— Все, я ухожу, раз я тут не нужна. — Лена собирала вещи, зло набивая их в небольшую сумку.
— Ну и уходи, неблагодарная! Мы с отцом на тебя семнадцать лет горбатились: одевали и кормили. И вот она, благодарность. — Мать стояла, уперев руки в бока, зло сверкая глазами.
Это было два года назад, когда Лена покинула отчий дом. Закончив школу, он понимала, что больше ни секунды тут не выдержит. Постоянные упреки и скандалы родителей вымотали ей все нервы, и девушка твердо была намерена жить своей жизнью.
Да, родителей не выбирают, но Лене и правда, очень не повезло. Когда-то мать вышла замуж, как в народе говорят, с животом, и все время потом попрекала дочь, что терпит ее папашу именно из-за непутевого ребенка. Лена была для нее обузой, что постоянно подчеркивалось. Когда она подросла, то на девочку стали беззастенчиво вешать всю домашнюю работу. Мыть была отвратительной хозяйкой, зато любила ходить к подружкам и подолгу просиживать у них в гостях. Когда те приходили в дом к матери, Лена была на побегушках – подай-принеси. Девочку никто не уважал тут и не воспринимал всерьез, никого не интересовало, чего она хочет.
Когда-то, по рассказам матери, отец был ей рад. Когда только родилась и смотрела на мир большущими синими глазами с пушистыми черными ресницами. Но ребенок быстро перестал вызывать умиление – плакал по ночам, требовал к себе постоянного внимания, наводил беспорядок в доме. Отцу быстро наскучила вечная проблема в лице Лены, которая то болела, то разбивала коленки во дворе, то что-то роняла со стола. Мать она просто раздражала с самого начала. Та родила ее сразу после школы, и ни к ребенку, ни к браку готова не была. Лена пыталась понять ее и простить. Жизнь сложная штука, и любовь к своему ребенку не всегда рождается в женщине – к сожалению, это так. В природе если такое происходит, то кошка просто оставляет своих котят, уходя.
Человеческое общество не оставляет женщине такой возможности, всячески порицая не включенных в родительство матерей. Сдать свое чадо в приют – значит, навсегда жить дальше с клеймом кукушки. И вот мечется такая юная мамаша с ликом врубелевской царевны-лебедь, и не может любить свое дитя и оставить его не может, и мучаются оба – и женщина и ее продолжение. И отец тогда тоже вскоре отстраняется от своей плоти и крови, потому что сказка вдруг рассыпалась в пепел, что развеялся по ветру.
Лена в этой семье была именно такой – не пробудившей в матери своей любовь к себе. От этого было девочке горько и обидно, да и поняла она это поздно. Она маму в детстве очень любила и восхищалась ей. Та была настоящей красавицей – от диковинного прекрасного имени Василина до кончиков вьющихся золотых волос. Косы у нее были оттенка янтаря и меда, и маленькая Лена обожала расчесывать их. Мать позволяла это редко, но когда все же разрешала приблизиться к своему богатству с частым деревянным гребнем, девочка от восторга боялась даже вздохнуть.
Мама красиво держала вилку, красиво поворачивала голову, даже стояла она красиво. Для ее дочери она была недостижимым идеалом. Сама же девочка пошла в отца – темные глаза, темные каштановые волосы, тяжеловатый подбородок и очень широкие густые брови. Тоже получилась миловидной, но в сравнении со своей матерью Лена казалась себе гадким утенком, которому никогда не превратиться в лебедя.
Когда Лена ушла из дома, отношения матери с отцом посыпались окончательно. Девушка поступила с первого раза на журфак, и с первого же курса нашла себе довольно достойную подработку. Журналистам в этом смысле легче, чем другим профессиям – достаточно таланта, и вот уже издание делает тебе предложение поработать у себя внештатником. Хорошо себя зарекомендуешь – и в штат попадешь. Лена всегда хотела устроиться в газету, и мечта сбылась. Понятное дело, что в штате платили в разы больше, но и оплаты за внештатные материалы девушке хватало чтоб и квартиру снять и питаться более-менее нормально.
Когда она была на третьем курсе, мать рассталась с отцом. Вернее, устав от ее постоянных гулянок и скандалов, он от нее ушел. Мать не горевала долго, тут же завела себе нового кавалера, от которого снова забеременела. Ей было уже хорошо под сорок, и в этом возрасте скорее принято ждать внуков, но мать гордо щеголяла с округлившимся животом, а когда братишка Лены огласил этот мир недовольным баском, то отца вписывать в документы не стала, сделавшись автоматически матерью-одиночкой. Государство обещало за этот статус весьма неплохие финансовые плюшки в виде многочисленных пособий, особенно пока ребенок был маленьким.
Новый ухажер матери был товарищем, который недавно покинул места не столь отдаленные. Весь в наколках, с хриплым голосом, агрессивный и озлобленный на все и вся. Лена боялась его и старалась лишний раз не появляться в своем теперь уже бывшем доме. Когда родился Матвей, она приехала в родильный дом с цветами и вкусными булочками для матери. Та сухо поблагодарила, показав ей через окно сверток, из которого торчало красное сморщенное личико ребенка. Лена решила, что младенчик жутко страшненький, но уже через месяц Матвей превратился в довольно пригоженького беззубого мальчишку, пачкающего пеленки и орущего так, что уши закладывало.
Когда Матвею исполнилось семь месяцев, он превратился из лежащего полешка в зубастенького и активного ползуна. Стояла середина лета, Лена как раз заканчивала проходить практику, которая, по сути, была ее внештатной работой в газете. За материалы платили исправно, событий этим летом, которые можно было осветить, было множество, и Лена даже успела купить себе осенние сапоги и дубленку на зиму. Мать каждый день обрывала телефон.
— Лена, мне надо, чтобы ты посидела с братом!
— Мам, у меня через два часа открытие выставки, куда меня послала редакция, я не могу.
— А мне не с кем его оставить!
Лена тяжело вздохнула, взглянув на часы: 12.10. В принципе, она успеет доехать до матери, взять мелкого и вместе с ним пойти на мероприятие. Тряхнув волосами, Лена согласилась, и тут же выскочила из дома.
Спасибо великим людям, что придумали такую нехитрую штуку, как слинг! Пока Лена ехала за братом, ютуб рассказал ей множество способов намоток из самой обычной широкой полоски ткани. В качестве колец она купила в зоомагазине игрушки для собак. Матвейке страшно понравилось восседать в уютной намотке на старшей сестре, и он гордо сверкал двумя парами белых крепеньких зубов, таща в рот кулончик Лены с керамическим дельфинчиком.
— Ну что, малявка, пойдем покорять мир? — Лена чмокнула брата в лоб и тот звонко рассмеялся.
На выставку Лена пришла с братом, и он никаких хлопот ей не доставлял – спокойно брала интервью на диктофон, делала пометки в блокноте. В итоге малыш утомился, съел половинку купленного в киоске и вымытого из бутылки яблока, и уснул, положив головушку сестре между ключиц.
В следующий раз мать позвонила Лене через три дня, и просьба была все той же – посидеть с Матвеем. Лена согласилась снова, потому как у нее был выходной, и в целом возиться с малышом ей нравилось. Но лето уже перевалило за середину, а мать звонила теперь почти каждый день, и Лена с ужасом думала, каково будет ей, когда начнется учеба. Она просто не сможет сидеть с маленьким Матвейкой.
В августе мать уже обнаглела совсем – памперсы, смеси, вещи ребенку теперь покупала Лена. Родительница звонила и ныла, что она не может работать с дитем, а кавалер не дает денег на чадо. Лена жалела брата. Да, он уже ел и обычную еду, но смеси ему требовались. Стоили они как крыло от боинга, и работать теперь приходилось в два раза больше. Лена моталась по городу, крутясь, чтобы все успеть – и набрать материала на текст, и написать статью, и заскочить в редакцию, и купить мелкому что-то, и забрать его поняньчиться.
Но лето неумолимо катилось к концу, и за неделю до 1 сентября, когда уже начинались занятия в ВУЗе, мать огорошила:
— Мы едем с Игорешей отдыхать, а Матвея оставим тебе.
— Ты же говорила что у тебя даже на подгузники денег нет! На какие шиши отдых, позволь узнать? — на глазах свирепела девушка.
— Подкопили немного… Дочь, я завтра завезу тебе малька.
— Я больше не собираюсь тебе прислуживать — Заявила Лена своей наглой матери
— Да как ты смеешь! У меня вся жизнь из-за тебя наперекосяк. Я столько лет отца твоего терпела, чтобы тебя вырастить. Никому не отдала, заметь.
— Велика заслуга… Лучше бы отдала, чем так. Решай свои проблемы сама. Это ты его родила, ты и занимайся. Берите с собой на отдых!
— Ты мне больше не дочь, значит. Не звони мне и не пиши. Поняла?
— Да пожалуйста. У меня есть работа и учеба, а у тебя очередной не нужный тебе ребенок и ухажер, которого ты сама же боишься.
Лена положила трубку, и долго стояла, пытаясь глубоко дышать. Внутри было больно и пусто, а когда она опускала веки, то в памяти вставало улыбающееся личико маленького брата. Как доверчиво тянется он к ней, обнимая ее пухлыми ручками за шею, как он спит в слинге, и его теплое дыхание щекочет ей ключицу, как смешно жует он кашу… Лена почувствовала, что слезы катятся по щекам. Она вновь разблокировала телефон, и хотела бы уже отправить жалобу на собственную мать, как мысли о брате заставили её передумать.
Академический отпуск ректор давать отказался. Лена училась хорошо, и когда она объяснила ситуацию, на нее посмотрели все с единогласным уважением. Тогда он позвал декана, и вместе они решили, что Лена сможет перевестись на заочное, и закончить последний год там. На небольшое количество лекций можно было прийти с малышом, или найти кого-то, кто последил бы за ним пару часов.
Бумаги по усыновлению также удалось выхлопотать на удивление быстро. Мать не боролась за своего сына, с радостью сбыв ребенка с рук. Даже пособия стали той овчинкой, которая не стоила выделки. Сожитель вскоре ушел от нее, и мать вернулась работать в парикмахерскую, как рассказали Лене знакомые.
Прошел год, Лена получила красный диплом, тут же устроившись в штат той газеты, где подрабатывала с первого курса. Теперь ее зарплата позволяла ей взять ипотеку, и девушка через некоторое время так и сделала. У матери ничего просить не хотелось, да и смысла в этом не было – у такой снега зимой не получишь.
Лена работала, мотаясь с теперь уже полуторогодовалым братишкой в слинге по мероприятиям. Их в городе уже все знали, и Матвей совсем не был для старшей сестры обузой. Она наловчилась брать с собой булочки, фрукты и жидкие каши в удобных бутылочках, чтобы малыш мог перекусывать вне дома. Матвейка потихоньку начинал говорить, хотя даже Лена мало что понимала в его лепете. Им уже прислали путевку в садик, но старшая сестра решила, что раньше двух лет Матвея не отдаст. Он был застенчивым спокойным мальчиком, очень привязанным к старшей сестре. Хлопот с ним было хоть и много, но Лена переносила их стойко, никогда не повышая на малыша голоса, и почти ни за что его не ругая.
Они купили квартиру, и перебрались туда в октябре. За окнами еще мела золотая и багряная листва, а в окна вечерами выплескивались красивейшие алые закаты. У Матвея теперь была своя комната, но он неизменно спал с Леной, оплетая ее маленькими ручками и ножками, и сладко сопя. Лена улыбалась, и укрывала брата. Про себя она думала, что лучше бы мать отдала ее в приют. А вот когда подобная перспектива светила этому маленькому сладкому человеку, что сейчас с умным видом старательно собирал большущую пирамидку из разноцветных колечек, Лена все инстанции от и до прошла, но брата не отдала.
Он стал ее миром, ее сердцем. И все вокруг складывалось так, чтобы она сумела поднять маленького братика. На работе ей платили очень достойную зарплату, слинг помог выполнять свои обязанности перед газетой даже тогда, когда Матвейку некуда было деть, даже квартиру Лена нашла в считанные дни, словно та только их с мелким и ждала.
Лена твердо знала, что если она когда-то и выйдет замуж, то только за того, кто примет Матвея. Этот маленький человек заслужил быть любимым. Лена пообещала это и самой себе и брату. Они сидели на мягком коврике, и малыш перебирал ракушки, что Ленина подруга привезла ему с моря. Красивые, с витыми узорами, раковины очень нравились Матвейке.
— Неня, ты у меня самая лучшая на свете, и я тебя всю-всю люблю! — серьезно сказал мальчик.
— И я тебя люблю, мой маленький совенок! Как хорошо, что ты у меня есть!
Лена поцеловала брата в вихрастую макушку и бросила взгляд на часы – скоро пить молоко, чистить зубы и спать. Завтра будет новый день, и он точно будет счастливым.