Как генконструктор системы госопознавания выполнял особо секретное задание на глухом пограничном аэродроме
Вчера в Казани на 97-м году скончался Ильдус Мостюков — легендарный человек, целая эпоха советской оборонки, под руководством которого была создана основа основ существования вооруженных сил любой державы — единая система госопознавания «свой-чужой». За свою работу Мостюков получил Ленинскую и Государственную премии, звание Героя социалистического труда, служебную «Волгу» и… 7 выговоров. О том, почему провинциальный «почтовый ящик» смог сделать то, что не потянуло московское НИИ, о нюансах и значении того титанического труда вспоминает редакция «БИЗНЕС Online».
Задание особой государственной важности
Под руководством Ильдуса Мостюкова была создана одна из основ Российских вооруженных сил — общевойсковая система радиолокационного вооружения (общепринятое именование — «свой-чужой»), при помощи которой определяют государственную принадлежность того или иного объекта — самолета, корабля, подводной лодки.
Первые такие приборы в СССР, как и на Западе, появились еще во время Второй мировой войны, а первую общевойсковую систему создали в 1955 году. Но у нее был один фундаментальный недостаток: ограниченное число кодов, которые к тому же закладывались в саму аппаратуру, и при ее попадании в руки противника достаточно легко дешифровывались. Такое происходило каждые 3–4 года (угон самолетов, их крушения на чужой территории). Да, в аппаратуре был установлен взрыватель кодов, но это не могло быть гарантией, например, если летчик тяжело ранен или убит. После каждого такого случая приходилось срочно модернизировать аппаратуру и переоснащать технику. Расходовались колоссальные средства, на значительное время выводились из боевой работы самолеты, корабли, радиолокационные станции — даже в аврале это занимало несколько лет.
В 1961 году, после очередного такого случая созвали специальное заседание оборонного отдела ЦК КПСС. Завотделом Иван Сербин, которого за крутой нрав называли Иваном Грозным, обратился к промышленникам, по сути, с ультиматумом: «До каких пор будете ставить страну на колени?!» Был дан приказ разработать такую систему, которая не боится дискредитации в случае попадания ее в руки противника. Объявили конкурс. Головной по теме московский НИИ предложил вместо десятков кодов сделать миллион, но такой подход все равно не решал проблемы. Требовалось не количественное, а качественное изменение. Его предложило казанское ОКБ-294. Идею приняли. «Во-первых, мы предложили наиболее перспективное решение, четко сформулировали концепцию и доказали ее реализуемость, — рассказывал корреспонденту „БИЗНЕС Online“ Мостюков. — Во-вторых, в отличие от головного НИИ, мы не были связаны традициями создания предыдущих систем. В-третьих, у нас был молодой, полный смелых идей коллектив». Задача получила статус особой государственной важности.
В 1962 году ОКБ-294 преобразовали в головной институт по данной теме, а Мостюкова назначили генеральным конструктором. Таким образом, еще вчера обычный 34-летний начальник провинциального «почтового ящика» стал первым в республике генеральным конструктором союзного масштаба. Впрочем, неудивительная по тем временам карьера. Мостюков (родился в 1928 году) окончил Казанский механико-технологический техникум, пять лет проработал в «Казэнерго». По окончании с отличием радиофакультета КАИ направлен в ОКБ, где за пять лет прошел все ступени служебной лестницы — от инженера до главного конструктора и начальника ОКБ… Статус генконструктора давал широкие полномочия с прямым выходом на правительство Советского Союза. Среди прочего Мостюков мог прийти в любой технический вуз и попросту забрать наиболее перспективных студентов.
Работа шла с переменным успехом, ведь все делалось впервые. Аппаратура получалась сложной, ее габариты значительно превышали размеры старой, что создавало проблемы при ее размещении на самолетах. А в 1966 году в английской зоне Германии разбился советский истребитель. Опять все коды раскрылись. Вновь срочная модернизация, огромные деньги. Работу радиопромышленности подвергли, мягко говоря, критике. Мостюков получил выговор — за срыв сроков создания новой системы, а всего к концу работы их накопилось 7.
На госиспытания систему предъявили в 1970 году, но принята на вооружение она была только в 1978-м, а переход на нее завершился в 1985-м. «К счастью, этот титанический труд был завершен до реформ, — говорил Мостюков. — Если бы мы хоть немного запоздали, страна бы осталась без важнейшего элемента обороны. Не зря в мире только две такие системы — американская и российская. Их разработка не под силу другим странам — слишком сложно и дорого, к тому же по вооружениям все в той или иной мере привязаны к США или России. Впрочем, над созданием национальной системы работают в Китае».
Происшествие на ленинаканском аэродроме
Незадолго до окончания основной работы произошел очередной эксцесс. 6 сентября 1976 года исполняющий обязанности заместителя командира эскадрильи 513-го полка ПВО (Чугуевка, Дальневосточный военный округ) старший лейтенант Виктор Беленко на истребителе-перехватчике МиГ-25 пересек государственную границу и приземлился в японском аэропорту Хакодате. СССР потребовал вернуть истребитель и пилота, но американцы предоставили Беленко политическое убежище, а МиГ разобрали и отправили в США. По распространенному мнению, СССР пришлось менять систему опознавания.
— Это не так, — рассказывал корреспонденту «БИЗНЕС Online» Мостюков. — Хотя на том МиГе была старая аппаратура, мы не стали проводить очередную модернизацию, а форсировали создание новой системы и переход на нее, хотя переоснащение в итоге и заняло 6 лет. Но армия-то у нас какая была — десятки тысяч объектов! И сегодня мы спокойны за нашу аппаратуру. В конце 80-х был угон МиГ-29 в Турцию (20 мая 1989 года капитан Александр Зуев угнал с авиабазы Цхакая в Трабзон МиГ-29 — прим. авт.). Самолет вернули, но, конечно, обследовали, однако это не нанесло ущерба.
— Хоть что-то они могли «выжать»?
— После ухода наших войск из Восточной Европы много этой аппаратуры оказалось в руках натовцев, но это им не помогло. Такую возможность исключает сам принцип работы системы. Как она устроена, понять можно, а всего остального — нет. У НАТО, кстати, то же самое.
— Вы учитывали зарубежный опыт? В то время у американцев было нечто подобное?
— Еще не было, но они разрабатывали и нас на несколько лет опережали. Мы знали об этом и пытались получить информацию, но разведке так и не удалось раздобыть никаких серьезных сведений.
Был такой случай. 23 октября 1970 года два американских генерала и турецкий полковник на небольшом самолете совершали облет американских военных баз в Турции. Заблудились в тумане, вышли к какому-то аэродрому, сели. Потом видят: под маскировочной сеткой самолеты, а на хвостах — красные звезды. Аэродром пограничников в Ленинакане. Они разворачиваться на взлет, но командир заставы перегородил машиной полосу. Их — под замок (позже перевезли в гостиницу, коньяком поили), в Москву — шифровку.
Я в это время я как раз был там — докладывал о ходе работ. Мне приказали вылететь на место, снять аппаратуру госопознавания и привезти ее для исследования в Казань, после чего снова установить на самолете. Была пятница. Времени в обрез — максимум до полудня воскресенья. Взял в московском НИИ двоих слесарей высшего разряда. На Чкаловском нас дожидался «под парами» Ту-124. В 20:00 были в Ереване, оттуда двумя вертолетами — в Ленинакан, 21:30. Там генерал КГБ говорит: «Не позволю ничего снимать — вы что, под суд меня хотите подвести?» Я ему: «Дайте письменный отказ». А это ж скандал — такую возможность не использовать. После консультации с Москвой он согласился: «Ладно, но чтоб ни одной царапины не было». А как это сделаешь? Приборы ведь подсоединены к десяткам кабелей, а они по всему самолету тянутся.
Всю ночь снимали аппаратуру, а я прозванивал кабельную систему и составлял схему соединений. По ВЧ-связи передал данные в Казань, чтобы там быстро изготовили аналог. Закончили в субботу в 12:00. В 13:00 вылетели с аппаратурой в Ереван, а в 18.00 уже были в Казани. Весь институт на ушах, стенд подготовлен. Боялся, что сожжем аппаратуру — кабели-то сделаны наспех, только на основе прозвонки, но обошлось. Ночь снимали параметры. В 6:00 в воскресенье — обратно в Ленинакан. Поставили все на место, проверили — работает, и никаких царапин. Генерал даже обнял меня.
Прилетели в Казань. Ночь обрабатывали результаты, к утру составили отчет на 150 листах. В 6:00 вылетели в Москву. В 9:00 были у министра. «Что за это будешь просить?» — спрашивает. Попросил новую служебную «Волгу», а то старая совсем развалилась…
Так вот, ничего особо нового для себя мы на том самолете не нашли. Но важно было знать, как обстоят дела у американцев. Мы поняли, что они нас не очень опережают.
***
За работу над системой Мостюкову присвоили Ленинскую и Государственную премии, а в целом по стране госнаграды получили 1,6 тыс. человек. 2 июля 1980 года закрытым указом Президиума Верховного Совета Мостюков был удостоен звания Героя социалистического труда.
Год назад, 27 июня, Мостюкова наградили орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. «За многолетнюю плодотворную общественную деятельность наградить орденом „За заслуги перед Отечеством“ IV степени Мостюкова Ильдуса Шайхульисламовича — почетного председателя общественной благотворительной организации Героев Советского Союза, Героев Социалистического Труда, Героев России и полных кавалеров орденов Боевой и Трудовой Славы Республики Татарстан», — говорилось в документе за подписью президента России Владимира Путина.
В общей сложности Ильдус Шайхульисламович руководил работами по теме «свой-чужой» 28 лет.