Процессы воздействия исламских России вошли в ту стадию, когда их уже невозможно не замечать и делать вид, что ничего необычного нет. Объяснить все происходящее лишь заигрыванием России с исламским миром (что явно имеет место быть, именно поэтому Россия не осуждала действия ХАМАС – в Москве считают важным сохранять хорошие отношения с Ираном, да и талибы стали желанными гостями в России) достаточно проблематично, поскольку мы имеем дело именно с последовательным движением.
Когда речь заходит о потере народом культурной идентичности и традиций и ее замене другой идентичностью, реакция существенной части обывателей сводится к двум позициям – либо к тому, что «сейчас не время об этом говорить» (интересно, а когда это прекрасное время наступит), либо к призывам к многонациональной дружбе и о том, что «подобной проблемы не существует, это все выдумки злых капиталистов/англосаксов/масонов/либерастов, которые мечтают накалить обстановку, льют воду на чужую мельницу, играют на руку идеологическим противникам, пляшут под чужую дудку».
Всё громче звучат голоса, в том числе и голоса российских высокопоставленных чиновников, например, главы Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкина, утверждающего, что ислам – это не просто религия, а военно-политическая доктрина, образ жизни, особый взгляд на мир, демонстративно заявляющий о несовместимости с иными представлениями о жизни, морали и обществе.
Датский психолог Николай Сеннелс, известный своими взглядами на мусульман, заявлял, что инбридинг (то, что в Библии именуется кровосмешением, то есть браки между близкими родственниками), практикующийся в странах ислама на протяжении нескольких столетий, повредил мусульманский генофонд.
Браки между двоюродными и троюродными братьями-сёстрами, запрещённые в христианской традиции, были разрешены пророком Мухаммедом, и за 1400 лет (50 поколений!) оставила печать тяжёлой наследственности на мусульманском населении планеты.
Кроме того, уже многие годы (столетия?) мусульман воспитывают в агрессивном поведении по отношению к людям другой культуры и иной веры.
Сеннелс отмечает, что слово «исламизация» первоначально было введено в обращение мусульманами для описания трансформации обществ из состояния «куфр» («неверности») в «просвещенное» (исламское) общество. Один из путей такой трансформации состоит в уничтожении и подавлении неисламских символов и традиций.
Исламизация как научное явление означает процесс усиления влияния ислама в различных сферах государственной политики и общественной жизни, а также процесс увеличения количества людей, исповедующих эту религию в регионе или стране. Исламизация проводится путём вытеснения (уничтожения) коренной культуры, внедрением исламских обычаев, а также созданием параллельного мусульманского общества, игнорирующего законы страны пребывания.
Николай Сеннелс отмечает, что для каждого нового этапа исламизации интервал между ним и следующим за ним этапом становится всё короче. Мусульманам становится всё проще выдвигать новые требования, обосновывая их сделанными прежде уступками.
На первых этапах исламизация происходит относительно незаметно – сначала мы не возражаем против строительства мечетей в разных районах конкретного города, затем мы не возражаем против использования паранджи и никабов в публичных местах, потом мы закрываем глаза на то, что торговые помещения отказываются от христианских и национальных символов из боязни оскорбить мусульман и потерять их как клиентов, а затем на государственном уровне запрещается публичное ношение крестов, чтобы не раздражать мусульман (современная Великобритания!)
Потом процессы становятся более заметными – происходит исламизация государственной символики, исламизация пищи («халяльные продукты»), исламизация экономической сферы (так называемый «исламский банкинг» – способ ведения банковской деятельности, который основан на соблюдении религиозных правил шариата), затем происходит исламизация институтов, рабочих мест и ритма жизни, когда официально вводятся выходные на мусульманские праздники.
На третьем этапе начинает происходить исламизация юриспруденции – сначала правоохранительные органы не блокируют самозваные «шариатские суды», самосуды и деятельность исламских посредников, вместо этого замалчивая случаи оскорблений, угроз и насилия со стороны мусульман и обращаясь к исламским «авторитетам» для предотвращения насилия. А затем исламисты внедряются в правоохранительную систему, постепенно трансформируя ее.
В современной России присутствует всё вышеперечисленное.
Но наша беда ещё и в том, что на всех уровнях действует система сокрытия появляющихся проблем – ведь в отчётах, которые регулярно составляют местные «начальники» в сфере образования, здравоохранения, юстиции, полиции и так далее, должно всё быть в порядке, общее состояние удовлетворительно, а мелкие, имеющиеся «кое-где у нас порой» недостатки исправляются, и поэтому в школах всё прекрасно, двоечники старательно начинают к концу года исправляться, второгодничество практически исчезло, воспитательный процесс бурно развивается, а потом вдруг выясняется, что 30% опрошенных случайных прохожих уверены, что Солнце вращается вокруг Земли, а Луна – это звезда (ведь светит!).
Вот только в некоторых школах моего областного центра уже есть классы, где учащиеся-мусульмане составляют от четверти до трети учеников, а в начальных классах – до половины, причём учителя сталкиваются с тем, что эти ученики отказываются отвечать на русском языке. Обращение учителей (явно нерешаемая на школьном уровне проблема!) к начальству из департамента образования заканчивается требованием «находить подходы к учащимся, ведь вы же учителя!»
А про воспитание ещё ярче: всё шло прекрасно, были еженедельные «Разговоры о главном», иные регулярные воспитательные мероприятия и такие же регулярные отчёты о проделанной воспитательной работе с предоставлением фото и видеоотчётов, а потом (вдруг!) в Нальчике в элитной школе, где учатся дети местных начальников, высокопоставленных чиновников и успешных предпринимателей, во время исполнения гимна Российской Федерации многие родители не встали, а кто-то из выпускников зажимал уши руками – и теперь началось разбирательство, им грозит штраф до 3 тысяч рублей (вот ужасная жестокость, как переживут?!)
И хочется (понимаю, что, наверно, полностью не прав?) сказать вредным голосом, что при Сталине в этой школе посадили бы половину учителей и родителей, а деток отправили в специнтернаты для «особенно одарённых» подростков, но после этого на расстоянии полёта «Булавы» ни один школьник не посмел бы произнести, что ему «не нравится этот гимн!»
И в медицине всё хорошо по всем отчётам и выступлениям представителей Минздрава, вот только после очередной оптимизации на полном серьёза предлагают передать обязанности фельдшеров сельским почтальонам!
А наша Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) на федеральном уровне заключила шесть соглашений о взаимодействии ФСИН России с централизованными исламскими религиозными организациями (ЦРО), которые были подписаны в 2019 году с Центральным духовным управлением мусульман России (председатель Т. С. Таджуддинов), Духовным управлением мусульман Российской Федерации (председатель Р. И. Гайнутдин) и другими мусульманскими организациями.
Иначе говоря, внедрение мусульманства и покровительство исламу в тюрьмах носит системный характер. Итогом этого заступничества является то, что исламисты объединяются в группы, вербуют сторонников и под их влияние и власть также попадают все отправленные за решетку мигранты.
Самое яркое проявление воздействия мусульманского джамаата (общины) прогремело в 2016 г. в Хакасии: в ИК-35 произошли беспорядки, причем настолько серьезные, что утихомирить заключённых удалось только с помощью спецназа. Позднее тюремное начальство заявило, что зачинщики бунта – это мусульмане (таджики, киргизы и азербайджанцы), которые требовали, чтобы им разрешили молиться в любое время, а не когда положено распорядком, позволили курить где угодно, не здороваться с администрацией, не застегивать верхнюю пуговицу на форме.
Известные недавние события в ростовском СИЗО показательны в том смысле, что местному тюремному джамаату было позволено иметь телефоны, тряпки с игиловской нашивкой и, судя по всему, даже ножи. И вопрос здесь не только в коррупции (которая, безусловно, имела место), но и в том, что террористической ячейке наверняка помогали региональные диаспоры, а районные власти закрывали на все это глаза. Как же сообщить наверх, что есть проблемы?
Вот это самая главная опасность: делать вид, что всё хорошо, а потом разводить руками: никогда не было, и вдруг опять?
Необходимы самые жёсткие и экстренные меры, иначе можно опоздать.