“Håndtering av udøde” (Блаженны мертвые) (2024). В ту ночь, как и в любую другую, рождались и погибали люди. Но чем она была отлична от других, так это целым рядом странных явлений. Светофоры в Осло словно взбесились, десятками перейдя в аварийный режим. Птицы, ведомые странной логикой, собирали непривычные для себя стаи. Хандрило электричество, гудели сами по себе машины, брошенные на стоянках что у больниц, что у жилых домов. А потом мертвые начали возвращаться.
Эва, мать семейства, погибшая несколькими днями ранее в автокатастрофе. Вернулась к мужу, Дэвиду, и детям. Элизабет, умершая от старости и вновь появившаяся в доме Торы, той, с которой прожила бок о бок много лет. Илайяс, мальчик, смерть которого его мать Анна так и не успела толком оплакать.
У мертвецов сохранился аппетит, и нет, вовсе не к свежей человеческой плоти, они способны передвигаться сами по себе, но с коммуникацией дела плохи – ее нет вовсе. Знакомые лица, всё те же тела, но глаза пусты, эмоции сведены к нулю. Словно и не люди, а тени тех, кем они когда-то, совсем недавно были. Не столь важно, что вернуло Эву, Илайяса и Элизабет из небытия, не столь важно, опасны они или нет, куда важнее то, каким окажется сосуществование живых с теми, кого не назвать ни живыми, ни мертвыми. Но совершенно точно: все еще – хотя бы в памяти – самыми близкими.
Имя шведа Юна Айвиде Линдквиста должно быть хорошо знакомо любому почитателю «умных» хорроров. Он дебютировал романом «Впусти меня», который был дважды экранизирован и стал настоящим хитом «вампирского» кино: не «Сумерками», а тусклой, медленной, но отлично выверенной драмой по образу и подобию сканди-нуара. Здесь Линдквист не только автор литературного первоисточника, но и один из сценаристов.
Юн верен себе. «Блаженны мертвые» - лента дьявольски медленная, она совсем не про мистику, не про ужасы в их привычном понимании. Есть что-то общее с «Возвращенными» Мануэля Корбальо, прекрасным образцом нестандартного зомби-муви, акцентирующегося на социальном подтексте в пику таким фильмам как, например, классический «Смертельный сон» 74-го, не говоря уже о его трэш-последователях вроде «Турецкого седла».
Но Корбальо интересовало не столько то, как отреагируют на сожительство с зомби (где от зомби – одно название) их близкие, сколько то, как воспримет социум старых-новых граждан, и здесь ответ очевиден, коронавирус и поднятый вокруг него хайп лишнее тому подтверждение. Линдквист же ограничивается тремя семьями и внутрисемейными переживаниями: сможете ли вы принять того, кого потеряли, заново, но совсем не таким, каким его видели в последний раз живым? Своего рода метафора возвращения к родным после инсульта, да и не только его – список катастрофических для человека заболеваний или инцидентов, меняющих его до неузнаваемости, бесконечен.
«Я люблю тебя, хочешь ты того или нет», - говорит в начале фильма Эва своей дочери. Вон он, лейтмотив «Мертвых». Фильма, к сожалению, чем-то похожего на «Любовь» Ханеке: такого же бессмысленного и оставляющего равнодушным.
2/10
Оригинал публикации: https://stalhammar.livejournal.com/1136091.html