Муфтий Дагестана призвал жителей прекратить называть террористов «исламскими». Он усмотрел в использовании подобной терминологии разжигание религиозной розни. Что это? Попытка защитить веру или очередная демагогия и желание запутать население?
В Дербенте, да и во всем Дагестане, три религии испокон веков мирно сосуществуют. Представители разных конфессий с пониманием относятся друг к другу. При необходимости оказывается посильная помощь. В связи с этим нельзя приписывать все теракты исламу,
— заявил муфтий Ахмад-Афанди Абдулаев.
Несмотря на кажущуюся простоту, это знаковое заявление, обнажающее проблемы российского ислама.
Проповедник попросил дагестанцев сплотиться вокруг общей проблемы и не закрывать глаза, если террористом становится кто-то из знакомых или родственников.
Для доходчивости муфтий привел в пример медиков. Если они совершают ошибки, никто же не говорит о «врачебном терроризме», подчеркнул он.
Ошибки, оплошности? Вы серьезно так называете действия убийц и приравниваете их к врачам, которые борются за жизни людей?
Во-первых, рассмотрим, где произнесена проповедь? В Дагестане, где населению не надо объяснять, что такое ислам.
Во-вторых, к кому она обращена? Как ни странно, к жителям республики. Но какое они имеют отношение к совершению преступлений?
В-третьих, прошло чуть более недели спустя атаки на Махачкалу и Дербент, где погибли местные полицейские, русский священник и охранник храма. Подожжена синагога. Факты налицо. О какой терминологической подмене здесь уместно говорить?
Порыв муфтия понятен — ему неприятно видеть, как порочат его религию, смешивая традиционный ислам и воинствующее учение аль-Ваххаба. Но вот адресная аудитория выбрана нарочито неверно. Почему бы не обратиться к террористам? Ведь под флагом ислама разжигают рознь именно они. А не какие-то абстрактные местные жители, которые используют неверные термины.
Давайте уже признаемся, что в Дагестане действуют спящие ячейки ваххабитов, которые продолжают вербовать местных жителей. Якобы братья Омаровы попали под влияние близких родственников, которые их завербовали.
На фоне СВО и ослабления внимания силовиков религиозный экстремизм возрождается. Специалисты фиксируют многократный рост трафика обучающих видео религиозных фанатиков. Контроль за потоками оружия с Украины снижен. И где в следующий раз бабахнет — на Кавказе, в столицах или Центральной России — неясно. Но все понимают, что это лишь вопрос времени и бдительности правоохранительных органов.
При всем уважении к духовному лидеру, будем честными хотя бы по отношению к мусульманам: преступление совершено на праздник Святой Троицы, а целью нападения стали именно религиозные объекты, включая несколько десятков прихожан. На дверях синагоги террористы оставили суры из Корана, в которых говорится о христианах и иудеях, стремящихся переубедить пророка Мухаммеда в истинности ислама. Батюшке перерезали горло, охранника расстреляли.
После этого заявления муфтия звучат даже не демагогично, а кощунственно.
История с нападением на православные храмы Дагестана повторяется. 18 февраля 2018 года игиловец* расстрелял пять прихожан во дворе храма в Кизляре. Верующие пришли помолиться в Прощеное воскресенье. Настоятель храма — отец Павел Каликин — смог спастись. Он был последним, кто общался с убитым отцом Михаилом перед его мученической кончиной 23 июня.
Может исламским проповедникам стоит объяснить верующим разницу между террористом и мусульманином? Обратить внимание на «волков в овечьих шкурах» среди собратьев по вере? Начать уже движение за очищение ислама и перестать призывать не разжигать религиозную рознь?
К сожалению, такой сценарий маловероятен. Многие муфтии боятся сказать правду и последовать за русским священником в православный рай, а некоторые и вовсе тайно поддерживают борьбу с гяурами. В таких условиях разговоры о запрете никабов в Дагестане выглядят вторично.
И пока это так, лицо террора будет иметь конфессиональную принадлежность. И население России в этом не виновато.
* ИГИЛ — запрещенная в России террористическая организация.