Она отдает мне Светкины школьные фотографии – я привезла их в качестве доказательства, что была знакома с ней, и что мне важно знать всю ее историю. Потом тепло обнимает меня у ворот.
Я выхожу на улицу, останавливаюсь и оглядываюсь – хороший, спокойный район, большой дом, где-то там, наверху, в оранжерее, суетится Арина, весело переговариваясь с Богом цветов. А мне кажется, что еще минута – и к воротам подъедет блестящая ярко-красная иномарка. Дверь откроется, на асфальт опустится белый кроссовок,– обувь, которую она любила больше всего – потом покажется белокурая головка, а скоро появится и сама она – красивая, с улыбкой, открывающей полоску белых зубов... Не замечая меня, она помашет рукой охране, а потом тем, кто ждет ее там – в оранжерее и в доме...
Все части повести здесь
– Мои дорогие! – улыбнулась Светка, глядя на работников – сегодня мой день рождения, и я очень счастлива, ведь вы так хорошо поздравили меня. Но я прошу вас понять меня и простить – сегодня я хотела бы побыть одна. А потому – она извлекла из сумочки несколько конвертов – я купила для вас путевки в санаторий, на три дня... Это очень хороший санаторий, с питанием и со всеми необходимыми вам развлечениями и видами отдыха. Мне очень хотелось в этот день сделать приятное для вас...
– Я не поеду... – начала Нана.
– Нана – Светка посмотрела на нее укоризненно – не начинай. И не обижай меня – это приказ, и это не обсуждается. Ты поедешь. Ты много лет предана этой семье, ты работаешь практически без отдыха, поэтому ты поедешь.
Девушки-домработницы и повар обрадовались, только по Нане было видно, что эта идея ей совсем не по душе.
– Выезд через два часа, поедете с Олегом и его семьей на минивэне – туда все смогут уместиться. Олег тоже едет отдыхать с вами. Со мной останется только охрана, та, что у ворот в своей конторке. Приготовить я и сама смогу то, что мне нужно – холодильник забит едой.
Все весело забалагурили и отправились собираться, только Нана осталась со Светкой.
– Света, зачем ты это делаешь? Что ты задумала?
– Наночка, не ищи чего-то сверхъестественного там, где его нет. Я просто хочу побыть одна. Прошу тебя, поезжай и отдыхай спокойно.
Потом она позвала к себе Олега и сообщила о своем решении.
– Света, можно я своих отправлю, а сам не поеду?
– Олег, это приказ, и он не обсуждается. Это мой вам подарок на мой день рождения. Прошу, не обижай меня и не отказывай.
Олег недовольно вздохнул, но вынужден был подчиниться.
Когда они уехали, Светка накрыла себе в гостиной маленький стол, поставила красивые приборы, достала из холодильника любимые блюда и вино. Открыла бутылку, налила в бокал, выпила немного, без особого удовольствия поела. Затем весь день провела с книжкой на диване, укрывшись подаренным пледом.
– Слушай, Олег, ты понимаешь, к чему все это? – спросила Олега Нана, когда они ехали в санаторий. Она сидела рядом с ним, молодых усадили на задние сиденья.
Тот мотнул головой:
– Представления не имею, к чему это все. Светка никогда ничего не делает просто так.
Когда огромные фамильные часы на стене пробили восемь раз, Светка встала с дивана.
«Вечер. Пора»...
Она взяла все девять писем, медицинское заключение, одно письмо без конверта, еще бутылку вина, и стала подниматься к себе в комнату. С каждым шагом на лестнице ей становилось все легче, с каждым шагом она все больше и больше убеждалась в том, что приняла правильное решение.
В комнате она первым делом прошла в ванную, наполнила ее теплой водой, потом тут же, на туалетном столике красиво разложила письма и остальные бумаги, зажгла свечи в подсвечниках и маленьких «таблетках», откупорила вино и поставила его на приступку ванны, туда же пристроила бокал на длинной ножке. Потом взяла из тумбочки в комнате небольшой флакончик и маленькую хрустальную вазочку. Полупрозрачные, цилиндрической формы, капсулы полетели в вазочку, сопровождаемые мерным стуком. Отнесла ее в ванну, туда же – сигареты и зажигалку.
В комнате она переоделась в халатик ярко-красного цвета, который нравился Глебу и Владимиру, поправила макияж, внимательно осмотрела себя в зеркало.
«Пора»...
Опустилась в ванну прямо в одежде. Вода была теплой, приятной и ласкала тело. И вообще – красивая у нее ванная комната, как и весь дом в целом. Светлая, с правильно подобранной мебелью, просторная, везде свечи...
Светка налила в бокал розовое вино, закурила сигарету, звонко стукнулась бокалом об бутылку.
– Ваше здоровье, Светлана Викторовна, и с тридцатишестилетием вас!
Рассмеялась звонко – какой сюр! Настоящая комедия!
Выпила вино, глубоко затянулась, достала одну капсулу, запила ее, потом вторую и третью. Улыбаясь, положила голову на подлокотник, налила еще вина.
– Олег, мы должны вернуться! – сказала Нана мужчине, поглядывая на наручные часики.
– Ты что, Нана, время уже вечер?!
– Олег, у меня сердце не на месте! Давай девчонок оставим здесь, и Арину с Данилкой, а сами вернемся!
– Езды три часа обратно, ты уверена?!
– Да, поехали.
– Погоди, у меня есть более приемлемый вариант – Олег набрал номер – Нина, ты не могла бы доехать до Светы?!
Олег объяснил ей ситуацию, и Нина, ни секунды не медля, оставив Глебку на Алексея, вызвала такси и отправилась к подруге.
Что это за образы приходят к ней сейчас?! Надо же, все словно живые... Светка улыбнулась, отпила еще вина, съела еще несколько капсул. Надо же, сколько их много, тех, кого она когда-то любила!
Вот Коготь впивается в ее губы первым жадным поцелуем, сначала осторожно, потом смелее и смелее, на улице зима, а Светке жарко от его губ, его близости. Он целует ее ладошку, потом проводит рукой по лицу, шепчет: «Ты красивая. Как принцесса из сказки...»...
Вот Мышка, милая Мышка, сидит на кровати, прислонившись головой к стенке и глядя прямо перед собой тусклыми, тогда уже неживыми, глазами. «– Знаешь, Светлячок, они всё-таки рано или поздно заберут мою душу... А знаешь, а я им не дамся!».
А кто тут? Ах, мама... Милая, скромная, тихая мама снова и снова уговаривает ее нормально учиться... Ведь учеба – это хорошее будущее для нее. Что еще говорит мама? Ах, да, она уверяет, что девушка должна быть скромной... Должна закончить институт, выйти замуж... Иметь одного мужчину... Мама, мама... Если бы я послушала тебя, то прожила бы другую жизнь... Но эта жизнь не была бы такой яркой... Я ни о чем не жалею, правда, мама! Ни о чем!
Отец... Мой дорогой, любимый отец, которого я совсем не понимала... Но при этом любила... Вот он толкает дверь в ее комнату, и не успевает Светка опомниться, как начинает срывать со стен постеры с изображением Когтя. «- Никакой тебе больше музыки! – достает из магнитофона кассету, вытягивает из неё ленту и режет ножницами, которые схватил со стола – сиди и занимайся! Домашний арест!»
Вот Глеб, любимый Глеб кружит ее на руках, когда узнает, что она ждет ребенка, заверяет ее, Светку, что он самый счастливый человек на свете... Глеб... Как же я тебя любила! Да, потом вышла замуж за твоего отца... Никто, наверное, не поймет меня, но я любила и его... Понять могут только те, кто переживал подобное.
«– Пообещай мне одну вещь!
– Что именно?
– Если со мной что-нибудь случится, ты ни за что не бросишь оранжерею.» Милая Виолетта, ты была замечательным человеком, и я благодарна тебе за то, что знала тебя...
Ее второй муж... Владимир подарил ей много любви... Все думали, что она, Светка, вышла за него замуж только из-за наследства. Какие глупцы! Ей не нужны были эти многочисленные счета в банках и недвижимость. Если бы кто-то предложил обменять все это на жизнь близких – она бы согласилась, не думая. « Ты с самого начала не оставила меня равнодушным...» Она помнила эти слова все то время, что жила с ним. Вероятно, Князь, такой сильный и безэмоциональный, тоже в глубине души любил двух женщин – Виолетту и где-то там, совсем глубоко, ее, Светку. Когда Виолетта погибла, он выпустил эти чувства наружу. И хорошо – хоть это короткое время он был счастлив. И она тоже.
Эдик... братишка... Она любила его, несмотря на то, что они были такими разными. Наверное, они встретятся еще... Если существует ад. А если нет... То все равно встретятся. Все люди ТАМ встречаются рано или поздно – всех ждет одна и та же ВЕЧНОСТЬ.
Она чувствовала, как спокойствие и умиротворение окутывают ее сознание, как силуэты близких становятся все более размытыми, как меняется вокруг та действительность, в которой она пребывает. Вот эти силуэты уходят куда-то вдаль, и она все еще видит, что они машут ей руками, зовут с собой. Она улыбается и идет следом...
– Олег, алло! Слушай, тут такое дело – охрана на входе не дает мне пройти! Говорят, что это приказ Светланы Викторовны, она велела никого к ней не пускать сегодня!
– Черт! Дай ему трубку! – и через несколько минут – Нина, мы с Наной выдвигаемся назад! Ты езжай домой, у тебя ребенок.
– Нет, я вас дождусь!
– Нина, мы будем только через три часа. Этот охранник никого не пустит, ему Света запретила. Я приеду – и сразу вызову полицию.
****
«Мои любимые! Простите меня за все, что я сделала плохого вам или кому бы то ни было. Простите меня за то, что свой тридцать шестой день рождения я предпочла отметить именно таким образом. Внимательно прочитайте медицинское заключение и попытайтесь понять меня. С подобным диагнозом вряд ли бы помогли даже мои деньги. А заживо превращаться в овощ, не иметь возможности ходить, самостоятельно питаться, жить не на уколах и лекарствах, не иметь возможности заниматься любимым делом я не хочу. И больше всего я не хочу, чтобы вы видели меня такой! Вы должны запомнить меня другим человеком – такой, какой я была всегда, всю жизнь. Поймите, я не хочу, чтобы вы меня жалели, ухаживали за мной – а я знаю, что вы именно так и делали бы – и положили бы свою жизнь на алтарь нашей дружбы. Так не должно быть – у вас свои семьи, дети, интересы. Менять мне памперсы, кормить с ложечки, убирать за мной и любить меня и такой – это слишком большая цена за мою жизнь. Простите меня и прощайте. И если действительно ТАМ что-то есть – мы обязательно с вами встретимся, через много-много лет. Ваша Светка. P.S. Каждому из вас, моих дорогих людей, я написала отдельное письмо. Здесь, в общем письме, я хочу отметить, что акции моего концерна делю поровну между Олегом и его семьей, Ксенией и ее семьей, Ниной и ее семьей. Также часть акций перейдет в управление моим крестникам, по достижению ими восемнадцати лет. Акции передаются на условиях того, что все акционеры будут развивать бизнес и поддерживать его в память обо мне.»
Девять белых конвертов... До них ли было, когда они обнаружили свою подругу? Но эти письма требовали прочтения, а потому каждый из них взял себе свое письмо. К Полине Яковлевне, тете Фене и в монастырь письма попали позже.
«Моя любимая подруга! Я всегда считала, что ты очень похожа на Мышку, но все-таки вы были такими разными! Сколько мы прошли вместе! Сколько смеялись и радовались, сколько счастья познали, сколько плакали вместе! Я унесу с собой твою улыбку и глаза, твой глуховатый голос и манеру говорить обо всем прямо и без намеков. Я люблю тебя, Нина и очень хочу, чтобы ты была счастлива. За все время, как ты знаешь, я привыкла копить деньги, и накопила достаточно, помимо того, что оставил мне Володя. Только вот передать мне это некому, а потому я завещаю тебе средства с моего банковского счета в размере... Кроме того, я открыла счет на имя своего крестника, до исполнения им восемнадцати лет, и купила ему небольшую квартиру. Спасибо тебе, Нина, за то, что ты была в моей жизни.»
«Ксюшенька! Ты всегда была для меня кем-то вроде ангела. И еще я знаю, что ты человек необычайной веры. И прошу тебя не судить меня сильно за то, что я сделала. В общем письме объясняется, почему я так поступила. Представляю, чтобы ты мне сказала! Наверное, очень долго возмущалась бы, ведь самоубийство – грех. Но я, Ксюша, не верю в адовы муки. Ад – это на земле, а там, куда мы уходим, нет ничего, кроме вечности. Вот если бы я этого не сделала, вас, моих друзей, ждал бы самый настоящий ад. Смотреть на то, как я медленно угасаю и теряю последние остатки разума. Никому не пожелаю подобного. Я очень тебя люблю, Ксения, а потому оставляю вам с Вадимом, помимо акций, приличную сумму на счете – этого должно хватить и на ЭКО, если оно потребуется, и на вполне безбедную жизнь. Кроме того, я перечислила средства на счет клиники в Израиле – в самое ближайшее время они готовы принять тебя для скорейшего лечения. Будь счастлива, Ксения – за меня и за себя. Лет через семьдесят жду тебя в гости. Твоя Светка.»
«Олег! Прошу тебя, только не уходи на войну после всего того, что произошло. Ты уже навоевался в свое время, сейчас тебе нужно быть со своей семьей, любить и беречь их. Ты нужен Арине и Данилке, ты нужен нашему огромному дому, который я завещаю тебе и твоей семье. Завещаю на условиях того, что он станет вашим семейным гнездом, а Арина будет ухаживать за оранжереей так, как это делала я. Я знаю, она ей понравилась, да и Данилка полюбил ее. Кроме того, я приобрела квартиру для моего крестника, и оставляю вам, помимо акций, счет в банке. На счет клиники в Америке, специализирующейся на подобных заболеваниях, я перевела крупную сумму денег, Данилку там точно поставят на ноги. Прощай, Олег и постарайся сделать счастливой свою семью.»
«Зоя Петровна, вот я и прощаюсь с вами окончательно, навсегда. А раньше прощалась тогда, когда предстояло поменять место жительства, помните? Вы были для меня, как вторая мама, и я всегда старалась прислушиваться к вашим умным советам. Я помню, как вы гладили меня по волосам, когда я плакала от очередного разочарования, уткнувшись в ваши коленки, помню, как вы радовались за меня... Я благодарна вам за то, что вы подарили мне столько тепла и заботы, и столько любви, которую разделили между мной и своими детьми. Оставляю вашему Вадимке часть акций концерна, кроме того, он придет на место генерального директора. Я просто уверена, что у них с Ксюшей все будет хорошо. Вам также завещаю сумму денег – теперь вы сможете не работать, а отдыхать и даже путешествовать. Спасибо вам за то, что вы были в моей жизни. Ваша Света.»
«Наночка, моя дорогая Нана! Ты всегда была моей совестью, моей самой лучшей, самой дорогой Наной, которую я любила по-настоящему и с этой любовью ухожу из этого мира. Прости меня за это, если сможешь... И все-таки именно на твое понимание я рассчитываю больше всего. Ведь ты всегда, несмотря ни на что, понимала меня, Нана. Вот и сейчас... Тебе тоже пора отдохнуть, милая моя, и я хочу, чтобы перед тобой стал выбор – ты можешь остаться жить с Олегом и его семьей, быть им добрым родственником, бабушкой, тем более, у них никого нет, а ты очень много времени жила в этом доме. Тебя будут любить, холить, лелеять и беречь – в этом я даже не сомневаюсь. Есть еще один вариант – я купила тебе маленький уютный дом у моря – ты можешь поехать туда и жить там, так как я также оставляю тебе денежную сумму. Или продать его – это твой выбор. Я люблю тебя, Наночка, и надеюсь, ты будешь вспоминать меня добрым словом. Твоя Светка.»
«Милая Полина Яковлевна! Я всегда удивлялась вам и всегда поражалась широте вашей души! Вы так беззаветно любите стариков своего дома престарелых, словно ближе их у вас никого нет. Вы самый чистый, самый честный человек, которого я когда-либо встречала. Вашему дому престарелых будет передана солидная сумма, которой хватит надолго, вам лично я также завещаю кое-какие средства. Пусть старики, которых я тоже любила, помолятся за мою грешную душу... И за будущее не переживайте – концерн будет находится в очень хороших руках, руках моих друзей, и будет продолжать помогать вам. Прощайте.»
«Тетя Феня, я должна поблагодарить вас за то, что вы всегда были рядом с мамой и приглядывали за Эдиком. Думаю, небольшая сумма денег придется вам как раз кстати. Прощайте навсегда»
«Знаете, как я вас называла? «Бог цветов»! Ведь вы так любите растения, которые когда-то Виолетта завела в оранжерее. Я всегда поражалась, как они реагировали на вас и иногда тайком наблюдала за вами. Когда вы за ними ухаживали, то беседовали с ними, а мне казалось, что они поворачивают свои головки на звук вашего голоса. А еще я удивлялась вашей стойкости – несмотря на возраст и испытания, вы держались так спокойно и достойно, словно совсем не боялись завтрашнего дня и того, что будет впереди. Я помню, как вы сказали мне однажды, что вам осталось мало, пора подумать о душе, и вам не страшно будет, если что, доживать свой век на улице. Но я не могу допустить этого, а потому завещаю вам мою квартиру, которую я купила очень давно и где провела много счастливых минут. Вы можете также остаться работать в оранжерее, у семьи Олега, они вас не обидят и будут платить даже больше, чем я. Или спокойно жить на те средства, что я вам завещаю. Прощайте, Бог цветов и берегите себя!»
«Дорогая моя игуменья Марфа, уважаемая матушка-настоятельница! Наверное, после того, что я сделала, вы и читать мою писанину не захотите. Но все-таки я вас прошу сделать это, и может быть, вы сможете понять меня ни как матушка, а просто, как человек, ведь этого нам не хватает в жизни чаще всего – понимания, верно? Вы так многому научили меня, и в первую очередь – милосердию и умению прощать. Жаль, что я так и не научилась смирению и вере, честно говоря, не представляю себя коленнопреклонной где-то в храме. Простите меня за это и помолитесь за мою грешную душу, которую уже очень поздно спасать. И да, на счет вашего монастыря я отправляю пожертвование – примите его, оно поможет решить многие вопросы. Знаете, матушка, у меня всегда хватало средств, а в последние годы жизни их было с избытком. Но на них, увы, нельзя было купить то, о чем я так мечтала – счастье и покой. Моя душа будет иногда прилетать в храм, если вы не против, мне очень понравилось, как поют на клиросе. Простите меня за все и прощайте. Ваша непослушная Светка»
****
- Нина, давай, еще вот тут поправим тогда, и тут помоем. Цветы эти и венки вон там, у Глеба и Виолетты, выкинем – они уже старые. Привезли же свежие, их устроим тут...
Шесть женщин и четверо мужчин убираются на кладбище, поглядывая на пять памятников, расположенных рядом друг с другом.
– Нана, вот эти цветы Эдику унеси, он тут, недалеко совсем. Светка не захотела уж его в один ряд класть – все-таки это больше ее семья, чем его. Вообще сначала хотела на родину везти, но мы отговорили – кататься туда, да по осени, чтобы к родителям положить... А за ради чего? Тоже ведь попил кровушки у сестренки.
– Да ладно тебе... О покойных либо хорошо, либо никак...
– Ох, и судьба у девоньки! Представить страшно, а она пережила все это... Теперь вот крестники ей на радость растут... Кстати, Арина, как Данилка-то?
– В клинике, где сейчас лечимся, в Америке, сказали, что поставят на ноги, так что мы ждем не дождемся. И учебу потихоньку нагоняет. Пойдет мой сыночек, сказали, нет, побежит!
– Ну, и отлично! Эх, Света, Света, видела бы ты!
– Ладно, ребята, здесь вроде все закончили, все могилки чистые, прибранные. Поедемте домой, помянем Светлану...
****
- Такая вот история... – темноволосая женщина смотрит на меня своими глубокими карими глазами, видно, что воспоминания о подруге терзают ей сердце, и она еле сдерживает слезы – хорошо, что ты пришла, я хоть в очередной раз Светку вспомнила, да то, какой она была. Ты в Москве-то надолго?
– Да нет – улыбаюсь я – я с мужем по его делам, скоро обратно.
– А то смотрите, можете тут поселиться, Олег и Аришка вас с удовольствием поместят у себя. Мы, например, вообще отсюда не выводимся. Объединила нас Светка, мы все теперь, как семья стали, словно братья и сестры. Пафосно звучит, но реальность не переделаешь.
– Спасибо, Нина. Я пойду. И спасибо за рассказ о ней... Наверное, нельзя выразить, как мне жаль, что все так получилось.
– Слушай, а как ты узнала, что ее нет больше?
– От тети Фени – она знакомая матери моей знакомой. Пошла к ней, а у нее конверт со Светкиным письмом и адрес обратный есть. Я, честно говоря, и не рассчитывала на удачу...
Она отдает мне Светкины школьные фотографии – я привезла их в качестве доказательства, что была знакома с ней, и что мне важно знать всю ее историю. Потом тепло обнимает меня у ворот.
Я выхожу на улицу, останавливаюсь и оглядываюсь – хороший, спокойный район, большой дом, где-то там, наверху, в оранжерее, суетится Арина, весело переговариваясь с Богом цветов. А мне кажется, что еще минута – и к воротам подъедет блестящая ярко-красная иномарка. Дверь откроется, на асфальт опустится белый кроссовок,– обувь, которую она любила больше всего – потом покажется белокурая головка, а скоро появится и сама она – красивая, с улыбкой, открывающей полоску белых зубов... Не замечая меня, она помашет рукой охране, а потом тем, кто ждет ее там – в оранжерее и в доме...
Конец.
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.