Отношения между великими поэтами - это всегда что-то недоступное для нашего понимания. Ведь об этих отношениях мы судим в основном по оставленным стихам и воспоминаниям. Но что в них правда, а что – художественный вымысел, навеянный неиссякаемой фантазией гения?
На этот вопрос всегда трудно ответить.
Отношения между Мариной Цветаевой и Осипом Мандельштамом начались в 1915 году в Коктебеле. Они познакомились на даче у поэта Максимилиана Волошина.
Хоть знакомство и было мимолетным, в январе 1916 года Мандельштам первый раз в жизни приехал в Москву. И тут же отправился к Марине, в ее квартиру в Борисоглебском переулке, где она жила с мужем и дочками.
Марина уже была известной поэтессой, а Осип – начинающим поэтом.
Мандельштам подарил Цветаевой сборник своих стихов под названием «Камень». И очаровал ее. «Если существует Бог поэзии, - писала Марина, - то Мандельштам - его гонец. Он доносит до людей божественный голос точным и чистым».
Марина посвятила Осипу множество стихов. Например, знаменитое «Откуда такая нежность»:
Откуда такая нежность?
Не первые - эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала - темней твоих.
Всходили и гасли звёзды
(Откуда такая нежность?),
Всходили и гасли очи
У самых моих очей…
В стихах Марина создала стихотворный портрет Мандельштама. Читая ее строки, мы видим его её глазами – молодого, веселого, красивого. В её стихах столько оптимизма!
Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты гордец и враль.
Какого спутника веселого
Послал мне нынешний февраль!
Поэтесса восхищалась талантом начинающего поэта и даже признавала его превосходство над собой.
Никто ничего не отнял –
Мне сладостно, что мы врозь!
Целую Вас через сотни
Разъединяющих верст.
…
Я знаю, наш дар — неравен,
Мой голос впервые — тих.
Что Вам, молодой Державин,
Мой невоспитанный стих!
Марина оставила нам больше десяти стихотворений, посвященных Осипу. (Литературоведы продолжают спорить насчет точной цифры). А он ей посвятил всего три. Хотя их прогулки по Москве зимой 1916 оставили в его душе огромный след и сыграли большую роль в литературной карьере.
«Я дарила ему Москву» - напишет Цветаева позже.
Через много лет жена Мандельштама, Надежда Яковлевна, определила это так:
«Цветаева, подарив свою дружбу и Москву, как-то расколдовала Мандельштама. Это был чудесный дар, потому, что с одним Петербургом, без Москвы, нет вольного дыхания, нет настоящего чувства России…».
После поездки в Москву и встрече с Мариной Мандельштам смог серьезно заявить о себе, как о поэте.
И если в стихах Марины Осип – живой и настоящий, то о присутствии Марины в стихах Осипа можно только догадываться. (Спасибо литературоведам, которые нам все подробно разъяснили на этот счет). Вот строчки, где литературоведы обнаружили ее след (вот честно, никогда бы не догадалась!):
И в дугах каменных Успенского собора
Мне брови чудятся, высокие, дугой.
…В стенах Акрополя печаль меня снедала
По русском имени и русской красоте.
. ...Что православные крюки поет черница:
Успенье нежное — Флоренция в Москве
Некоторые даже полагают, что упоминание Флоренции – это намёк на фамилию Цветаевой (fleur – цветы, фр.). В любом случае, ни одной Марининой черты, какой-то особенности (брови дугой можно найти у каждой второй), обращения к ней - в его стихах нет.
В 1916, уже находясь в Коктебеле, он напишет ей последнее стихотворение, единственно теплое, где вспомнит всю историю отношений с Мариной:
Не веря воскресенья чуду,
На кладбище гуляли мы.
- Ты знаешь, мне земля повсюду
Напоминает те холмы
…
Где обрывается Россия
Над морем черным и глухим.
От монастырских косогоров
Широкий убегает луг.
Мне от владимирских просторов
Так не хотелося на юг,
Но в этой темной, деревянной
И юродивой слободе
С такой монашкою туманной
Остаться - значит быть беде.
…
Как скоро ты смуглянкой стала
И к Спасу бедному пришла,
Не отрываясь целовала,
А гордою в Москве была.
Нам остается только имя:
Чудесный звук, на долгий срок.
Прижми ж ладонями моими
Пересыпаемый песок.
Покинув Москву, Мандельштам вернулся в Санкт-Петербург и с Мариной они больше не встречались.
А спустя всего шесть лет, в 1922 году он уже влился в ряды антицветаевцев и писал о ней всякие нелицеприятные вещи. Называл ее стихи о Москве «лженародными и лжемосковскими», и даже заключил:
«Худшее в литературной Москве — это женская поэзия. Опыт последних лет доказал, что единственная женщина, вступившая в круг поэзии на правах новой музы, это русская наука о поэзии...».
Марина тоже несколько раз вспоминала Мандельштама, находясь в эмиграции, но исключительно как хорошего поэта.
Вот и весь роман! А нам в наследство остались прекрасные строки!
Ольга Михайлова, ведущая телеграмм-канала Литературомания https://t.me/literaturomania Если вы любите читать, вам интересны истории про писателей и поэтов - подписывайтесь на мой канал!