Рано или поздно каждый тоталитарный режим приходит к созданию политизированной молодёжной организации.
В СССР строить идеальное будущее помогал комсомол, в фашистской Германии — гитлерюгенд. В Кампучии Пол Пот с этой же целью вооружал автоматами 12-летних мальчишек. В Китае 1960-х опорой для власти должны были стать хунвейбины.
«Красные охранники»
Всё началось с так называемой культурной революции. Когда в СССР разоблачили культ личности Сталина, в Китае почитание товарища Мао было доведено до абсолюта. Велосипедиста, разъезжающего по улицам без портрета вождя, запросто могли избить. Огромные изображения Мао смотрели на китайцев отовсюду, сборники его цитат издавались миллионными тиражами.
И вдруг такое предательство со стороны СССР — пересмотр взглядов на фигуру Сталина, появление термина «культ личности». Для Мао Цзэдуна это была неприятная ситуация, так как в китайской компартии обострилась внутренняя борьба за лидерство, и его оппоненты получили лишний аргумент против вождя.
Мао Цзэдун. Источник: wikipedia.org
Под предлогом противодействия возможной «реставрации капитализма» руководитель китайской компартии затеял культурную революцию. Цели ставились расплывчатые — борьба со старым укладом, пережитками прошлого и так далее. На деле же вождь задумал расправиться с инакомыслящими, к которым он причислял и интеллигенцию. В мае 1966 года в Китае появилась новая форма организации молодёжи. Участников называли хунвейбинами, то есть красными охранниками.
Начали с «очкариков»
«Отважным застрельщиком выступает отряд неизвестных дотоле революционных юношей, девушек и подростков», — восторженно писала о хунвейбинах китайская пресса. «Застрельщики», то есть школьники и студенты в первую очередь обратили пламенные взоры на собственных преподавателей. Учителей и профессоров забирали на «допросы», в ходе которых им не давали пить и есть, избивали, часами заставляли стоять на табуретке под палящим солнцем с согнутой спиной и вытянутыми вперёд руками. Терявших сознание кололи иглами. В результате такого «дознания» обвиняемые признавались в искажении идей великого Мао и другой ереси. Вслед за признанием следовала казнь.
На первых порах казни были символическими — «преступника» одевали в шутовскую одежду и подвергали публичным издевательствам. По стране прокатилась волна самоубийств участников «допросов».
Активные действия против педагогов и профессуры начались в мае 1966-го. Учебные заведения закрылись на длительные каникулы. Огромная масса школьников и студентов томилась от безделья. Число хунвейбинов росло, расширялось поле их деятельности. Они бродили по улицам, выискивая себе жертв: женщин с окрашенными волосами насильно стригли, мужчинам разрезали слишком узкие брюки, громили магазины косметики. Группа «красных охранников» могла войти в автобус и начать экзаменовать пассажиров на знание высказываний Мао Цзэдуна. И горе тому, кто не мог сдать экзамен!
Хунвейбины объявили себя экспертами в сфере культуры. Они сожгли декорации и костюмы к постановкам Пекинской оперы. Теперь допускались только революционные пьесы, написанные женой самого вождя. Книги за исключением сборника цитат Мао были признаны вредными, их изымали и уничтожали. Молодые бойцы громили и жгли монастыри, разоряли киностудии, производившие идеологически недостаточно выверенную продукцию.
Поддержка товарища Мао вдохновляла хунвейбинов на новые «подвиги». Надо сказать, что на первых порах государство с подачи вождя проявляло беспрецедентную лояльность. Когда осмелевшие молодые бойцы начали казнить уже всерьёз, не символически, министр общественной безопасности Си Фучжи заявил, что в столь важном вопросе, как культурная революция, нельзя зависеть от медлительной машины судопроизводства. Пекинские газеты открыто выражали одобрение происходящему и даже призывали убивать антимаоистов. Идеологически расправы оправдывались следующим образом: если народные массы ненавидят кого-либо, значит есть за что — якобы народное мнение ошибаться не может.
Министерство транспорта выделило для хунвейбинов специальные поезда, в которых те разъезжали по стране. Они получили право врываться в дома и проводить обыски, чтобы найти доказательства неблагонадежности хозяев. Однако по сути это было обычным мародерством, так как изымались деньги и ценности.
Карьера вожаков продолжилась в свинарниках
К осени 1967 года число хунвейбинов достигло уже 10 миллионов. По разным оценкам, от рук «красных охранников» погибли как минимум 400 тысяч человек. Ситуация стала выходить из-под контроля. Если «очкарики» предпочитали выбрасываться из окон, лишь бы не попасть в руки хунвейбинов, то рабочий класс мог себя защитить. При заводах и фабриках создавались отряды самообороны, которые давали хунвейбинам отпор. Те же тем временем воевали не только с инакомыслящими, но и между собой. В 1967 году из-за беспорядков Китай оказался на пороге гражданской войны.
В ответ на это Мао Цзэдун объявил хунвейбинов «политически незрелыми». Часть вожаков молодёжного движения была расстреляна, другие закончили свою карьеру, работая в свинарниках. По забавной иронии судьбы, именно хунвейбины разобрали часть Великой Китайской стены. «Эти кирпичи нужнее для строительства свинарников», — утверждали они. Осень 1967 года многие из них увидели эти свинарники воочию.
Сам вождь, санкционировавший зверства, отрёкся от своих «красных охранников» и клеймил их за некомпетентность. В августе 1967 года правительственные войска и бойцы народной крестьянской милиции истребили практически всех хунвейбинов в городе Гуйлине. Через месяц отряды организации самораспустились.
Культурная революция, затеянная Мао, продолжалась ещё 10 лет, но уже без участия хунвейбинов. Вождь расправился с основными своими оппонентами — членами компартии Лю Шаоци и Ден Сяопином, попутно репрессировали около 5 миллионов партийцев. Культ личности не закончился даже со смертью вождя в 1976 году. Целое поколение китайцев, особенно в деревнях, продолжало считать Мао Цзэдуна лучшим из правителей, отцом нации.