкасов попятился, и, захлопнув дверь, Подпер ее крючком. Он тяжело дышал: Кельбас смотрел сбоку в окно.
— Немцы, — негромко, холодно и сухо констатировал Кельбас, продолжая наблюдать, как они подвигались к дому со стороны дороги: одни ползли, другие шли во весь рост, держа навесу автоматы, обмотанные ремнями.
Он засек время. Было 3 часа 45 минут. Потом он обернулся и подсчитал наличные силы: старший телефонист Черкасов, красноармеец Ковальчук. лейтенант Ковтун, лейтенант Украинский, писарь Огиенко, ездовый Жариков. Боеприпасов— две ручных гранаты и, к счастью, ящик противотанковых. Он приказал Черкасову и Ковтуну распаковать ящик и приготовить гранаты. Распахнув окно в сад и подсаживая Украинского, он сказал ему:
— Скачи к командиру полка, доложи обстановку. Главное — прижать их к балке. Лейтенант прыгнул в густую траву.
— Берегись! — вдруг крикнул Ковтун. Кельбас во-время отскочил и прижался к стенке. Окно разлетелось вдребезги, железный шкворень описал полукруг, в зияющую дыру занесло ветром мокрые листья и белые лепестки акации. Граната разорвалась совсем близко. Дом качнуло, он задрожал сверху донизу. Словно его лихорадило. Кельбаса контузило, а ездового Жарикова ранило осколками гранаты.
—Писарь! Гранаты! — громче обычного сказал капитан.
Они заняли боевые места: Кельбас у косяка двери, выходившей, в коридор. Черкасов и Ковальчук у окон на улицу, Ковтун — у окна во второй комнате. Писарь Огиенко подавал гранаты. Что-то около 30 минут гитлеровцы осаждали голубой домик. Они сунулись было в коридор, но Кельбас уложил их гранатой. Только двое из восьми успели выскочить. Разъяренные и взбешенные, они облили горючей смесью угол дама и подожгли его.
Шансов остаться в живых у Кельбаса и его товарищей было очень мало. Но не о смерти думал Кельбас. Другая мысль волновала его — и это была мысль о батальоне и о той задаче, которую он в эту ночь решал. Если противник овладеет селом и прилегающими высотами, он нависнет над городом. До этой минуты, пока Кельбас имел возможность управлять боем, он направлял действия пулеметной роты и роты Белянкина, чтобы прижать фашистов к лощине, а прижав, вести огонь на полное уничтожение. Теперь, когда голубой дом временно отрезан (иного Кельбас не Мыслил), капитан спрашивал себя, дойдет ли его замысел до командиров рот, поймут ли они его первоначальный План и кто из них возьмет в свои руки нити управления батальоном. И когда от Белянкина прибыло донесение, Кельбас возликовал. Душа его преисполнилась гордостью за своего друга Белянкина, правильно занявшего круговую оборону и отжимавшего врага в лощину.
Огиенко вставлял запалы, Черкасов подавал гранаты, а Кельбас бросал их в ту сторону, где слышались вражеские голоса. Голос немца — бросок гранаты. Огонь лизал доски крыши, с дымом и треском они выгнулись в середине и, гудя, рухнули вниз. Все семеро прижались вдоль стен. В проломе крыши Кельбас увидел небо. Тугой свинцовой волной скользнуло облако, одинокая звезда застыла в вышине.
Вдруг какие-то глухие повторяющиеся звуки достигли его слуха. Кельбас просиял. Чёрт возьми, это гремит Левицкий со своими пушками! По направлению звуков разрывов он определил: «Левицкий жмет их к балке».
А вокруг голубого дома стало тихо — ни выстрелов, ни криков. Кельбас шагнул в коридор и, обойдя трупы автоматчиков, толкнул дверь наружу. Одежда его дымилась. Он прижался к тополю и позвал товарищей. Широко раскрытыми, удивленными глазами он взглянул на мир вокруг себя. Узенькая полоска зари разгоралась на востоке, улицей шли наши автоматчики, которых вел комиссар полка.
Когда Кельбас пришел на новый командный пункт в сарай с тесовой крышей, уже совсем рассвело. Он жадно пил из котелка холодную воду. Прислонившись к бревенчатой стенке, он вдруг почувствовал свинцовую тяжесть в плечах. Смутно, сквозь сон, он слышал голос:
— Они потеряли 250 человек убитыми. Наши потери — 39 человек. (Б. ГАЛИН).
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1942 год. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.