В цене - индивидуальность
Подбор штрихов к портрету эпохи – увлекательное занятие. Когда же ее панорама дополняется в футбольной проекции, выходит неожиданный эффект, ведь футбол подобен вышке с широким обзором. Массовая аудитория точно не вспомнила бы о министре внутренних дел СССР Николае Дудорове и руководителе спецслужб Иване Серове, не появись на экранах байопик «В созвездии Стрельца». Эдуард Стрельцов там изображен как победитель в жизненной борьбе и личность с исключительно твердым характером, кем в действительности он, по выражению биографа, - «человек без локтей», не был. А все-таки, пересматривая фильм, или снова прочитывая уже знакомую книгу, где вымысел переплетается с реальностью, открываешь для себя подробности раньше не замеченные, но по-своему важные. Не они ли помогают прочувствовать идею автора, понять время, в котором сообразно намерениям режиссера или писателя вершатся события и судьбы? В этом смысле любая версия скорее раскрывает тему, чем отдаляет от нее. Особенно, если в контексте того, что изучено вдоль и поперек, возник вопрос, представляющий собой непаханое поле. В нашем случае спортивная игра выступает той terra incognita, откуда «обжитая земля» видится так, что перестает быть неким стереотипом, возникшим из-за слишком частых обращений к основным датам и отличительным чертам.
Работая над книгой о Викторе Чернышкове, поймал себя на мысли: о стране и Саратове тех относительно недавних, длиной в жизнь одного поколения, времен, в общем и целом, известно все. Но о саратовском футболе при всех зафиксированных попытках осветить его перипетии, сведения отрывочны, и они скорее протокол, чем живая картинка. Первый в ассоциативном ряду образ, от которого отталкиваешься в рассказе о становлении Чернышкова как игрока команды мастеров, это - стадион «Спартак» на Дегтярке, самое старое в городе спортсооружение, откуда начинается длинный спуск к Волге.
Первоначально называвшаяся «Труд» арена могла бы и не дожить до наших дней. Пресса в Саратове, когда-то умевшая дойти «до оснований, до корней, до сердцевины», в пространных публикациях предостерегала от сноса стадиона застройщиками, что вторгались на его территорию, похожую на античные развалины со следами величия былой империи. Борьба за сохранение этого объекта завершилась в другую медийную эпоху, при установившемся в инфополе доминировании систем twitter и telegram и, разумеется, в первую очередь, с подачи спикера Госдумы Вячеслава Володина. На месте руин «Спартака» теперь заново возведенный, стилизованный под старину, украшенный колоннадами и барельефами комплекс; главная его часть сделана в приятном двухцветном сочетании, а для зрителей снабжена в несколько линий пластиковыми сидениями, которые здесь не нужны в принципе. Кому охота наблюдать толпой за мероприятиями в этом прежнем храме спорта, превращенном в центр досуга и развлечений - положим, за катанием на коньках на «лучшем в городе льду»? Ни футбол, ни хоккей с мячом уровня первенства страны не возвратятся сюда, на уменьшенную игровую площадку в тесном соседстве с жилмассивом-спрутом. Думается, хороший метод – говорить о прошлом, абстрагируясь от картинок современности и на контрасте с ними. Уже сложно представить себе тот «Спартак», каким он был, пока в Саратове основная точка футбольного притяжения не переместилась на стадион «Локомотив». Строки газет из пыльных подшивок, материалы архивов, а, в основном, рассказы, услышанные от старожилов, приблизят к пониманию темы не в одном смысле связанных с ней имен, точно на экране бегущих чередой титров, а и в аспекте фантазии. Но удастся ли подобрать слова, как, допустим, композитор в попытке отобразить роящиеся в его душе настроения и картины, пробует ноты и выстраивает всю партитуру произведения? Посмотрим.
В повести Юрия Никитина «Время возвращений» есть эпизод: пришедшие на футбол двое мальчишек с Дегтярки застали конец матча между курсантами пехотного училища и командой пленных немцев. За щербатым забором стадиона возвышалась роща дубов, высаженных наполеоновскими солдатами, кто, попав в плен во время войны 1812 года, решил потом не возвращаться на родину, а поселился в непокоренной ими России. Парк одичал в лихолетье. Не боясь нарушить общественный порядок, один человек запускал здесь, когда ему вздумается, фейерверки – с полуострова, вдающегося в пруд. Сторож, тетя Капа из повести, пасла на футбольном поле коз: щипля траву, те заменяли машинку для стрижки газона. Животных вместе с гонявшей тряпичный мячик ребятней выдворяли с поляны перед играми, участниками которых, кроме курсантов и немцев, были венгры, сложившие оружие. Побежденные в войне прибывали на стадион в сопровождении охранника с автоматом, однако, их вид и настроение свидетельствовали о том, что обращаются с ними лучше, чем они того заслуживают. Оживленно переговариваясь, смеясь, пиликая на губных гармошках, немцы рассаживались на отдельном участке трибуны. Назначенные на матч их игроки облачались в подобие спортивного обмундирования с башмаками на деревянной подошве вместо бутс.
Поодаль от несостоявшихся завоевателей сидели наши фронтовики - пациенты из соседнего госпиталя, медперсонал и случайные болельщики. У многих раненых вместо рук торчали культи, кого-то привезли в кресле-каталке товарищи по палате, лица иных бойцов были обожжены или обезображены от пуль и осколков. Вид крепких, вполне упитанных врагов, против кого недавно сражались советские воины, теперь обездоленные, потерявшие здоровье, казалось бы, мог привести вчерашних солдат в ярость. Но ничего такого не произошло. Горячо болея за «пехоту», различая ее футболистов не по фамилиям, а по прозвищам, публика в больничных халатах после того, как велосипедный свисток (клаксон) арбитра возвестил о победе немцев 2:1, свой гнев обратила не на пленных, а на проигравших курсантов, кто якобы опозорил имя армейца. Судя по всему, в том матче выступал Василий Андреев, впоследствии начальник системы исправительных учреждений в городе. Обладатель удара, которого вратари смертельно боялись, он заслужил «погоняло» Пушкин, подразумевающее артиллеристскую мощь, и с ним как игрок пришел в саратовское «Динамо». Юрий Никитин пишет: немцы от боли скручивались, принимая на себя мячи, летевшие, словно ядра, но второй гол не пропустили, и сей маленький успех отпраздновали напоказ - после матча устроив кучу-малу, беснуясь, бегая кругами по полю, целуя мяч. Кому и что отмерено судьбой? Знать бы наверняка…
Перенесемся в 1957 год. Саратовские «железнодорожники» в футбольном чемпионате СССР соревнуются в 1-й зоне класса «Б». Результаты как на качелях. Наш "Локомотив" с треском проваливается в Харькове - 1:7, зато дома берет убедительный реванш у тамошнего "Авангарда" - 3:0. Для Саратова это первый по-настоящему представительный форум футбола - с 18-ю командами в зоне и обширной географией поездок. Интрига несомненная, на стадионе "Спартак" все больше народа в часы игр. Железобетонная трибуна тут была рассчитана примерно на 5 тысяч зрителей, и мест не хватало. Анатолий Евцихевич, о ком уже говорилось в этом повествовании, настоял, чтобы вдоль противоположной от главного пункта наблюдения кромки поля установили сборную конструкцию с лавками. Пока ее не было, болельщики сидели там же на принесенных с собой стульях и табуретках. А зимой, толпясь у хоккейной «коробки», хлопая в ладоши и притопывая на морозе, народ глядел на метания шайбы в быстро полюбившейся саратовцам игре, центром которой в нашем городе тогда тоже была арена «Спартака». До открытия ледового дворца в Саратове остается 12 лет, и лишь достраивается первый из трех объектов спорткомплекса на улице Чернышевского неподалеку от Дегтярки. Вечное движение.
Заголовки газет кричали в те дни, как бы предваряя раскатистые аккорды позже написанной оркестровой сюиты "Время вперёд!". Набрав в поисковике интернета - «пресса 1957», видим подтверждение тому, что журналистика, прежде всего – летопись истории. «Первый в мире искусственный спутник Земли создан в Советском Союзе!». «В Москве открывается VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов», «Атомный ледокол («Ленин» - прим.авт.) спущен на воду»… Репортаж о победе сборной СССР в решающем поединке отборочного турнира чемпионата мира по футболу задвинут на 5-ю страницу «Советского спорта», но от этого не становится меньше его фанфарный тон. 2:0 в Лейпциге. Повержены поляки. В матче, проведенном на территории Германской Демократической Республики, отличились голами Эдуард Стрельцов и Генрих Федосов. И ни тот, ни другой, обеспечив дебютную поездку своей сборной на мундиаль, не участвовали в нем. Тема явно диссонирует с бравурными передовицами. Пока в Стокгольме, Гетеборге, Мальме и прочих шведских городах велась борьба за Кубок Жюля Риме, обвиненный в изнасиловании «Стрелец» находился в следственном изоляторе, дожидаясь суда. Федосов, хотя включенный в заявку на первенство мира, весь турнир просидел в запасе. Как видно, возникло к нему недоверие также не без надуманного политического подтекста, и все случилось тоже из-за женщины, правда, с той разницей, что Наталья, дочь поселившегося в Бразилии «белого» эмигранта, искренне любила футболиста, обязанная ему спасением собственной жизни, когда оба чуть не утонули, купаясь в Атлантике. А он, скорее всего, не отвечал взаимностью. Но кто станет разбираться в этом, если советского спортсмена уличили в знакомстве с иностранкой да еще из семьи классовых врагов? Плюс ко всему Генрих был модником – стилягой, и коллекционировал пластинки с идейно чуждым джазом, которые привозил из заграничных турне в составе московского «Динамо». В общем, имелись основания, чтобы ему, "уклонисту", угодить под колпак могущественного ведомства, курировавшего команду «бело-голубых». Ну и пусть, ведь сам играл как Бог! Пеле 17-летним мальчишкой аплодировал с трибуны «Мараканы» голу Генриха Федосова в ворота «Васко-да-Гама». Уже став королем футбола, он поздравлял русского коллегу открыткой каждый год вплоть до кончины этого на родине всеми забытого адресата, чья жизнь прекратилась в хосписе.
Романтическое приключение, переменившее судьбу Натальи из Рио-де-Жанейро, которая искала своего спасителя и возлюбленного, приехав в далекую Москву, произошло в конце 1957-го. «Бело-голубые» посещали абстрактную для сограждан того поколения Бразилию новоиспеченными чемпионами СССР. Вояж в духе политики «дорогого Никиты Сергеевича». Руководитель страны, осудив культ личности Сталина, стремился создать впечатление: отныне в красной империи совсем другие порядки и форпост коммунизма вполне открыт для международных связей. В действительности оказалось не так – репрессии никуда не делись, чинимый властями произвол по-прежнему лишь маскировался под красиво звучавшими фразами. А все же тенденции без коих ни одно общество не может развиваться, дозировано, но неотступно проникали во все сферы его жизни, хотел этого Хрущев или нет. Ростки, что тянутся к солнцу, пробиваясь сквозь толщу снега, находят свой путь всегда.
В футболе назревала революция. Рейды Льва Яшина из ворот за штрафную площадь, поэтически воспетые Евгением Евтушенко, были одними из предвестий модификаций в тактике игры. У новаторов нашлась, как всегда, масса последователей. Это вызвало слом иерархии: табель о рангах серьезно изменилась. Начиная со старта футбольных чемпионатов СССР в 1936-м и до 1960-го, титулом общесоюзных победителей обладали только москвичи. Они господствовали в первенстве-1957, в такой последовательности по его итогам расположившись на местах с 1-го по 5-е - «Динамо», «Торпедо», «Спартак», «Локомотив», ЦСК МО. Рубиконом в советском футболе стал 1961 год: «золотом» завладели динамовцы Киева, далее - 13-кратные чемпионы страны, по числу таковых регалий не превзойденные. Первый глобальный успех киевлянами, правда, достигнут с московским тренером Вячеславом Соловьевым. В том чемпионском сезоне «Динамо» из столицы Украины набрало ход при отказе Соловьева от сдвоенного центра в атаке. Валерий Лобановский, сопротивляясь решению «старшего», вынужденно перебрался на левый фланг. Странно, если смотреть с позиции тех лет на исполнителя с рабочей правой ногой. И вдруг явился прием, заимствованный у бразильца Диди, превращенный в личный бренд Лобановского – знаменитый «сухой лист»! Крученая подача от угловой отметки ставила вратарей в тупик: в недосягаемой точке полета мяч резко терял высоту и сваливался «за шиворот» прямо в сетку. «Oh la la!», - в подобных случаях восклицают французы.
Вячеслав Соловьев. Нами уже упоминалось это имя в связи с формацией "Крыльев Советов" (Куйбышев), где свои первые шаги в большом спорте сделал Аркадий Генсон. И такой рывок для тренера - от "волжской защепки" середняков, цепляющихся за каждое набранное очко, до гегемонов, правило которых, - "Удивить, значит - победить!". Догадка ли, озарение, - перевод на край Лобановского с его-то ростом, столь полезным центрфорварду, дабы бороться за высоколетящие мячи, находясь перед самыми воротами соперников, и упруго вколачивать голы со «второго этажа»? Вероятный недостаток такого тактического перемещения тут же обернулся козырем. С правой ноги запуск от левого угла поля - шик-блеск, притом, по образованию инженер Лобановский моделировал эти навесы не на одних тренировках: трудился над ними, склонившись над ватманом, выведя теорему, вычертив заготовку при помощи лекала. Пресса, конечно же, отметила экспромт киевлянина. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать. Телевидение еще не было подспорьем для периферийных, как в Саратове, команд: трансляции матчей всесоюзного первенства стали доступными вне Москвы, Ленинграда и столиц республик СССР только к середине 1960-х. Впрочем, направляясь на игру в Горький, Ярославль или в какой-нибудь совсем нефутбольный Ижевск, и, совершая пересадку в Москве, саратовцы, если их поездка по времени совпадала с выступлениями в классе «А», обязательно посещали «Лужники» либо арену «Динамо» в Петровском парке. Таким образом, они воочию наблюдали всех грандов отечественного футбола с конца 50-х годов. Лев Яшин, Эдуард Стрельцов, Никита Симонян, Валерий Воронин, другой знатный торпедовец Валентин Денисов и иже с ними были для нашей плеяды из «Локомотива»-«Труда»-«Сокола», - названия клуба мастеров из Саратова, - не абстракцией на обложках, а живыми людьми. Кое с кем из них встречались в качестве соперников – об этом позже.
Вадим Шпитальный в «Соколе» выполнял «сухой лист» и слева, и справа, скорее всего, ничего не зная об Эффекте Магнуса, каковым объясняется изгиб траектории мяча, поданного с вращением вокруг наклонной оси. Он отличался смекалкой и способностью на лету схватывать разные чудеса, постигая грани искусства, которому себя посвятил. Виктора Чернышкова особенно восхищали действия «Спартака». Движения мысли «красно-белых» значили для него больше, чем внешние эффекты на поле. Чернышков вовсе не чуждался вычур с мячом - красоты напоказ, а все же именно подмеченный особый интеллект спартаковцев в игре внушил ему чувство духовного родства с «народной командой». «Как понимаешь футбол, так и играешь», «С одним умением быстро бегать иди в легкую атлетику», - выводы и наставления, повторенные им уже в статусе тренера. «Чем хороши Сальников в "Спартаке", Месхи и Метревели в тбилисском "Динамо"? Почему привлекали внимание к себе и сделались кумирами? Они творили то, что не могли другие!». Вот так, ратуя за яркую индивидуальность, видя ее примеры, на отведенную стезю ступила личность, кому была суждена слава.
Показанный в сериале о Стрельцове старой закалки мастер на ЗИЛе, от станка в клуб «Торпедо» отпуская подопечного и будущую "звезду" спорта, произнес, - «Руки у тебя золотые. Специальность мог приобрести, уважаемым человеком стать. А так что? Мяч гонять…». Схожий упрек от заводской наставницы слышал Виктор Чернышков, - «Ты уделяешь физкультуре слишком много внимания». «Александра Михайловна Родина, заведующая лабораторией, где испытывали манометры для горячей и холодной воды, не понимала - зачем мне выплачивают деньги, ведь в сезон я постоянно отлучался с работы. Вышестоящему начальнику пришлось ей объяснить – футболист защищает честь завода на городских соревнованиях, поэтому причина его пропусков уважительная. «Я и не знала, что он такой популярный», - как бы извиняясь, реагировала мой руководитель на производстве», - описал ситуацию главный герой этого рассказа.
Одногодки, знакомые, товарищи, с кем вместе провел детство и юность Виктор, в своей массе прожили бедный радостями век. Они не носили дорогой и красивой одежды, редко когда угощались изысканными блюдами («Нет мяса – ешьте пирожки с ливером», - не забудем фразу-маркер эпохи правления Хрущева), мало отдыхали душой. Их будни проносились в спешке, аврале, под нескончаемый шум в цехе и нагоняи от начальства. А дома - колгота, разговоры об одном и том же, вечные проблемы. Иные заводчане от усталости превращались к 60-и годам в безразличных ко всему стариков. При социализме с декларацией заботы о трудящихся также еще не всякий дотягивал до возраста пенсионера. Финиш был заранее известен: последний путь в скромном деревянном макинтоше, в грузовике с драпировкой кумачом внутри кузова, от профкома венок, оркестр и речь. Самое грустное: существование в замкнутом круге считалось совершенно нормальным. И люди держались за такую жизнь, не видя для себя альтернатив, невольно порицая тех, кто выбрал другой вариант, причем, законный. В отношении «бездельников» - спортсменов, артистов, да всех наделенных своеобразным умом, прорывалось вызванное завистью раздражение. Диктатура пролетариата – ни дать, ни взять. Но, надеюсь, нет диссонанса между натурной зарисовкой в этом абзаце, обнаруживающей консервативную среду - рабочий класс, и отмеченными переменами, когда страна двигалась на коротком отрезке времени от послевоенной разрухи к покорению космоса. Надо лишь помнить о бойцах невидимого фронта, во многом приносивших себя в жертву ради того, чтобы лучше жилось грядущим поколениям. А кто как не они, пусть поворчав на счет «легкого хлеба» в области изящных искусств, к числу которых относится футбол, заполнив стадион, погрузившись в драматизм борьбы команд, войдя в экстаз, могли яростно отхлестать соседа на трибуне по лицу и голове сорванной с него кепкой? У нашего народа горячая кровь, если разобраться…
Бабушка Виктора Анна Алексеевна Юрасова, мать-героиня, выхлопотала себе квартиру от авиазавода. В эту жилплощадь на первом этаже кирпичного дома, после барака показавшуюся очень удобной, переехали, кроме хозяйки, внук Витя Чернышков и двое из десятерых детей – незамужняя дочь Клавдия, сын Евгений. Участник главной футбольной команды предприятия он, как уже сообщалось, привел племянника к тренеру Владиславу Ольшанскому. От занятий футболом Евгений Юрасов отошел, заболев сахарным диабетом, но, продолжая работать токарем, наведывался на матчи посмотреть каков с мячом его протеже, добиравшийся к месту игр на стадионе «Спартак» общественным транспортом. Через тот чемпионат города прошел целый легион способной молодежи. Кто-то из них, канувших в безвестность, не уступал мерой дарования тем, на кого впоследствии специально ходили болельщики. Чувство ритма, тяга к обводке, пасам в одно касание, и первым делом удары, способные «размочить» любого гольмена из серий про Антона Кандидова. Эти плюсы перекрывал один решительный минус – неумение распорядиться собственными возможностями, которое губило перспективы не только в спорте, а жизнь вообще. Соблазны, усиливающиеся, если тобой деньги не с адскими муками добыты, как на производстве, где пламя горнов и испарения кислот, действительно могут увести в сторону еще на этапе взросления человека. Чернышков сделался освобожденным от работы на предприятии с сохранением зарплаты, по окончании школы попав в мужской состав «Крыльев Советов». Его счастье: от игры он ждал не сиюминутных бонусов, столь обманчивых, и полученные таким способом деньги отдавал бабушке. Рубли складывались на сберкнижке и не отвлекали владельца. Ничто не могло ему затенить футбол, основную среду обитания. Виктор бредил им.
Входная арка на «Спартаке» казалась вратами в параллельный мир, где сплошной праздник. За чертой с выставленными билетными контролерами и цепочкой из милиционеров, если спектакль давали мастера «Локомотива», открывалось ярко-зеленое поле – не тот пыльный помост, служивший домашней ареной «Авиаторам» или «Крыльям» под началом Владислава Ольшанского. Чтобы очутиться у подножия трибуны и потом разойтись по секторам, зрители проходили еще под одной архитектурной композицией с колоннами, украшенными гипсовой лепниной капителями. Сегодня в футболе городской междусобойчик? Не беда! Интерес все такой же, искренний. На местном Олимпе по-прежнему «Прогресс» и «Авангард», но и «Крылья» в силах сопротивляться лучшим в Саратове коллективам физкультурников. Уже идет слух о юноше по фамилии Чернышков, «бриллиантовой» технике: развил ее, не стесняясь в дриблинге нанизать и обштопать не одного-двух, а порой целую группу соперников. Появились в распоряжении ниппельные мячи, завезенные из Венгрии, будто магнитом прилипавшие к ногам охочих до самовыражения парней в майках с литерами «Т» или «Д». Дежурным отвечая за амуницию, Виктор таскал сетку с мячами на тренировках мастеров. Подносил «боеприпасы» в ожидании, когда его самого бросят в атаку за «Локомотив». И, наконец, в августе 1958-го этот вожделенный миг настал.
Саратов, май-июнь 2024 года.