Автор: Людмила Белогорская
Если бы давным-давно, в юности, меня спросили, верю ли я в такие вещи, как привороты, порча, сглаз, ответила бы категорично и без долгих раздумий – конечно, нет. Эту уверенность поколебал случай, произошедший с моей мамой. Была она в ту пору ещё достаточно молодой 45-летней женщиной.
Жили мы далеко друг от друга, я с мужем и маленькими детьми – на Крайнем Севере, родители - в одной из союзных республик. Разделяло нас более трех тысяч километров и почти полное отсутствие связи. Письма в одну сторону шли по месяцу и более, переговорного пункта в нашем маленьком северном посёлке не было. Да и мама, лишь два года проучившаяся в сельской школе, не любила писать – на мои длинные, в несколько листов послания отвечала обычно коротенькой писулькой. Отсутствие каких-либо вестей от неё в течение четырёх месяцев меня, конечно, сильно огорчило, но не удивило.
И вот, наконец, долгожданный летний отпуск, и мы всей семьёй летим на «Большую землю». Вваливаемся, оживлённые и радостные, в родительскую квартиру и недоумённо осматриваемся. Что-то тут не так. Такое впечатление, что здесь долго никто не жил – в квартире полное запустение, тяжелый спёртый воздух. Сердце болезненно сжалось в ожидании чего-то плохого.
В женщине, с трудом оторвавшей голову от подушки, с огромным удивлением узнаю маму. Этого просто не может быть! Неужели лежащая на скомканной постели худая, почти бестелесная старушка – это моя мама!?
Оказалось, что всего неделю назад её привезли из больницы, где она провела более трех месяцев. Причем выписали после того, как в состоянии ее здоровья произошли определённые перемены к лучшему…
Делая частые перерывы на отдых, мама рассказала нам о том, что же стало причиной её попадания в лечебное учреждение и длительной болезни. Перед тем, как поведать об этом, сделаю небольшое отступление.
«Двигателем» в нашей семье всегда была мама. Совершенно безынициативный отец в житейских вопросах во всём подчинялся ей. Она ходила в магазины и «казённые» учреждения, она решала все финансовые вопросы семьи, она была инициатором покупки дачного участка или поездки к родственникам. Сидеть без дела мама не могла и не умела, всегда находила, чем заняться. Работа в её руках просто горела. На производстве – передовик, победитель соцсоревнования, не раз избиралась депутатом районного и областного Советов. После работы успевали и на даче порядок навести, и по грибы-ягоды сходить, и на рыбалку на выходные выбраться.
А теперь о главном. В обычный, ничем не примечательный рабочий день родители (а трудились они в одном месте) не пошли на обед домой. Обычно часового перерыва им хватало на то, чтобы быстрым шагом дойти до дома и, наскоро пообедав, вернуться на работу. Но в этот день мама весь обеденный перерыв простояла в очереди за каким-то дефицитным продуктом (дефицитом, многие помнят, в 80-е годы было практически всё). Вернувшись в цех, присела рядом с отцом и своими коллегами, до начала работы оставалось ещё пятнадцать свободных минут.
И тут одна из женщин, которую многие недолюбливали из-за её привычки постоянно ныть, жаловаться на жизнь и завидовать окружающим по любому поводу, вдруг заявила:
-Смотрю я на тебя, Валентина, и завидки берут. Здоровье лошадиное. За годы работы ни разу на больничный не ходила. А прыти-то сколько! За час до дома добегаете и назад вернуться успеваете. Везёт же некоторым! Я вот тебя моложе на два года, а ноги уже болят, да и сердечко пошаливает. Мне б хоть половину твоего здоровья!
Маму неприятно поразила эта откровенная зависть, но она предпочла перевести всё в шутку:
-А ты, Нина, вечерами меньше на лавочке с семечками сиди. Купи дачку, посади помидорки да цветочки, с ними, глядишь, про болячки свои забудешь и бегать начнёшь, как мы.
Та лишь недовольно фыркнула, на этом и разошлись – пора к работе приступать.
Приблизительно через час мама почувствовала себя плохо – зашумело в голове, потемнело в глазах, нестерпимо заломило виски. Прибежавшая в цех медсестра стала срочно звонить в «Скорую» - «верхнее» давление поднялось до отметки 270… В городской больнице свободных мест не оказалось, и больную отвезли в соседний посёлок. Положили в общую палату на восемь человек. Давали какие-то таблетки, кололи какие-то уколы и… всё. Никого не интересовало, что женщина практически ничего не ест и не пьёт, просто уносили нетронутую больничную еду назад. Если бы не сердобольные периодически менявшиеся старушки в палате, силком заставлявшие мать проглотить несколько ложек супа, она бы просто умерла от истощения.
Узнав о болезни родственницы, из соседнего села приехала золовка – старшая сестра отца. Поняв, что происходит, она пошла к главврачу и устроила настоящий скандал. А потом отправилась в горком партии, где её знали и уважали.
Уже на следующий день всё изменилось. Утренний обход длился полчаса, а не пару минут, как обычно. Вокруг кровати мамы собралось несколько специалистов, внимательно осматривали её, щупали, расспрашивали. Неожиданно нашлись и нужные лекарства, и внимательные врачи. Через неделю маму перевели в районную больницу и поместили в двухместную палату. Восстановление шло очень медленно и тяжело, но всё же… Когда её выписали, она уже могла, держась за стену, сделать несколько шагов. В таком состоянии мы её и застали.
Одна старушка, живущая недалеко от тёти, узнала о наших проблемах и посоветовала искать «бабку».
-Не простая это болезнь, поверь мне, - убеждала она тётю, члена партии и прогрессивно мыслящего человека. – Это или порча, или сглаз. Врачи тут не помогут…
И тётя, узнав о том самом разговоре на работе, задвинула в дальний угол сознания свои убеждения и стала искать «бабку». Нашла и уговорила помочь, не безвозмездно, конечно.
Каждый день за два-два с половиной часа до назначенного времени я брала маленький домотканый половичок, подхватывала маму под руку, и мы отправлялись в путь. Пройдя 50-100 метров, останавливались. Я стелила половичок прямо на землю и сажала маму, давая ей возможность передохнуть. Да, чтобы пройти расстояние длиною около километра до дома целительницы, нам требовалось более двух часов. Машины ни у родителей, ни у их знакомых не было, про такси в нашем захолустном городке только слышали, а автобусный маршрут с нашим совершенно не совпадал.
Походы эти продолжались около полутора месяцев. Что уж делала «бабушка» со своей пациенткой, для меня так и осталось тайной. Мама, как я её ни упрашивала рассказать, молчала.
-Нельзя об этом говорить, не обижайся, - пояснила она мне.
Сказала лишь, что бабушка, её лечившая, после каждого нашего визита лежала два-три часа, приходя в себя.
Постепенно наступили ощутимые улучшения в самочувствии больной, и наш путь мы стали проходить вдвое быстрее. Ещё бабушка давала маме травки, которые я заваривала, неукоснительно соблюдая рекомендации.
Когда мы с семьёй уезжали, мама уже могла самостоятельно дойти до ближайшего магазина, что-то приготовить, прибрать дома.
На следующий год мы с радостью отметили, что нас встретила наша прежняя мамочка – такая же лёгкая на подъём, стремительная и молодая. С её слов, женщина, которая так недобро ей позавидовала, вскоре уволилась. Что с нею произошло дальше, никто не знает.
Для меня же этот случай стал своеобразным уроком. Я поняла, что подобное возможно вне зависимости от того, верю я в это или нет. Это сейчас можно найти массу информации об аналогичных случаях и получить разумные объяснения им. Тогда же, во второй половине 80-х, о таком просто не писали, ведь большинство из нас были атеистами, отрицавшими всё необычное, не укладывающееся в привычные рамки.
