10 июля 1925 года Постановлением Президиума ЦИК и Совнаркома СССР создано ТАСС — Телеграфное агентство Советского Союза. Бывший спортивный обозреватель ТАСС Александр Горбунов вспоминает несколько курьезных случаев из жизни сотрудников агентства.
«Вот теперь – другое дело…»
Один из первых моих редакторов в спортивной редакции ТАСС времен 70-х годов XX века, Александр Николаевич Ермаков никогда не пропускал заметки в печать с первого раза. На короткие оперативные заметки Александр Николаевич и реагировал, разумеется, оперативно. Они почти сразу отправлялись на телетайп.
Совершенно иначе Ермаков относился к неоперативным материалам. Он неторопливо прочитывал заметку и, возвращая, говорил непременное: «Ты знаешь, что-то вяловато. Подумай, как обострить. Завтра жду». Я переделывал, обострял, назавтра приносил. До тех пор, пока старожилы редакции не научили меня, молодого репортера, как на самом деле надо поступать.
Очередной материал о футбольной сборной Польши перед чемпионатом мира 1974 года получил определение «вяловатый» и был возвращен до завтра. Я, не исправив в нем ни одной буквы, принес в назначенный срок редактору текст и услышал через несколько минут: «Ну, вот теперь совсем другое дело».
С презрительным названьем «претендент»
Я в пору матча в Багио несколько раз ходил на планерки к генеральному директору ТАСС Леониду Митрофановичу Замятину, замещая уехавшего отдыхать заведующего спортредакцией Александра Ермакова.
В первые же дни Замятиным было ретранслировано указание из ЦК КПСС: фамилию «Корчной» не упоминать вообще. Называть его “претендентом” и, в зависимости от цвета фигур, которыми он играет конкретную партию, “белые” или “черные”».
Слишком близко
ТАССовский корреспондент взял интервью у секретаря ЦК ВЛКСМ Сурена Арутюняна, курировавшего спорт. Принес интервью на сверку. Арутюнян прочитал и говорит: «Вот тут есть цитата из товарища Брежнева. Надо ее перенести в другое место. Она слишком близко стоит с моей фамилией. Это недопустимо».
Тайна состава
В 1978 году футбольная сборная СССР, которую тренировал тогда Никита Павлович Симонян, была приглашена на три товарищеских матча в Японию. В ТАСС обратились японские партнеры и попросили передать материал о предстоящей поездке. Я позвонил Никите Павловичу и попросил назвать имена игроков, включенных в команду. Симонян, исключительно вежливый и всегда деликатный человек, с сожалением сообщил, что состав, а также расписание матчей вышестоящие организации запретили давать в прессу до той поры, пока команда не отправится в Японию.
Безумные правила
Осенью 1979 года меня впервые послали в капиталистическую страну – на всемирную Универсиаду в Мексику. Разрешили мне поехать и весной 1980 года на чемпионат мира по фигурному катанию в ФРГ. За день до того, как я отправился туда, раздался звонок из ЦК КПСС.
«Товарищ Горбунов, – сказали мне, – произошла неприятность. Вы не расписались в том, что ознакомились с правилами поведения советского человека во время пребывания в капиталистической стране. Да, мы знаем, что в прошлом году вы уже побывали в Мексике. Наш сотрудник, который должен был проследить, чтобы вы уже тогда ознакомились с правилами и расписались, не досмотрел. Мы его наказали. Давайте вместе исправим его ошибку. Ждем вас завтра в 10 утра».
То, что я увидел в ЦК КПСС, оказалось незабываемым зрелищем. Вначале я отстоял очередь к небольшому окошку и в обмен на выписанный мне пропуск получил тоненькую с обложкой синего цвета книжонку, на которой было написано: «Секретно. Правила поведения гражданина СССР во время пребывания в капиталистической стране». Читателя сразу же предупреждали, что он не имеет права делать из книги выписки и несет полную ответственность за разглашение того, что в ней написано. Смысл же написанного в ней состоял в том, что на Западе советского человека только и ждут для того, чтобы учинить над ним какую-нибудь провокацию.
Потом инструктор принимал экзамен на знание написанного в брошюре, причем вопросами «создавал» ситуацию, которая, по его мнению, могла возникнуть в ходе поездки в капиталистическую страну.
Конечно, если бы какой-нибудь нормальный человек со стороны вдруг подслушал этот диалог, он с полным основанием мог предположить, что присутствует при разговоре двух умалишенных в сумасшедшем доме. Однако все мы тогда жили в безумной стране по ее безумным правилам.
Плата за доход
Ехал как-то, работая корреспондентом ТАСС в Финляндии, из Хельсинки в Тампере. Раннее летнее утро. Шоссе почти пустое. На одном из участков превысил скорость. Вижу в зеркальце приближающуюся полицейскую машину. Мне приказывают остановиться. «Нарушил», – констатирует полицейский. «Нарушил», – соглашаюсь. Садимся в его машину. Составляет протокол. Один из пунктов – размер дохода. Сумма штрафа за превышение скорости в Финляндии зависит от размера дохода.
Честно называю цифры ТАССовской зарплаты. Полицейский аккуратно вписывает их в соответствующую графу, внимательно смотрит на меня и с каменной физиономией говорит: «Еще бы чуть-чуть поменьше, и мы бы были тебе должны».
Телефонный рай
Однажды мне нужно было подготовить материал о праздновании очередного дня государственной независимости Финляндии. 6 декабря торжественное заседание по этому поводу проходило в Куопио. Там должен был выступить президент страны Мауно Койвисто. Ехать примерно 400 км туда и столько же обратно ради того, чтобы убедиться в том, что Койвисто выступил, не было никакого смысла. Из канцелярии президента поступил – с эмбарго до 19.00 – текст речи главы государства. Я на основе текста подготовил заметку. Оставалось только узнать, приехал ли Койвисто. Без пяти семь я позвонил в дом культуры Куопио, в котором проходило мероприятие. Трубку взял vahtimestari, вахтер по-нашему. Я представился и спросил: «Президент уже приехал?» – «Да, – ответил он, – только что. Проходит мимо меня. Позвать?..»
Ром со второго этажа
Мой друг Саша Левинсон отправился от ТАСС в 1986 году, в разгар памятной борьбы в Советском Союзе с алкоголизмом и пьянством, на чемпионат мира в Мексику. Как-то в тассовском отделении он вместе с местным корреспондентом агентства Валерой писал очередную заметку. Вдруг Валера ему говорит: «Знаешь, мы здесь живем в очень непростом с точки зрения криминогенной обстановки районе. Пойду, проведаю жену». И отправился на второй этаж в этом же доме. Спустя время пошел проведать второй раз. На третий раз Левинсон ему говорит: «Слушай, чего ты туда-сюда ходишь? Пей здесь. И я с тобой с удовольствием выпью». Валера обрадовался, принес со второго этажа ром, сгонял в ближайшую лавку за колой и сказал: «Саш, извини. Я в запаре забыл, что ты свой. А то тут столько стукачей!»