Я уже упоминал о том, что летом 1941 года и англичане, и американцы полагали: Советский Союз не выдержит ударов вермахта. Красной Армии давали месяцы, больше того — недели.
Поэтому первые месяцы Великой Отечественной войны стали для западных союзников «временем наблюдения и аналитики».
Было очень популярным мнение, по которому отправлять в СССР какую-то материальную помощь — «дело гиблое».
Мол, всё равно немцы победят, а в таком случае «отправленное снаряжение пропадет» (тут на ум приходит аналогия со снабжением англичанами белого движения, когда многое из отправленного попадало в итоге к красным).
С другой стороны, англичане уже летом 1941 года поняли, что темпы продвижения вермахта снижаются, а немецкие потери — велики.
Уинстон Черчилль немедленно вспомнил об опыте Первой мировой, понадеялся на то, что СССР все-таки сможет продолжительное время «оттягивать на себя» немецкие дивизии.
«До тех пор, пока они сражаются, не так уж важно, где проходит линия фронта...» (с) премьер-министр У. Черчилль — адмиралу Д. Паунду, 10 июля 1941 года. (Путь к Великой Победе: СССР в войне глазами западных современников. Документы и материалы. Под ред. А. В. Торкунова.)
На западе появилась такая точка зрения: пусть немцы «увязнут в России», тем временем англо-американцы хорошенько, не торопясь, подготовятся к полномасштабной войне. Нарастят превосходство в авиации, после чего будут «наступать огненным валом».
США до декабря 1941 года (Перл-Харбор) оставались формально нейтральным государством, но уже снабжали англичан.
Своеобразным «передовым рубежом» стала Первая Московская конференция (29 сентября — 1 октября 1941 года). Она фактически положила начало формированию Антигитлеровской коалиции СССР — США — Великобритания.
При этом, англо-американцы даже тогда не были уверены в том, что СССР выстоит. Тогда на западе советскому государству давали сроки «продержаться до зимы».
Масштабы иностранной помощи любого формата в 1941 году вообще оказались довольно скромными (правда, «хороша ложка к обеду» — скажем, британские «Валентайны» приняли участие в Битве за Москву).
Осенью 1941 года ранее высказанные западными аналитиками сроки де-факто уже «прогорели» (напомню, что британцы давали СССР от трех до шести недель!), но прогнозы оставались всё равно скептическими.
Тут опять можно вспомнить про аналогии: тогда в Советском Союзе на западе видели некий «аналог Китая» в отношении милитаристской Японии. Китай не имел шансов одолеть Японию, потерял огромные территории... но японские дивизии всё равно на себя оттягивал.
Близкую роль в тот период отводили СССР.
В октябре 1941 года отдел военного планирования Военного министерства США полагал, что «поражение СССР предсказуемо». Не отставал и Черчилль, полагавший в октябре-ноябре 1941 года, что СССР буквально находится «на последнем издыхании».
Опять же, важен контекст: вермахт наступает на Москву, современники даже с советской стороны не были полностью уверены в том, что столицу получится отстоять.
Так что по-настоящему переломным моментом стало... советское контрнаступление. Потому я не удивляюсь тому, что именно Битву за Москву некоторые историки считают «началом коренного перелома».
Хоть я и склоняюсь к Сталинграду в этом отношении, но Москва также стала ключевым эпизодом. В том числе — с внешнеполитической точки зрения.
Может, потом на западе об этом не так часто вспоминали. Но вот в 1941 — 1942 гг. поражение немцев под Москвой изменило многое. На Советский Союз стали смотреть как на силу, способную не только «тормозить и оттягивать немцев», но и бить их.
Здесь прямо-таки любопытно видеть, как «переобувались на лету» аналитики. Потому что если ранее Советскому Союзу давали недели, то теперь прогнозы союзников стали уж слишком оптимистичными. Хотя и советское руководство первоначально задумывалось о разгроме Германии в 1942 году.
Американцы в январе 1942 года констатировали, что блицкриг был сорван окончательно. Тогда как англичане вообще задумались об «окончательной победе». В Лондоне полагали, что в 1942 году Красная Армия выбьет немцев с советских земель. Посыпались предложения об улучшении отношений с СССР.
Правда, нужно сказать вот ещё что: представители США и Великобритании «на местах» (то бишь в СССР) ситуацию понимали лучше. И они были не столь оптимистичны. Скажем, таким человеком являлся Фрэнк Ноэль Мэйсон-Макфарлан — глава британской военной миссии в Москве.
Он был на фронте, сделал определенные выводы: да, Красная Армия одержала победу, но успехи дались советской стороне тяжело. И весной немцы вполне могут «взять реванш», рано думать о разгроме вермахта. Тогда как Красная Армия рубежа 1941 — 1942 гг. испытывала трудности материально-технического характера.
Новые неудачи Красной Армии в 1942 году и немецкое наступление на Волгу и Кавказ вновь вызвали «шквал глубокой озабоченности». Англичане надеялись, что СССР «протянет» до зимы 1942 — 1943 гг., а американцы всерьез рассматривали возможность «сепаратного мира».
Вообще, Брест-1918 постоянно вспоминали ещё французы в межвоенный период. В глазах многих западных военачальников (французских, британских, американских) СССР считался «ненадежным партнером». Правда, потом те самые французы сдались на милость немцев, не исчерпав все средства к сопротивлению (при этом обидевшись на англичан, а те обвиняли французов).
В 1942 году англичане и американцы открыто признавали, что воевать с немцами «на широком сухопутном фронте» они ещё не готовы.
Отдельно хочется отметить тот факт, что советские контрнаступления и под Москвой, и под Сталинградом... стали неожиданностью для англо-американцев.
Оба раза аналитики утверждали, грубо говоря, что «танки у Сталина заканчиваются и дивизий осталось на несколько месяцев», что СССР не готов к наступательным операциям.
При этом, с 1941 по 1942 годы произошла «эволюция сознания»: на западе советско-германский фронт стали воспринимать уже не как «оттягивающий», а как ключевой.
Это понимание «раскачивало» ленд-лиз и в целом привело к созданию «образа дружественного СССР» (использовались различные инструменты, вплоть до Голливуда).
На этом фоне даже начались споры об открытии второго фронта в 1943 году. Кстати, справедливости ради: эту идею в большей степени поддерживали американские военные, тогда как англичане противились.
Наконец, уже третьим «этапным моментом» (после срыва блицкрига осенью и победы Красной Армии в Битве за Москву) стал Сталинград. На рубеже 1942 — 1943 гг. рассуждения на тему «сколько ещё продержится СССР» испарились.
Говорилось ещё о возможном новом наступлении немцев, о перетекании конфликта в позиционный... но теперь все на западе были убеждены в том, что СССР выстоит.
На самом деле тут не стоит иронизировать над «пессимизмом западных разведок». С их точки зрения любая страна просто не смогла бы выдержать таких ударов, после чего — ещё и наступать.
Потому за четыре года британская аналитика прошла путь от «СССР протянет несколько недель» до «Красная армия — самая мощная армия в мире». Вот буквально так.
Ещё один важный момент: у западных современников (с 1942 года) было совершенно четкое понимание того, что именно СССР «выносит» вермахт. А западные союзники — лишь помогают. То бишь ни ленд-лиз, ни действия в Северной Африке не рассматривались западными аналитиками как ключевые факторы в войне...
С вами вел беседу Темный историк, подписывайтесь на канал, нажимайте на «колокольчик», смотрите старые публикации (это очень важно для меня, правда) и вступайте в мое сообщество в соцсети Вконтакте, смотрите видео на моем You Tube канале. Недавно я завел телеграм-канал, тоже приглашаю всех!