Очерки производства: строим мы, строим…
(Гомельская электростанция)
Советская власть плюс электрификация есть коммунизм.
Вечер. Широкой, мохнатой грудью наваливается полумрак. В улицах, убегая вдаль один за другим маячит, как начищенные пуговицы, электрические фонари.
В будущем сердцевина жизни — электростанция. Замерла она, нет тока, остановились фабрики и заводы. Это в будущем.
Далеко ли это будущее?
Нет. С наступлением оттепели приступим к подготовительной работе. Как только промышленность получит моторы, сейчас же она будет переведена на электрическую тягу.
В мае-июне промышленность Гомеля и Ново-Белицы будет частично электрифицирована.
Мы делаем большой шаг вперёд. Мы строим сердцевину.
Когда едешь в Ново-Белицу. на повороте, недалеко от моста читаешь еле заметную, скромную вывеску «Гомельская городская электростанция». Через раскрытые ворота во дворе видны кирпичи, доски, обрубки, а дальше возвышается новый, обточенный корпус с высокой трубой. Ещё в 1921 г. вместо этого каменного корпуса стоял пришибленный, закопченный барак — старая электростанция.
Главное внутри. Две машины: старая и новая. Старая — поршневая, 150 оборотов в минуту, мощностью — 350 киловатт; новая — турбогенератор, 300 оборотов в минуту, мощностью — 500 киловатт, вольтажное напряжение — 3300. Турбогенератор пущен в эксплуатацию 6 ноября 1925 г. А к сентябрю 1926 года будет установлен второй турбогенератор мощностью — 1500 киловатт. Вместе со вторым турбогенератором заказано распределительное устройство, рассчитанное для установки третьего турбогенератора, который предположено заказать осенью 1926 года.
Из машинного отделения попадаем в котельный зал. Тут пока стоят два громадных котла.
Поверхность нагрева — 260 метров. Рабочее давление — 12 атмосфер, — гордо заявляет рабочий и добавляет, — пара таких котелков за ночь съедает 1000 пудов угля.
Котельный зал рассчитан на пять котлов. К октябрю 1926 года прибудут два котла, заказанные в прошлом году. У каждого из них площадь нагрева 300 метров, а рабочее давление в 15 атмосфер. В котельном зале пока расположилась временная мастерская, работающая для нужд электростанции. Кроме мастерской при станции имеется лаборатория для проверки счётчиков и монтажное бюро.
Часть механизмов электростанции спрятана под полом. Внизу, под турбогенератором — затейливое, блестящее новизной приспособление — насосный агрегат, приводящий в движение отдельным мотором. Потребность воды для турбогенератора — 26000 вёдер в час. Вода берётся из Сожа, водокачкой поднимается в 2 бассейна, а потом попадает в турбину.
В истекшем хозяйственном году на оборудование электростанции затрачено около 275000 рублей.
В предстоящем строительном сезоне, помимо установки турбогенератора и двух котлов, станция приступает к постройке нового корпуса, в котором будут размещены механические и электро-технические мастерские. контора станции и завком.
1926 год потребует затрату в 600000 рублей. К осени 1926 года наша электростанция будет иметь машинный и котловой резерв. а в 1927 году новостройка электростанции будет закончена. В 1927 году электростанция станет сердцевиной, током которой будет питаться промышленность.
В повседневной сутолоке. за мелочами будней мы не замечаем, как создаётся стремительная захватывающая поэма. Ритм этой поэмы рассчитан с точностью до одной миллионной, музыка — стройный хор приводов, шестерён, трансмиссий, герой поэмы — коллективный труд, а содержание поэмы — коммуна.
П. Кислицын
По цехам
(Главные железнодорожные мастерские)
Цехов много. Из главных: сборный и вагонный. Подсобные к ним: колёсный, кузнечный, литейный, токарный, ряд мастерских при цехах. Кузнечный и литейный рядом. Напротив них электрическая станция. Связалась с кузницей трубой для пара, облечённой в деревянный ящик. Входя в цех труба разбегается змеисто по всем молотам и станкам. Молоты разбросаны в порядке по всему полу. Меж них вклинились четырёх и двухместные горна с наковальнями, выпустившими причудливые носы. Около, превращая раскалённый металл в заданные формы, работают кузнецы. Схватив клещами нагретые куски, сажают их под молот. На лицах отблески пламени. В руках быстрота. Положили под бабу. Механик впускает в цилиндр пар и плотная масса ахает по раскалённому железу. Быстро поддаётся оно, расплющивается и скоро принимает нужную форму. Смолкает молот. На мягком стуле сбоку механик молота проверяет своё детище, посматривает на его голову — цилиндр с кудрявыми волосами из крученного пара сизого, разбегающегося кверху. Бегает быстро без ударов баба меж параллелей. Прут работу опять. Снова движение стальных локтей. Стукам вторят удары трёх паровых молотов вместе со звоном наковален и кувалд. Жизнь кипит ключом. В пелене редкого дыма от горна, плывущего к потолку, ритмично двигаются рабочие.
Гул. Грохот. В уши стукотня. Кроме неё ничего не слышно. У наковален работа труднее. Там молотом является молотобоец, вразмашку из-за уха бьющий кувалдой в такт кузнецу. Только и слышно перестукивание: дзинь, тук, дзинь, тук.
Остыло железо. Его в горн обратно, обратно в раскалённую массу угля с каскадом светящихся пчёл-искр. Уносятся они вверх от вентилятора. Стоит он в углу, рядом вихляющим лениво точилом. Нагревается железо, молотобоец отдыхает. Оттягивает рубашку на плечах, вытирает лицо и глубоко дышит. На лице улыбка.
Рубаха в подтёках пота. на дворе холод, а в цеху огневица.
Около станков рядами зевают на цех кучи болтов и заклёпок. Скирды изготовленного количества предметов, ожидающих употребления.
В цех змеёй скользит дорога, по которой переваливаются вагонетки, подвозя материалы и увозя готовые предметы.
На стене, на красном фоне — Ленин. Среди кузнецов цеха — неутомимый кузнец. Смотрит на переливающееся пламя конусами вытяжных труб.
Напротив — литейный цех, для медного чугунного литья. Медно-литейная только недавно отстроилась. Счастливо улыбнулись литейщики, перейды в новое просторное помещение без вечных сквозняков, без тесноты, без мрака. Даже как-то и печь Рассохила гулче гудит, сильнее воет вентилятор, приводимый в движение буйным шкивом с шелестящим ремнём. Из медного, через дверь, в чугунно-литейный цех. Наверху кондором распустив чёрные стальные крылья. зацепившиеся за рельсы, положенные на специальные колонны, — ползёт.
К ногам привязаны цепи, спускающиеся к земле. Тянут их и напряжённо шуршит вверху кран, высматривая пищу. Подполз, схватил носом-крюком, поднял, повернул и потащил к себе в тёмное, тёплое гнездо-сушилку. Опять шевелятся шестерни, вертятся осевые валы и только согнутая к земле шея мерно раскачивается в такт рывков рабочих рук. Занёс порцию и опять в цех под обзор.
— Трудно таскать его, — жалуются рабочие, потирая мозолистые ладони.
У стены самовар цеха — вагранка. Оделась ожерельями из железных стяжек. Чистят её, затем начинают кормить металлом и коксом сверху. Грузно ползёт железный ящик поднимая завалки чугуна. Накормив закрываются и начинает варится чай гостям-опокам, широко раскрывшим свои рты. У стола собираются рабочие с ковшами, лезет и жищник, неся с собой огромную чашку, в надежде тоже получить кипятку. Наконец, ломом открывается отверстие и течёт светлая струя, медленно, как слюна изо рта, хватают её нарасхват рабочие, не обращая внимания на прыгающие в разные стороны светящиеся светлячки-искры. Наконец подлез и со своей чашкой, двинул шеей, колыхнулся постоянный гость. Долго, долго набирает и, наконец, отходит. Усиленно нажимают рабочие, развозя и осторожно разливая чугун. Опоки, напившись по горло, показывают синеватые языки, чихая клубами синеватого дыма, заявляя, что с них уже довольно.
Отливка происходит во вторую смену (один из принципов вводимого НОТа). Залив на опоки сеют воду через сито. В цеху пар, дым. Двери настежь. Остыла отливка, опоки разнимают и вытаскивают рогатые кривули, облепленные приставшей землёй. Утром в обрубочную на отделку. И снова занимаются делом хлебопёка формовщики, из чёрного теста лепя причудливые фигуры.
Когда вагранка не работает — в цеху тихо. Войдёшь и сразу кажется, что в цеху нет никого. За рядами опок, за кучами земли молча копошатся, пригнувшись к земле люди и только нервные звуки:
— Красновой, кран!
— Пичуро, не дури!
Цех этот очень занимательный и требует от людей, там работающих, большого знания дела. Хорошие работники там работают, спорится работа в их руках без промедления. Хорошие ребята — спаянный коллектив.
Н. Иванов
Рабочий досуг, №1, февраль 1926. Приложение к «Полесской правде», №43 (1726)