Найти тему

Северный край

Но оставим на время Волковых и Кованько и посмотрим какие тайны откроет нам интернет в веке двадцатом.

Фамилия бабушки после замужества Колобановская. Здесь мне повезло, носителей этой фамилии можно пересчитать по пальцам. В списке жертв политических репрессий я нашла бабушку.

Колобановская Софья Константиновна

Родилась в 1878 г., Ярославская обл., Даниловский р-н, с. Панино; детская площадка, Руководитель, воспитатель. Проживала: Ярославская обл., Ярославский р-н, г. Ярославль.
Арестована 3 ноября 1930 г.
Приговорена: тройка ОГПУ 10 декабря 1930 г., обв.: 58-6.
Приговор: ссылка в Сев. к. на 3 г. Реабилитирована 17 октября 1989 г. Указ от 16.01.89

Вы когда-нибудь задумывались сколько их безвинно осужденных. Когда начинаешь листать списки, то понимаешь – их миллионы. Бабушке повезло, и она в свои пятьдесят выжила.

Нельзя сказать, что я совсем уж ничего не знала о прошлом своих родных. Как и все дети я, притворяясь спящей подслушивала разговоры старших. К маме часто приезжали ее многочисленные родственники, которых жизнь, революция и войны разбросали по всей стране, а Москва была пересадочным центром.

Я подслушала, что бабушка осталась жива только потому что начальник лагеря взял ее воспитателем к своим детям. Это правда.

С.К. Колобановская на обороте надпись «Дорогим моим девочкам на память 15.08.1931 г. Архангельск».
С.К. Колобановская на обороте надпись «Дорогим моим девочкам на память 15.08.1931 г. Архангельск».

Знала, что бабушка училась в каком -то элитном учебном заведении, теперь знаю, что это был Екатерининский институт благородных девиц. Иногда она рассказывала об учебе. Когда я перешла в 5 класс на лето нам выдали учебники и в том числе учебник немецкого языка. Мне было интересно, и бабушка немного позанималась со мной. Вот тогда она и рассказала, что ее учили французскому, немецкому и латыни, что у них были дни, когда им разрешалось говорить только на одном из этих языков. За непослушание наказывали – снимали фартук и ставили в конец строя без пары. Да, они носили платья с фартуками и ходили строем.

Сонечка Гавеман
Сонечка Гавеман

Я подслушала, как бабушкин муж, захватив ее драгоценности и антиквариат сбежал в Харбин. Я даже представляла, как бабушка стоит на перроне обняв маленькую маму и смотрит вслед уходящему поезду. Теперь я знаю, что все было по-другому.

А еще я знаю, что нельзя на 100% верить рассказам очевидцев их часто подводит память.

Больше про Колобановскую интернет мне ничего не рассказал, зато подбросил информацию про Гавемана, брата бабушки.

Гавеман Владимир Константинович

Родился в 1876 г., Ярославская обл., Даниловский р-н, д. Лошниково; Бывший Земский начальник. Проживал: Ярославская обл., Даниловский р-н, д. Лошниково.
Арестован 27 июля 1919 г.
Приговорен: 1 августа 1919 г.
Приговор: Заключен в концлагерь до окончания Гражд. Войны Реабилитирован 22 октября 1996 г.

И это только первый его арест.

Я несколько раз ездила в Ярославль, видела руины усадьбы и церкви, а вот не одной деревни название которых встречались мне в разных архивных документах я не нашла. Их сотни бесследно исчезнувших деревень. Места, где выращивали пшеницу, рожь и банальную картошку теперь заросли кустами и деревьями. Суда еще не добрался борщевик, но это дело времени, бороться с ним некому. В редких сохранившихся деревнях дома скупили дачники из Ярославля. Как правило в деревнях этих нет ни магазина, ни медпункта, я уж не говорю о газе и дороге, а раз нет дороги, то и автобусы туда не едут. Если нет своей машины, то такси, но не каждый таксист согласится ехать по бездорожью.

А какие там места, красота, не тронутая природа. Не зря же самые красивые места уже раскуплены московскими миллионерами под поместья.

Чем дальше от Москвы, тем голубее небо,

Тем выше горизонт и зеленей трава.

Шум городов и смог провинциям неведом,

Здесь тишина звенит, как лука тетива.

Вдали от городов сто раз соврёт кукушка,

А ты поверишь ей, провидице лесной.

Здесь вьётся меж лесов прозрачная речушка,

Что обожжёт водой, холодной ключевой.

Чем дальше от Москвы, тем на душе спокойней.

Здесь птицы, как в раю, садятся на ладонь.

Развалины церквей к просящим благосклонней,

Но сколько ни молись, предрешена юдоль.