Родители Сергея жили у военного аэродрома, всего в полукилометрах, поэтому взлеты и посадки, хорошо были слышны в доме. К ним привыкли все, и, не обращали внимания на шум взлетающего самолета, и только если бывали гости в доме, то бродили всю ночь, как лунатики, в ожидании, когда же все - таки наступит тишина на аэродроме. Сергей после школы приходил домой, оставлял учебники, брал с собой сухой паек и отправлялся смотреть на самолеты.
Его заметил капитан, командир звена Саматолков, подозвал к себе,- любишь самолеты?- спросил он.
- Очень,- ответил ему Сергей.
- А куда после школы думаешь поступать?
- На военного летчика пойду учиться,- твердо ответил мальчик.
- Хорошо, но для этого надо не сидеть здесь, а заниматься физической подготовкой, что ж ты за летчик будешь, когда у тебя даже бицепсов нет, посмотри на свои мышцы. Они же, как у девчонки.
Такую обиду Сергей стерпеть не мог, на следующий день он не появился вблизи аэродрома, отправился на спортивную площадку и стал ее посещать каждый день, даже в воскресные дни. Он мог на турнике подтянуться десять раз и удержать угол в течение нескольких минут. Зимой брал в руки лопату и бросал снег. За год он из гадкого утенка превратился в лебедя. Как-то его увидел капитан Саматолков и не удержался от похвалы, Сергей подрос, возмужал, и не выглядел уже подростком.
- Приходи ко мне домой,- сказал он. Я дам тебе кое-какие книги. Думаю, они тебе будут полезны.
Книги действительно для Сергея были частичкой его мечты, они помогали ему идти к намеченной цели. Наступил день выпускных экзаменов, сдав их, он поехал в высшее военное авиационное училище сдавать документы, не сказав родителям об этом. Отец мечтал, что он поступит в Политехнический институт и получит инженерное образование.
После сдачи документов была назначена военная летная комиссия. Сергея долго смотрели врачи, было обнаружено, что у него одна половина живота реагирует на прикосновение иглы, происходит сжатие мышц, а вторая сокращалась, но не полностью. Поэтому поводу целый консилиум врачей был собран, решали допускать его к экзаменам, или не допускать. Сергей, конечно же, очень волновался, наконец, комиссия вынесла решение, Годен!
От счастья был на вираже, до облаков два шага, ведь строгим доктором уже, подписана бумага.
Такого жесткого отбора Сергей даже не представлял. В летчики набирали ребят практически с идеальным здоровьем. Небольшое отклонение – негоден к летной службе. Сначала сдавали физическую подготовку, потом медкомиссию психоотбор. И лишь потом он был допущен к основным экзаменам. На первом этапе было двадцать человек на место, после медицинского обследования и физподготовки ровно половина срезалась: Если у тебя больше двух пломб в зубах – свободен. Объясняли это тем, что любая смена климата, смена обстановки, сказывается на здоровье человека. В первые годы начинают зубы «лететь» особенно при смене пищи и климата, а летали летчики везде – и на Север и в Африку.
На следующий день начались экзамены. После всего пережитого, трудно было сосредоточиться, все что учил, зубрил, вылетело в одночасье, стоял и вспоминал, глядя на экзаменационный билет в руках.
- Ты не волнуйся,- сказал ему генерал,- со всеми такое бывает, постой и подумай, уверен, ты ответишь на все вопросы. Сергея, как будто что-то внутри отпустило, он внимательно стал читать билет. Но, да, это же он вчера повторял.
- Я готов отвечать,- сказал Сергей председателю комиссии.
- Но я в этом и не сомневался,- с улыбкой сказал он.
Ответив на вопросы экзаменаторов, он вышел из аудитории. Его слегка покачивало, навстречу ему шел отец.
- Ты что же это сорванец, ничего мне не сказал, молча пошел сдавать экзамены, а может я против твоего поступления в военное училище?!
- Опоздали вы товарищ родитель,- сказал за его спиной генерал, - ваш сын только что сдал экзамен отлично, и зачислен, курсантом в наше училище, с чем я вас и поздравляю.
У отца Сергея повлажнели глаза, ему очень были приятны слова генерала.
- Но раз решил стать летчиком, значит, так тому и быть, я тебя поздравляю с успешной сдачей экзаменов.
От счастья, что поступил в военное летное училище, Сергей был на вираже, до облаков два шага,
И разделила высота судьбу его талантом, сбылась заветная мечта, и парень стал курсантом.
Учился он прилежно, все, что инструктор говорил, схватывал на лету. Одна была у него теперь мечта, как можно скорее сесть за штурвал самолета. Шло время, на третьем, четвертом курсе часто делали учебные вылеты, в конце четвертого курса, Сергей ушел в небо без инструктора. Перед вылетом руководитель полета провел инструктаж, что был с родни Канону.
Сергей быстро занял зону и доложил на землю о своей готовности приступить к выполнению заданной программы. Его самолет выполнял виражи, то делал крен, то выполнял спираль, переворот на горке. И вдруг машина вздрогнула и замолчала турбина. При попытке ее запустить, ничего не получилось. Самолет терял высоту и падал вниз.
- Батя, я полсотни пять, отказала турбина, теряю высоту,- сказал спокойно Сергей,- подо мной населенный пункт.
- Сынок, ты попробуй еще раз запустить турбину, у тебя есть уйма времени. Не получится, прыгай.
Не могу, погибнут люди. И вдруг при повторном включении самолет ожил, стал набирать высоту. Сергей передал,- батя, двигатель запустился иду на точку, дайте условия подхода, обеспечьте посадку.
- Возвращайся на базу, мы все тебя ждем.
Сергей развернул самолет в сторону аэродрома. Он чувствовал, как у него под шлемом стали мокрыми волосы. – «Ни чего,- успокаивал он себя, у других и не такое бывает, и возвращаются домой живыми, а у меня, это проверка на выносливость».
Он посадил самолет, к нему спешила скорая помощь, бежали люди, торопилась пожарная машина, все пришло на аэродроме в движение. Техник забрался к нему, открыл фонарь и, стал помогать выбраться из самолета.
- Но ты Сергей и дал мне поволноваться, до сих пор мандраж внутри,- сказал техник, Владимир Светличный. А батя, так тот вообще за сердце схватился. Но хорошо, то, что хорошо заканчивается. Сергей спустился на землю, его подхватили на руки и понесли к скорой помощи.
- Как вы себя чувствуете?- спросил его врач.
- Как новорожденный, только что появившийся из утробы матери.
- Значит, будите летать долго, теперь вы закалены, как сталь. Состояние у вас удовлетворительное, сердцебиение спокойное, давление в норме. Отправляйтесь на отдых, больничный вам будет выписан на неделю, для реабилитации.
- Спасибо доктор,- сказал он врачу и снова появился перед летным составом.
Подошел руководитель полета, батя – Егор Иванович Тузов.
- Но курсант Свиридов, ты молодец, что не растерялся, а заставил своего сокола все-таки, ожить.
- А я его, товарищ майор, живой водичкой окропил, он и ожил.
- Хорошо, что шутишь, будет из тебя настоящий летчик-истребитель.
Пролетели годы учебы и вот они государственные экзамены. Началась подготовка. Сдавали курсанты их хорошо, спокойно. Идет сдача тактики…, билеты расписаны, шпаргалки заносит каждый раз очередной курсант, передает и так потихоньку с хорошим качеством отвечают ребята на билеты. У Сергея в билете три вопроса: «Нанесение удара АЭ по цели в оперативной глубине…в СМУ…. Ядерной бомбой». В шпаргалке только название и все. Сергей с его быстрой сообразительностью начал придумывать, так как вопросы схожие на другие. Два вопроса – без проблем, на третий – главный из комиссии, развернулся к нему и внимательно слушает. Сергей рассказал, поставил на доске под рисунком точку. Он задал еще два-три вопроса. Сергей без запинки уверенно ответил. Отвечал чисто интуитивно, так как всегда к занятиям относился серьезно, и что-то, в памяти, конечно же, оставалось.
Но вот волнения позади, экзамены сданы успешно и поступило распределение по авиаполкам … Сергей с погонами лейтенанта, удостоверением летчика третьего класса прибыл в авиаполк Миллерово. Встретили молодого, еще не обстрелянного вчерашнего курсанта весело, определили в звено капитана – Олега Геннадьевича Свиридова. Начал он свою летную карьеру с двухместного самолета ЯК. Неделю проходил обкатку, взлет – посадка.
Прослужил в Миллерово три года, получил второй класс летчика - истребителя. Летал на Су-24. Все хорошо в его службе, только не везло в личной жизни, если ему нравилась девушка, она уже оказывалась занятой, или он какой девушке понравится, она ему нет. Друзья советы давали, попадет ему в сети с симпатичной внешностью, хватай и в ЗАГС ее, но, а там, стерпится – слюбится. Такой совет друзей его не устраивал, зачем девушке голову морочить, и себя наказывать.
После перевода его в Комсомольск – на – Амуре он встретил в офицерской столовой девушку, по имени Эвелина. Он не торопился уходить из столовой, ждал, когда поубавится народа, затем подходил к ней и просил с ней встречи. Эва строго отвечала ему:
- Вы товарищ старший лейтенант, нашли бы себе девушку другую для развлечений, а ко мне не подходите, прошу вас.
Сергей стал спрашивать у летчиков о ней, интересоваться.
- Ты напрасно не трать время,- сказал ему старший лейтенант Волошин,- до тебя здесь многие пытались с нею замутить, бесполезно, одному пощечину звонкую влепила. Ели уладили инцидент, чуть капитан погонов не лишился. Так что, будь с нею осторожней.
В свободное от полета время Сергей подстерегал Эвелину у подъезда ее дома.
- Я, кажется, вас предупредила товарищ старший лейтенант, прекратите свои ухаживания,- сказала она.
- Меня зовут Сергей, у меня к вам Эвелина серьезные намерения. Вы мне нравитесь.
- А вы мне нет,- резко ответила девушка.
- Вот из-за этого, Нет! У меня не складывается личная жизнь, не нравлюсь я тем, кто мне нравится. Эва смотрела в глаза Сергею, вроде бы говорит искренне.
- У вас время есть? – спросила она.
- Я сегодня свободен от полетов,- ответил он.
- Тогда заходите, она открыла дверь в подъезде, вошли, поднялись на третий этаж. Эва позвонила, вышла пожилая женщина, закутанная в платок.
- Проходите,- пригласила, Эва. Сергей оказался в небольшой, но очень уютной квартирке, ничего лишнего. И все на своих местах.
- Бабушка,- сказала, Эва,- знакомься, его зовут Сергей, у него, как и у меня не складывается личная жизнь, поэтому, я пригласила его на чашку чая. Я знаю, что такое одиночество, но я могу поплакать, ему сложнее, он, мужчина.
- Психолог ты мой любимый,- сказала бабушка.
– Внучка моя, учится в педагогическом институте на вечернем отделении, днем работает в офицерской столовой. За счет этого и живем. Ей даже на свидание некогда сбегать, работа, учеба и больная старуха,- пояснила Сергею она.
- Но что ты такое говоришь, бабуля, ты мне совсем не в тягость, потому, что я очень тебя люблю. Сергей сидел, слушал их, ему казалось, что он их знает очень давно, ему было так хорошо, уютно по-домашнему, что он вздохнул.
- Но вот, Эва, твоему знакомому, это не интересно слушать.
- Но что вы, наоборот, я как дома у вас, у меня есть тоже бабушка, папина мама, она старенькая, часто болеет, всегда меня ждет, пишет письма короткие, но теплые. Так завязался разговор на общие домашние темы. Сергей рассказал о себе, своих родителях. Эвелина с бабушкой внимательно слушали, не задавая вопросы. Затем Эвелина рассказала о себе. У нее есть родители, папа полковник, служит в авиации на Севере, мама экономист, работает в бухгалтерии авиаполка. Она же здесь с бабушкой, так как оставить ее больше не с кем, сама она уже не может сходить в магазин за продуктами. Женихи конечно у нее были и есть, даже одного специально отец присылал, но замуж по заявке ее не устраивает.
- Жизнь сложная штука,- сказала бабушка, - и от вас зависит, как она сложится. Мы жили по своему, вы современная молодежь по своему, у каждого поколения свои ценности, и взгляды на жизнь. Ничего не стоит на месте, все время в движении. Давайте обедать,- сказала она, - а то ведь голодные оба. Эва расставила тарелки, разлила по ним приготовленный бабушкой борщ, принесла голубцы, завернутые в капустный лист, с приправой. Все было очень вкусным, о чем с восхищением сказал Сергей. После обеда сели рассматривать семейные фотографии.
- Бабушка, какая же вы были красавица, - сказал Сергей.
- Спасибо за комплемент,- сказала она. – Ведь я не всегда была больной старухой. В юности мечтала летать, но учиться не довелось, началась война, определили в летную школу, окончила и села на «Кукурузник», на нем добывала важные сведения для штаба, проводила разведку. Есть награды. После войны поступила в училище летчиков, окончила его и работала инструктором в ВВАУЛ до выхода на пенсию. Сергей рассматривал ее фотографии в летной форме и не верил, что перед ним сидит бывшая военная летчица.
- Я преклоняюсь пред вами,- сказал он. - Спасибо вам, что вы дали возможность нам вырасти, и получить образование. Бабушка прослезилась.
Сергей шел от Эвелины в приподнятом настроении, его радовало, что Эвелина согласилась с ним встречаться, у нее дома, другого времени у нее просто не будет.
Вернулся в общежитие, прилег на кровать и уснул. Проснулся от смеха ребят. Слушали майора Захарова. Рассказывал об одном случае, произошедшем много лет назад авиаполку с молодым лейтенантом.
- Было дело зимой,- начал он свой рассказ. - Зима, день, полеты на Миг-31. В полк приехал московский проверяющий, тот еще «фрукт», инспектор, который сначала всех поставил «на уши» во время предварительной подготовки, а потом решил проверить этот же летный состав и в воздухе. Слетал пару полетов, раздал всем по заслугам и побежал на самолет, который уже ждал его, чтобы теперь выполнить перехватник на себя.
Штурманом на этот вылет у него был один молодой, недавно пришедший в полк, лейтенант, который тут же подскочил к нему и доложил, что к полету готов и самолет - цель уже ждет. Пошли к самолету, но вдруг, как это бывает с такими людьми, по «громкой» связи ему сказали, что срочно надо куда-то позвонить.
- Ты давай, садись в кабину и жди меня, я сейчас,- сказал он лейтенанту. И побежал на СКП. Штурман сел, пристегнулся, осмотрел все, что надо было посмотреть и сделать. Время идет – нет командира.
«Умные» мысли полезли в голову – надо напугать техника, который возится под самолетом. Детство еще играет в одном месте. А, напугать, есть чем. В кармане куртки был разломанный напополам шарик от настольного тенниса. Синий фломастер под рукой – нарисовал на белом фоне полу-шаров синие хрусталики глаз. Вставил их в глазницы и начал орать диким голосом, звать техника. А в это время инспектор уже расписывался в ЖПС о приемке самолета, а техник стоит рядом и не смеет залезть на стремянку раньше полковника.
А того уже и самого заинтересовало, что там такое в кабине творится?! По стремянке вверх, на воздухозаборник и взгляд в заднюю кабину, а там…, представьте себе картину: человек орет благим матом и глаза из орбит вылезли! От неожиданности и увиденного полковник дернулся, видно ботинки были в снегу, скользнул с воздухозаборника и … Техник, как не пытался ухватить падающего полковника, ничего не удалось, еле-еле сам удержался на стремянке. Приземление инспектора на бетон было жестким,- что-то отбил, что-то сломал, голова не пострадала – в ЗШ была.
- Но и какое же наказание понес молодой лейтенант?- спросил самый любопытный слушатель.
- Виновник получил по полной программе, запомнил этот случай, на всю жизнь.
- А не вы ли это были, товарищ майор? Лукаво улыбнувшись спросил все тот же любопытный голос. Ответа не последовало. Сергей уснул с улыбкой на лице.
Первым строевым полком, начавшим осваивать Су-27, стал 60 иап, который «делил» ВПП с заводом им. Гагарина в Комсомольске-на-Амуре. В июне одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом году они начали получать самолеты восьмой серии с завода. Вторыми стали получать «миргородцы» - ВВСовский 831 иап. Потом переучился 941 иап. И так один за другим иап получали самолеты Су-27. Еще поступали и в разные испытательные и учебные Центры – Ахтубинск, Саваслейка, Липецк и им подобные.
Сергей впервые услышал звуки двигателей Су-27 на своем аэродроме. На посадке, конечно, слабый свистящий гул, но вот на взлете, при включении форсажа слышатся, словно раскаты грома. А потом медленно уходящий, сначала по полосе, а потом куда-то ввысь протяжный могучий рокот. Самолета уже и невидно, но еще долго слышны мощные звуки форсажа, пока самолет не наберет заданную высоту и летчик не выключит форсаж. Каждый самолет звучит по - своему и даже можно определить его тип. Но двигатели Су-27, при взлете на форсаже, производят особый звук, не похожий ни на один другой двигатель. И это можно сравнить со звучанием величественного органа по сравнению даже с самыми именитыми роялями.
После переучивания Сергей с нетерпением ждал, когда же «подпустят» к Су-27. Сдал зачеты на допуск к полетам, провел тренажи на самолете, стал изучать кабину «вживую», осматривал, ощупывал все, что видел. Все сильно отличалось от Яка. И по высоте, и по шикарному обзору, казалось, сидишь на балконе второго этажа. Кресло по высоте двигается от тумблера, можно подгонять под рост летчика.
Вначале отрабатывали запуск и опробование двигателей. «Попробовал» самолетное оборудование. Следующим этапом была «пробежка». Надо было вырулить на ВПП, начать взлет, достичь скорости подъема носового колеса, поднять его, создать взлетный угол и тут же сбросить обороты. Выпуск тормозного парашюта, торможение и на стоянку.
А в это время на аэродроме в Килп-Явр, что под Мурманском, было «соприкосновение» Су-27 с НАТОвским самолетом-разведчиком «Орионом». На Су-27 летчик «отгонял» «Орион», держался, конечно, близко. И тот и другой «пугали» друг друга. Летчик на СУ-27 сливал на «Орион» топливо, выходил вперед – «давил» спутной струей, попав в которую, самолет мог ощутить сильную турбулентность. "Орион" пытался завалить Су-27, уменьшая скорость до минимальной. Не получилось. В результате «Орион» зацепил своим винтом киль Су-27, двигатель выключил, оторвавшаяся лопасть пробила свой же фюзеляж, после этого он убрался восвояси.
Сергей приехал на аэродром, сегодня «пробежка». Самолеты стоят на ЦЗ. Как и на полеты, составлена плановая таблица, руководитель полета занял свое место на СКП. Подошла очередь Сергея. Осмотрев самолет, сел в кабину, закрыл фонарь. Связался с РП и по его команде запустил двигатели. Включено все оборудование. Проверяет его, пробует рули – на это все уходит времени больше, чем на Яке. Но здесь прогресс – есть проводная связь с техником не надо «махать» руками.
Все, можно выруливать. И сразу появляются «необычности» Су-27 – чтобы стронуть немалую массу самолета, а это больше двадцати тонн, надо прилично увеличить обороты, и как только самолет начнет движение – тут же их сбросить, чтобы не выскочить за пределы стоянки. К тому же надо развернуться на девяносто градусов.
Передняя стойка находится не впереди, как обычно на большинстве истребителей, а позади летчика. Сидит он можно сказать, в самом носу. Впереди только нос-конус с антенной БРЛС (Бортовая Радиолокационная Станция). Чтобы передняя стойка рулила по линии движения по центру рулежки, надо так ему вырулить, чтобы нос самолета вышел за пределы стоянки. Сергей дает полностью левую педаль и вместе с носом самолета сам описывает дугу большого радиуса.
Ему странно ощущать носовое колесо позади себя. Самолет резво разворачивается. Приходиться пользоваться тормозами. Практически на всех истребителях, летчик управляет тормозами колес, нажимая рукоятку на РУС (Ручка Управления Самолетом). А, нажимая ногой на левую или правую педаль, определяет, какое колесо будет затормаживаться – так происходит разворот самолета при рулении на земле. Точно, как на танке. На Су- 27 тормоза отличаются от тормозной системы на гражданских самолетах. На концах педалей есть планки – подножки, нажимая носком ноги на которые, и включаешь тормоз, отдельно левый и правый. Есть схожесть с Яком – педалями, также управляется разворот передней стойки. Самолет резво бежит по рулежке, приходится притормаживать.
Сергей выруливает на ВПП, останавливается, включает стартовый тормоз, запрашивает РП. Тот дает добро на пробежку, загорается зеленый фонарь, разрешения взлета - но, это пока рано. Сергей дает полные обороты, двигатели взревели, нос прижимается к бетону, бросает взгляд на приборную доску – все нормально.
Отпускает тормоза и, самолет, резво вскидывая нос, начинает энергичный разбег. Да, начало многообещающее, Сергея вдавливает в спинку кресла и несет с нарастающим ускорением. Смотрит на скорость, на ИЛС (Индикация на лобовом стекле) – непривычно прямо на фоне лобового стекла мелькают цифры. Стрелка проскочила сто пятьдесят и приближается к цифре двести.
Пора! Он берет ручку плавно на себя, нос послушно поднимается. Все, хватит. Убирает РУДы (Рулевое Управление Двигателем) на малый газ, отпускает нос и нажимает кнопку выпуска тормозного парашюта. Два купола дергают самолет и удерживают как вожжи скакуна. Скорость сразу падает, Сергей начинает притормаживать. Еще нет и середины полосы. Добавил обороты, чтобы докатиться до места сруливания с полосы. Освобождает полосу, сбрасывает тормозной парашют и докладывает РП.
На рулении обзор из кабины шикарный, как в сказке – «высоко сижу, далеко гляжу». Осторожно заруливает на стоянку – ему надо привыкнуть к габаритам. Выключает двигатели.
Сегодня пятница, Сергей будет вылетать на Су-27. Поскольку спарки нет, тренажёра тоже – будет обходиться без этих «прибамбасов». Сразу на боевом. Пробежку уже сделал, самолёт почувствовал. Теоретически всё вроде понятно, режимы на всех этапах полёта выучены. Как говорится – «вперёд и с песней»! План такой – делает три круга с уходом на второй круг с высоты выравнивания, а четвёртый с посадкой. Всё предельно просто!
Запуск двигателей, опробование – уже становиться почти привычно. Перед выруливанием выпускает закрылки – флапероны, ставит на «автомат» Носки – это, можно сказать, предкрылки, и они выходят во взлетное положение. В режиме «автомат» Носки будут сами убираться и выпускаться в зависимости от положения шасси, а так же на малых скоростях будут отклоняться в зависимости от угла атаки. В наушниках бесстрастный женский голос выдает фразу:
- Предельный угол атаки. Скорость предельная.
В эфире странно слышать женский голос, тоже надо привыкать. И, эта фраза будет звучать довольно часто. Надо и не надо. Это Сергею не нравится – может произойти как в сказке, про нападение волков. К этой фразе привыкаешь, а когда действительно наступит «Предельный угол атаки…», не обратишь на нее внимания.
Самолет стоит на полосе, готов к взлёту. Погода – «миллион на миллион»! РП разрешает взлет по большому кругу, набор одна тысяча пятьсот метров. Загорается зелёный фонарь, Сергей выводит РУДы на «максимал», включает время полёта. Двигатели ревут, самолёт начинает разбег. На этот раз сдерживать он его не будет. Вот уже скорость двести, берет ручку на себя, во взлетное положение, ждет. На скорости более двести двадцать самолет энергично «взлетает» - в буквальном смысле этого слова, отрывается от ВПП, скорость растет, он ставит кран шасси на уборку и устанавливает угол набора пятнадцать - двадцать градусов, как «написано».
Шасси убираются очень быстро, да и не мудрено – давление гидросистемы под триста. Слышит характерный стук сзади снизу – передняя стойка встала на замок. Убирает закрылки. Да и не совсем это закрылки, в привычном понимании. Тут тоже «фишка» - флапероны! Это элероны, совмещённые с закрылками.
Выполняет первый разворот, затягивать нельзя. Иначе, можно подойти близко к строениям, а это, не допустимо. Развернулся на сто восемьдесят градусов, уже тысяча пятьсот метров, переводит в горизонт, РУДы – в режим горизонтального полета, а потом надо выдерживать на кругу скорость пятьсот. Осматривается. Впереди на лобовом стекле бегут циферки скорости, высоты, курса. Но как-то по старинке тянет смотреть на приборную доску – стрелки привычнее и понятнее. – «Надо «перестраиваться»,- подумал Сергей.
Вот пора уже выполнять третий разворот. Получается третий и четвёртый развороты слитно. Выходит на посадочный курс, РП даёт снижение до высоты нормального круга шестьсот метров. Снижается, прибрав обороты. Осматривает кабину, всё нормально. Показания приборов в норме. Внизу "проплывает" ВПП. Вот место первого разворота, выполняет его. Он также получается слитно со вторым. И вообще, понятие «второй разворот» осталось больше для обозначения места самолёта.
В эфире по радиообмену слышит, как кто-то взлетает, а кто-то уже садится. Сергей подходит к месту третьего разворота - определяется это стрелками АРК и «Азимута». По факту внизу вода и нет никакого «места». Перед выполнением третьего разворота он уменьшает скорость четыреста пятидесяти, и выпускает шасси. Выходят шасси, загораются зелёные лампочки выпущенного положения. Они всегда добавляют спокойствия. Появляется некоторая тряска, торможение, добавляет обороты, чтобы поддержать скорость.
После выполнения третьего разворота переводит на снижение, прибирает обороты. С выпущенными шасси скорость меньше, меньше и радиус разворота, и уже третий и четвертый развороты получаются раздельными. Перед четвертым разворотом выпускает закрылки, то есть, флапероны, снова «бубнит» «дама». Подходит к створу полосы, выполняет четвертый разворот. Здесь скорость должна быть триста пятьдесят, на глиссаде. Высота двести, скорость, как и положено – триста двадцать. На глиссаде, на курсе – «сплошное» ПМУ, видимость отличная. Даже солнышко весело подбадривает – «Следи за скоростью!» А скорость выдерживать - проблем нет, приемистость двигателей минимальная, реагируют на миллиметровые движения РУДов почти мгновенно.
РП разрешает снижение до высоты выравнивания и напоминает об уходе на второй круг. Высота 60, это место Ближнего Привода, скорость триста. Вот полоса растет в размерах и уже различаются отдельные плиты. Скорость близка посадочной, самолет увеличивает угол атаки, нос задирается, но обзор все равно отличный. Наплывает полоса - высота выравнивания. Скорость двести семьдесят.
- Обороты! Обороты! - это у РП не выдерживают нервы.
Но Сергей уже двинул РУДы до «максимала», взревели двигатели, скорость начинает расти, ручку на себя - самолёт вспухает и резко рвет вверх, набирает высоту. Снова «бубнит» «дама». Он убирает шасси, флапероны. Гаснут зеленые лампочки. И снова полет по кругу.
Делает три таких захода, три ухода на второй круг, а на четвертом – просто на выравнивании не дает оборотов, а наоборот прибирает РУДы на малый газ и добирает ручку. Самолет еще сильнее задирает нос и плавно касается основными колесами бетона. Наверное, это самый необычный момент всего полета – в момент касания колесами бетона, Сергей видит полосу с такой высоты, с которой раньше на Як-28 видел ее только при проходе над полосой. Пробег на основных колесах, опускается нос, и самолет уже бежит по полосе на всех трех. Можно выпускать тормозной парашют. Рывок назад – это вышел парашют. А теперь тормозные педали до упора, «автомат юза» будет сам регулировать степень торможения. Сергей освобождает полосу, сбрасывает тормозной парашют, убирает флапероны, выключает «все обогревы» и выключает «время полета». Время, его первого полета на Су-27 по Упражнению номер один.
На следующий день уже, можно сказать, регулярные полеты. Сергей летит в зону на простой пилотаж, ознакомиться, как ведет себя Су-27 на пилотаже. Это уже Упражнение номер два. В зоне Су-27 ведет себя «хорошо»! Самолет, очень послушный в управлении. Стоит только отклонить ручку по крену, реагирует мгновенно, без малейшей задержки, что совсем не вяжется с его размерами и массой. Сергей даже провел небольшой «эксперимент» - попробовал быстро подвигать ручкой влево-вправо полностью на весь ход ручки, так вот, - крыло, на которое он при этом смотрел, отклонялось вверх-вниз с такой же угловой скоростью, что и ручка. Просто удивительно! Такая же реакция и на дачу оборотов.
Если на Яке, чтобы набрать высоту, надо было дать обороты, потом после начала роста скорости, перевести в набор, то на Су достаточно было взять ручку на себя и дать обороты – самолет резво, без всякой натуги набирал нужную высоту. И теперь важно было не проскочить эту нужную высоту. Сегодня полет в зону ознакомительный - Сергей выполнил несколько виражей и пикирования-горки. Все просто, будто на тренажере, - самолет легко выполняет горки, играючи, без натуги. Управляется самолет при выполнении фигур легко, четко вписывается в вираж или разворот. При вводе в вираж с креном шестьдесят или в горку, дает обороты вместе с взятием ручки, приемистость и тяга позволяют это делать без проблем. Зону закончил. Выход на точку. Заход на посадку с прямой.
В этот же день Сергей делает контрольный полет на спарке Як-28У, под шторкой с закрытием на высоте пятьдесят метров после взлета и открытием на высоте сто метров на посадке. Таким образом, он получает допуск к полетам в СМУ на Су-27. Что и делал на следующий день. На этот раз летная смена дневная с переходом на «ночь». Сергей выполнил еще один простенький полет в зону уже в СМУ, Упражнение номер два на Су-27 на виражи и пикирования-горки, как и днем - для ознакомления. Вся разница лишь в том, что СМУ.
На следующей неделе летал очередную летную смену. День – СМУ. Запланировано Упражнение номер три – «Полёт по маршруту и на разгон», то есть, предстоит лететь на «потолок» и на «сверхзвук». Тоже для ознакомления с – «поведением самолета в стратосфере на сверхзвуковой скорости». Так это звучит в задании на полет. По заданию предстоит набрать шестнадцать тысяч метров и разогнаться до М = 2,0.
Обычный полёт по маршруту, набор двенадцать тысяч метров. Потом полный форсаж, разгон до М=1,6 и набор на этой скорости высоты шестнадцать тысяч метров. Вариометр показывает такую вертикальную скорость, что сразу как-то не очень и верится – сто м/с, даже можно увеличить угол набора и увидеть и большую цифру, но тогда начинает падать скорость. С набором высоты, вертикальная скорость, конечно, падает, и ощутимо, А вообще-то, по ТТД у земли на Полном Форсаже Су-27 может достигать вертикальной скорости триста м/с - просто фантастика. Правда, ему это пробовать не приходится, разве что позже при вылете из Дежурных Сил можно будет попробовать. Приближается высота шестнадцать тысяч метров, можно набрать ещё, но по заданию шестнадцать километров.
Сергей переводит самолёт в горизонт, продолжает разгонять скорость. Ведь по заданию он должен разогнать до М=2,0. Вот стрелка приближается к цифре два. На ИЛСе истинная скорость где-то две тысячи сто км/час. Убирает РУДы с полного форсажа. Су-27 на сверхзвуке управляется так же хорошо, как и на дозвуке, это благодаря СДУ (Системы Дистанционного Управления). Нет инертности и вялости, как на Яке. Хотя практический потолок у Су-27 - восемнадцать тысяч пятьсот метров, шестнадцать тысяч метров, это «опорная высота», то есть, та максимальная высота, на которой самолет может выполнять минимальное маневрирование для выхода на цель и пуска ракет.
На Як-28 выше пятнадцати тысяч метров летать Сергею не приходилось, хотя разница вроде бы и небольшая. На форсаже расход керосина, конечно приличный - может быть и двести, а может быть и четыреста килограмма керосина в минуту. Зависит от того, насколько далеко «двинуты» РУДы! Это хорошо заметно по расходомеру топлива.
Облака далеко внизу, по горизонту синий небосвод, вверху небо еще темнее. Все, пора домой. Выключение форсажа, РУДы на малый газ, снижение до двенадцати тысяч метров, там переход со сверхзвука на дозвук и по команде КП дальнейшее снижение.
Сергей после свадьбы Эвелину оставил с бабушкой, а сам уехал на новое место службы, решение было обоюдным, Эва должна была закончить учебу, получить диплом и тогда уже ехать к мужу. Так бы и было, но часто в нашу жизнь вмешиваются обстоятельства, из-за которых вынуждены изменять свое решение. У Эвелины бабушка перестала подниматься с постели, у нее отказали ноги. Вещи, сложенные в чемодан, пришлось снова повесить в шкаф. Позвонила Сергею, объяснила создавшуюся ситуацию.
- Как же так, Эва, я жду тебя целый год, досчитывал последние дни, а ты говоришь, что поездка откладывается на неопределенное время.
- Я не могу, оставить ее одну, прости меня любимый,- сказала Эвелина и повесила трубку. Сергею было не хорошо, он подошел к графину, налил воды, выпил. – "Что же теперь будет?"- подумал он. Постоял и пошел к самолету.
- Ты что такой смурной,- спросил у него штурман.
- Ничего, как ни – будь, переживу,- сказал он.
- Что-то серьезное?- снова спросил он.
- Жена не приедет из-за болезни ее бабушки. У нее отказали ноги, она не ходит.
- А ты уйди в гражданскую авиацию, минимальный возраст ты достиг, а у нас это 32-34 года, это если год за два, уйди из армии в гражданскую авиацию, зарплата двести тысяч в месяц, а твоих восемьдесят, и есть перспектива сесть в кресло командира лайнера, а там, на порядок зарплата выше.
Совет конечно хороший, но мне бесполезный из военной авиации я ни куда, это мой дом, это моя служба, здесь я до пенсии так и отлетаю.
- Но не хочешь, твое дело, только и о семье подумай. Сергей промолчал.
С момента этого разговора прошло четыре года. Эвелина приезжала очень редко и то, не оставаясь на ночь, встречи с каждым разом были все короче и прохладней. Сергей понимал, все идет к финишу, уже нет тех чувств, той теплоты, как в первые годы, они стали чужими. В последнюю их встречу она сказала, отпусти меня, не мучься сам, не мучь меня, бабушку я не оставлю, там у меня работа, друзья, я приобрела их уже без тебя, ты не знаешь их они для тебя чужие.
Сергей сидел, слушал, сердце его молчало. Он проводил Эвелину до автобуса, не поехал ее провожать в аэропорт, сказал: подпишет бракоразводный документ, как только она его пришлет. Все! - «Я больше не женюсь, сказал он себе, не буду испытывать судьбу, она мне показала кукиш».
Он пришел на предполетную подготовку, посмотреть свой позывной. На таблице, каждому летчику присвоен позывной, указан самолет, на котором он будет летать. Он не должен превышать десять – пятнадцать секунд. Увидел свой позывной и улыбнулся: полсотни пять, у него он уже когда-то был, тогда он вызывал батю, называл свой – полсотни пять, а он говорил ему, повтори еще раз, запусти турбину, спокойным голосом, и он был прав, турбина включилась, после этого, смог поднять самолет вверх.
В шесть часов по московскому времени Сергей поднялся в небо. Нужно было выполнить несколько элементов высшего пилотажа, на них отводились считанные минуты. Он заметил, что тяга обоих двигателей уменьшилась, скорость упала. Причину неисправности выяснить ему не удавалось. Он запросил «землю»:- Я полсотни пять, у меня неисправности. Но «земля» уверенно приказывала продолжать полет. Во время исполнения последней фигуры при выходе из петли на малой высоте, самолет начал продольное вращение и стал неуправляем. Такие элементы Сергей выполнял десятки раз, что произошло с самолетом, понять он не мог. Самолет, чиркнув крылом о землю, перевернулся и загорелся, прогремел взрыв.
В полку был траур. Руководитель полетов закрылся в своем кабинете, и, не показывался на глаза, пока не приехала комиссия. Назначена была проверка случившегося. Он стал всю вину перекладывать на Сергея, то есть, виноват он, что самолет потерял управление. Один из летчиков первого класса, капитан Нефедов, слыша, как выкручивается руководитель полетов подошел и сказал, я слышал, как летчик позывным, полсотни пять, сообщал о неисправности, но руководитель полетов подполковник Вакулов, приказал продолжать полет.
- А вы что делали в СКП (Служба контроля полетов),- спросил у него председатель комиссии.
- Я зашел расписаться в журнале у руководителя полетов и слышал этот разговор.
Эвелина узнала о гибели Сергея из новостей по радио. Оставив бабушку на попечение соседки, поехала в аэропорт, взяла билет на самолет и прилетела в авиаполк. Письмо с заявлением о расторжении брака, она отослала, и возможно, Сергей его уже получил. «Может это повлияло на его последний полет»- думала Эвелина, слезы катились у нее по лицу. Не суждено им было стать счастливыми, не везучие они были по жизни. Сергея нет, теперь ее очередь.
Получив информацию о гибели ее мужа, она села на автобус и поехала в город. Похоронами займется авиаполк, так ей сообщили, хотя хоронить то, будут только гроб, от Сергея ничего не осталось. При этой мысли у нее леденело сердце. Она переходила трамвайные пути, задумавшись, не услышала его сигнала. Когда был остановлен трамвай, ее он уже протащил метра три. Эвелина погибла сразу. Кто-то поднял ее сумку, открыл ее, достал паспорт и объявил фамилию погибшей. Эвелина была похоронена на родине Сергея, рядом с его могилой. Если в жизни не довелось им быть вместе, то смерть их соединила, навсегда.