4 июля 1972 года в Риге родился гроссмейстер Алексей Широв. Как у любого рижанина, у Широва с детства кумиром был Михаил Таль. Алексей в своей книге «Огонь на шахматной доске» и в интервью разных лет рассказывал о своих встречах с 8-м чемпионом мира.
Таль курил примерно 10 сигарет в час
«Первый раз я с ним встретился еще в 1983-м году, когда мне было 11 лет. Памятный эпизод… Александр Нафтальевич Кобленц организовал мне тренировочный матч с Валерием Журавлевым, известным латвийским мастером. И когда я выиграл первую партию красивой атакой, ее показали Талю, и он выразил желание со мной встретиться. И вот меня приводят на квартиру к Талю. Меня сопровождал отец, был также Кобленц. Первое, что меня страшно удивило и очень смутило, это то, что Таль начал обращаться ко мне на "вы". Начал я ему какие-то партии показывать, не столь удачные. Сидит Таль напротив меня, естественно, курит. Таль курил примерно 10 сигарет в час. Мой отец тоже достал сигарету, закурил. И даже Александр Нафтальевич, которого до этого я курящим не видел, тоже закурил. В общем, сидят три взрослых мужика, обкуривают меня, а еще должен свои проигранные партии показывать… Все это тогда могло меня только смутить.
В этом дыму я, конечно, ничего не соображал. Помню, в это время я как раз играл в отборочном турнире к чемпионату Латвии в Риге. Играл очень неудачно, поэтому мне было даже стыдно показывать свои партии. А Таль настаивал на том, чтобы я их показал. Он всегда отличался максимальной корректностью, поэтому особенно меня не критиковал. Но на меня произвело очень большое впечатление, как он анализировал.
От той встречи запомнилось, как Таль опровергал мои планы. Показываю ему партию, стоит позиция, Таль мне говорит: "Сделайте один ход". Я делаю. Он говорит: "Еще делайте ход". Я делаю ход. "Делайте еще ход". Я делаю три хода подряд, после чего Таль отвечает. И я вижу, что мой план никуда не годен.
И, конечно, само обращение ко мне одиннадцатилетнему - на “вы” - очень меня удивило».
Первая победа – в сеансе
«Продолжение последовало уже через пару недель. Я впервые с ним встретился в сеансе. Он тогда давал его школьникам на 30-ти досках. Помню, я забрал пару пешек, мне казалось, что у соперника компенсации за них недостаточно, но, Таль, конечно, развил атаку и обыграл меня. Все было очень логично.
После этого состоялась сессия школы Таля и Багирова в Юрмале. (Все, о чем я сейчас рассказываю, происходило в течение одного месяца.) И там конечно, было много интересного. Во-первых, проходил сеанс с часами, в котором мне хотелось сыграть чуть-чуть достойнее. Во время сеанса Таля все время вызывали к телефону. И вот часы его идут, а он говорит то с Владимиром Константиновичем Багировым, то еще с кем-то…Мне это показалось не слишком серьезным подходом к нам, школьникам, возможно, взяла какая-то злость…Позицию я получил непростую: Таль мне пожертвовал качество за пешку, и даже я понимал, насколько велика его компенсация за качество. Но так как позиция была сложная, а Таль в перерывах между телефонными разговорами часто отвечал довольно быстро, и некоторые из его ходов оказались весьма легковесными, мне удалось выиграть эту партию.
Там же на сессии состоялась консультативная партия. Пятеро ребят помоложе, и среди них я, играли в команде Таля, а пять ребят постарше играли в команде Багирова. Сидим в разных комнатах, обсуждаем, какой ход послать, потом кто-то идет в комнату, где находится команда соперника (надеясь подсмотреть, что они там анализируют). Тут в одном из вариантов мне пришла в голову идея временной жертвы ладьи. Мне она не казалась заслуживающей серьезного внимания, я ее упомянул в шутку. Но Таль сразу же загорелся и сказал: "Вот так мы и сыграем". Так мы и сыграли и партию даже выиграли. Правда, заканчивали ее за доской уже Таль и Багиров, потому что оставалось мало времени. Но почему я еще вспомнил эту партию? Один из наших ребят считал количество выкуренных Талем во время партии сигарет! И насчитал всего одиннадцать – мне показалось, это не так много, я думал, окажется больше».
«Шировско-багировское говно»
«Как-то так получилось, что потом встреч с Михаилом Нехемьевичем долго не было, пока в 1987 году меня не привлекли на его сборы, где Таль готовился к межзональному турниру в Суботице.
Мне в ту пору было 15 лет. В этих сборах участвовали все латвийские шахматисты: и Багиров, и Шабалов, и Клованс. Позвали и меня. Я тогда изучал архангельский вариант испанской партии, принес Талю все анализы, которые у меня были, и пытался Таля "научить" его играть. Его это в конце концов заинтересовало, но по одному из вариантов у нас возник спор. Я считал вариант довольно опасным, но Таль сказал: "Я сыграю так и так, и там все в порядке". В Суботице он так и сыграл с югославским гроссмейстером Поповичем, поскольку считал, "что там все в порядке", и сразу же получил безнадежную позицию. Но партию спас. Дальше в какой-то партии он сыграл по рекомендации Багирова, который был с ним там, естественно. Тоже спас. А в конце он не вышел в претенденты, потому что проиграл индийскому мастеру Прасаду лучшую позицию. После чего мне запомнилась фраза Владимира Константиновича. Я ее скажу прямым текстом, а вы отредактируете: "Почему, когда он играл говно шировско-багировское, то не проигрывал, а как только сыграл нормально, то проиграл?!"»
Михаил Нехемьевич интересовался всем
«В 1988 году снова были сборы в Юрмале, уже организовывали одновременно его подготовку и мою. Мою к чемпионату мира до 16 лет, а Михаила Нехемьевича - к чемпионату СССР. К сожалению, сыграв всего одну партию, Таль вынужден был сняться по болезни. Зато моя часть подготовки прошла успешно. Я тогда стал чемпионом мира до 16… На этих сборах запомнилось то, как внимательно Таль изучал чужое творчество. Ведь тогда не было интернета, партии попадали в журналы с большим опозданием. Я помню, как буквально на несколько часов в Ригу заехал Лембит Олль, который возвращался с отборочного турнира к чемпионату Союза. И привез бюллетени турнира. Помню, я ручкой все эти бюллетени переписывал… Видимо, и ксерокопии не существовало. По крайней мере, у нас. И меня поразило, как Таль все эти мои записи внимательно изучал. Там были партии, как мне казалось, недостойные его внимания. Но он их все тщательнейшим образом просматривал.
Причем я переписывал и такие партии, в которых встречались дебюты, интересовавшие меня и не входившие в его репертуар, но Михаил Нехемьевич интересовался всем»
«Я помню, перед чемпионатом мира среди кадетов Таль мне дал совет, чтобы я со своими конкурентами избегал магистральных дебютных вариантов. Что, мол, если играть с ними что-нибудь типа 1.d4 d5 2.Кf3 Кf6 3.Сg5, то они там ничего не будут соображать. А я ему пытался возразить, что я там тоже ничего не соображаю! Так что его совету я не последовал, играл свои дебюты. На том сборе мы сыграли блиц-матч, я у него выиграл две партии, он у меня четыре или пять. Но получалась та же история: в партиях, где он после 1.e4 c5 2.Кf3 d6 3.c3 Кf6 делал ход типа 4.d3, то я уже ходу к 15-му получал безнадежную позицию! Все-таки как шахматист я ему тогда сильно уступал. Но я помню, где-то в 89-90 году мы встречались у него в квартире, что-то разбирали, и я вдруг почувствовал, что анализирую с ним на равных. Для меня это был очень интересный и важный момент, и это, конечно, придало мне уверенности в своих силах.
В 90-м году мы, наверное, впервые сыграли в одном турнире – это был межзональный в Маниле. В какой-то степени я себя уже чувствовал конкурентом Таля, потому что в Латвии он всегда был шахматистом номер один, а тут я понял, что тоже участвую в межзональном. С Михаилом Нехемьевичем мы не сыграли, так как турнир проводился по швейцарской системе. Но не буду скрывать, я был доволен, что набрал в тогда на очко больше его. Мы довольно хорошо общались во время турнира, никакой обоюдной зависти не было. А конкуренция была, пожалуй, только с моей стороны – это, конечно, был чисто юношеский взгляд на вещи. Он-то вряд ли думал о том, кто лучше сыграет, я или он.
Таль очень сильно повлиял на латвийских шахматистов. В творчестве каждого латвийского шахматиста - не только Алвиса Витолиньша - можно найти талевские черты. Хотя конечно, не все были любителями интуитивных жертв. Но влияние Таля все равно ощущалось».
Злостный курильщик Таль
«О том, как его увозили после партии на застолья... Я помню только, что здоровье в тот момент – я говорю о девяностых, у него было уже достаточно пошатнувшееся. Говорят, Таль быстро пьянел… Не знаю. В 89-м, насколько мне известно, он перенес четыре операции. Помню, когда я увидел Таля во время московского турнира МГА (он не играл, а пришел посмотреть), я был в ужасе – так плохо он выглядел! Казалось, что человек просто не жилец, а он после этого прожил еще три года и продолжал играть в шахматы. Я думаю, когда мы играли на межзональном в Маниле, а перед этим неделю еще в Малайзии, то здоровье уже не позволяло ему участвовать в гуляньях.
Помню, что за один обеденный стол в Малайзии я с ним не садился, но лишь потому, что категорически не могу воспринимать, когда меня обкуривают. Это, видимо, как раз с 83-го года пошло!
Как-то был такой эпизод – за одним столом сидели Таль, Гуревич и другие курильщики, и я перебрался за другой стол. Меня Андрей Соколов спросил: «Почему ты пересел?» Я ответил: «Не хочу сидеть рядом с курящими». «Ну, хорошо, – сказал Андрей, – будешь сидеть рядом с пьющими!» Ему можно было поверить!»