«Есть ли на борту работник культуры?» — традиционная рубрика VK Гида, в которой творческие специалисты делятся с нами историями о том, как их близкие отреагировали на «несерьёзный» профессиональный выбор.
В этот раз мы пообщались с работниками музыкальной индустрии. Главный редактор VK Музыки Сергей Мудрик рассказал, как ему пришлось учиться на химика, а проектный менеджер Northern Sound Кристина Донварь призналась, что до сих пор не знает, как правильно говорить об «этом самом» (о концертах) с бабушками.
Эти и другие истории — в нашей статье.
Сергей Мудрик
Главный редактор VK Музыки
Вопросами моей будущей профессии в семье занимался отец. Так как я рос в девяностые, я видел, как то время штормило жизнь моих родителей. Отец всячески поощрял моё увлечение музыкой, но был убеждён, что для стабильного заработка нужна «нормальная» профессия. Так как он был по образованию химиком, в эту сторону волей-неволей в итоге отправили и меня. Не без труда, но я закончил РХТУ имени Менделеева. Какое-то время я и правда проработал химиком, но параллельно не бросал увлечение музыкой. В итоге с той работы я ушёл, а счастливое стечение обстоятельств спустя некоторое время сделало моё увлечение основным делом жизни. Увы, отца не стало, даже когда я ещё не закончил университет, так что обсудить с ним этот жизненный твист, увы, не получится.
Игорь Климов
Концертный директор ТО «GAZ», менеджер артистов: ANIKV, Kristina Si, LUCAVEROS, ГРАНЖ
Творчеством я занимался с детства, поэтому музыка и ивенты интересовали меня всегда. Тем не менее когда пришло время получать профессию, мои родные настояли на том, что я должен быть инженером, поэтому я оказался на специальности «Ядерная энергетика и теплофизика».
По окончании университета я начал работать арт-директором одного ночного клуба в Казани. Таким образом начал узнавать внутрянку и попал в мир шоу-бизнеса. Опыт работы в музыкальном менеджменте получал уже по факту, узнавал всё непосредственно на месте. Отец был не в восторге: он всегда считал подобную деятельность чем-то временным, несерьёзным и что на этом не построить будущего и я зря трачу время. Всё изменилось после первых гастролей за рубежом и первых денег, которые я принёс и тем самым помог закрыть ряд бытовых проблем моей семьи. А также последующий переезд в Москву.
Кстати, я родом из города Будённовска Ставропольского края и всё детство прожил в селе. Пусть это служит мотивацией для тех, кто говорит, что всё это не для них и без связей никак никуда не пробиться.
Кристина Донварь
Проектный менеджер концертного агентства Northern Sound
Родители, конечно, поначалу отнеслись скептически, когда я им сказала в 20 лет, что устроилась работать на концертную площадку. Они считали, что это всё временно, что это чисто подработка, что никакого развития в этом нет, никакого интереса в этом нет и всё это вообще какой-то бред. Но спустя десять лет я могу сказать, что они приняли мой выбор не стать политологом, не работать на госслужбе, а продолжать развиваться именно в концертной индустрии, именно в сфере ивентов. Но приняли они это не сразу, а лет через пять, когда я уже во всём этом работала. Бабушки мои, например, до сих пор не понимают вообще, чем я занимаюсь, поэтому я им просто говорю, что делаю большие классные мероприятия. Как-то так.
Когда я ещё училась в школе, я постоянно занималась какой-то самодеятельностью: Новый год, дискотека, День учителя… То есть постоянно была какая-то движуха, и родители, конечно, с одной стороны, были рады тому, что подросток принимает какое-то участие в активной жизни. Но, с другой стороны, они постоянно говорили, что нужно учиться, нужно получить образование. Естественно, когда я ещё училась в институте и параллельно работала, они тоже постоянно говорили, что это всё несерьёзно, это всё временно. Но вот это «временно» затянулось на десять лет.
По поводу того, как я справлялась с прессингом в отношении своей работы: я просто упёртая в какой-то степени, и я говорила, что мне нравятся ивенты и я хочу в этом работать. Я не хочу сидеть в кабинете с восьми до пяти и заниматься какой-то бесполезной работой. Мне просто хотелось движухи, и я продолжала этим заниматься.
Кстати, мне мама сейчас часто говорит, что она, наоборот, рада, что я не пошла на какую-то скучную, грустную работу. Я постоянно занимаюсь тем, что мне нравится и приносит удовольствие. Я, конечно, устаю, не без этого. Но в целом, когда какой-нибудь сложный ивент проходит, ты денёчек отоспишься, а потом — о, ну ладно, всё классно, пойдём дальше.
Александр Крамской
Менеджер артистов: элли на маковом поле и VLNY
На втором курсе университета я понял, что больше не хочу быть учёным, и решил заниматься тем, что приносит мне истинное удовольствие, — концертами. Пришёл к отцу и сказал о своих намерениях. В результате горячего спора на тему, что лучше: базовая работа с легко прогнозируемым результатом или непонятный для него музыкальный бизнес — меня выгнали из дома. Отец понял и принял мою деятельность только после того, как я принёс ему автограф Макаревича (признан иностранным агентом), адресованный персонально ему. А он является для отца музыкантом номер один. Сейчас всё хорошо, он любит и поддерживает меня, радуется и говорит всем друзьям, что его сын из «шоу-бизнеса».
Слава Киладзе
Вокальный тренер, музыкант, концертный директор пространства «море музыки» в Москве
Мои родители всегда относились к выбору моей профессии положительно, всегда меня поддерживали. Единственное, у меня в девятом классе был выбор — идти на журналистику или по музыкальному направлению. Так случилось, что у нас состоялся разговор, и он стал решающим. Я выбрал музыкальное направление и несказанно этому рад.
Они всегда стараются меня поддерживать, не мешать, что очень важно. И, в принципе, никогда не было каких-то вопросов на тему выбора моей профессии. Помимо всего прочего, хочется сказать, что они меня даже поощряют. Всегда приходят на мои концерты, всегда поддерживают, если мне нужна какая-то подсказка, совет и прочее. Если я как-то хочу поэкспериментировать с внешним образом, с музыкой, с выбором профессии. Мои родители никогда мне не говорили: «Нет не нужно, не иди». Мне всегда говорили: «Попробуй, мы уверены, что у тебя всё получится».
Но тут ещё дело в том, что у меня всегда всё получалось. Наверное, если бы не получалось что-то, они бы мне довольно чётко и трезво сказали: «Слушай, что-то у тебя здесь не выходит, давай другое поищем». Но всё получалось с самого детства.
Это всё, что я могу сказать на этот счёт. Никогда ни одного слова не было сказано против, я всегда ощущал поддержку и свободу выбора. Я могу менять имидж, носить любую одежду, ходить к разным педагогам, ездить по разным странам. Никогда никаких запретов не было, и всё было исключительно положительно.
Алексей Николаев
Руководитель Бюро InSimple
Моя деятельность как студента была связана с IT. Я учился в компьютерных классах системе автоматизированного проектирования и организации производственных процессов. Был большим молодцом, получал даже Ленинскую стипендию. Но в какой-то момент переключился целиком на музыкальную историю.
Вне зависимости от того, чем я занимался, мои близкие всегда меня поддерживали. Я работал и продавцом музыки, и у меня были свои магазины пластинок, и был арт-директором клубов «Культ», «Пропаганда», собирал сцену «Пикника “Афиши”» как-то. Потом — Zvooq, Black Star, какие-то крупные частные клиенты: компании Google, Яндекс. Потом открыл свою школу. С кем мы только ни работали: и с артистами, и с компаниями, и участвовали в образовательных программах других вузов. Важно, что это всегда было связано с музыкой, она всю жизнь кормила меня и моих близких. Поэтому они во мне никогда не сомневались. Даже не только поэтому — они никогда не сомневались, что я в принципе занимаюсь хорошим делом.
Конечно, бывали какие-то трудные времена. Поскольку вся наша семья работала на заводе Хруничева — это космический завод, — мама предлагала мне: «Слушай, может на завод?». Стабильность и так далее. Это могло быть и в девяностые годы, и в какие-то другие сложные времена. И тем не менее, без сомнений, я иду своей дорогой, и близкие всегда мной гордились.
А вот с одноклассниками другая история. В детстве я был круглым отличником, закончил школу с медалью. И вот спустя многие годы мы встречаемся, в том числе с теми, кто меня давно не видел. Приехали мы, значит, в Парк Горького, я стою диджею, забронировал всем стол, они пришли все, рады, говорят: «Иди к нам». А я диджею, как раз там вечеринка традиционная воскресная на Лебедином озере. И они там прекрасно провели время. А в конце уже, заканчивая, я подхожу к ребятам. Одна девушка, которая меня очень давно не видела, говорит: «Лёша, ну как же так? Вот мы в тебя верили, ты же был такой светлой головой. Ну а теперь вот это всё, — показывает на вертушки, на пластинки. — Как же так получилось? Где ж ты всё растерял? Мы думали, ты будешь профессором». А я смотрю на неё и говорю: «Слушай, а я профессор». А она не понимает. У неё когнитивный диссонанс, разрыв шаблонов. На том мы и закончили эту беседу.
Конечно, у меня нет профессорской должности. Понятно, что то количество курсов, которые я преподаю в Гнесинке, в других вузах, оно как раз соответствует, вроде, такой должности. Но для того, чтобы стать профессором на кафедре, нужна соответствующая профильная аспирантура. А у меня по-другому. Я получил высшее образование по технической специальности. И это, кстати, очень сильно всегда помогало. Это дало, как бы, интересный результат. Это огромное преимущество в нашей музыкальной гуманитарной сфере — иметь IT-образование, применять все методики. Но одноклассники этого не ценят. Бывает, встречаешься с людьми, а они любят рассказывать о том, сколько у них людей в подчинении. А для меня странно. Это, мне кажется, не повод для гордости. Просто они работают так, а я работаю так.