70 лет назад, 26 июня 1954 года, СССР одержал победу над США в битве за мирный атом, первым в мире подключив атомную электростанцию – Обнинскую АЭС – к энергосети. За короткое время это место стало одним из важнейших научных центров для ядерщиков всего мира. Этому предшествовали годы сомнений вкупе с напряженной и опасной работой, фактически ученые шли на ощупь в неизвестную область. «Лента.ру» рассказывает историю пуска первой в мире АЭС, попутно отвечая на вопрос, может ли мирный атом уберечь мир от ядерной войны.
Диалектика смерти и жизни
12 августа 1953 года на Семипалатинском полигоне взорвали первую советскую водородную бомбу РДС-6с мощностью 400 килотонн. «США не являются более монополистами в производстве водородной бомбы». Эти слова очень взволновали американцев, потому что не были пустым звуком. В войне, пусть и холодной, такими словами не бросаются.
Да, СССР не стали пионерами в создании самого разрушительного оружия в истории, ведь американцы всегда были на шаг впереди. И даже если 12 августа 1953 состоялся реванш, у него было ярко выраженное послевкусие горечи и смерти.
Это было ужасное, чудовищное зрелище. Нельзя допустить, чтобы это оружие начали применятьИгорь Курчатов
из книги Дэвида Холловэя «Сталин и бомба»
Ему хотелось забыть это как страшный сон. Но апокалиптические картины еще долго будут преследовать его во сне и наяву. Как поднимается зловещее облако пыли, затмевая солнечный свет, как стремительно, на глазах, будто бы силами тьмы, вырастает атомный гриб высотой с небоскреб, как ночь в одночасье сменяет день, как подобно карточным домикам рушатся кирпичные здания в радиусе четырех километров, как жар от взрыва бьет в лицо даже на расстоянии двенадцати километров. Испугались все присутствующие, даже не раз смотревшие смерти в глаза ветераны Великой Отечественной. Если это будущее человечества — лучше и вовсе не жить.
К счастью, еще в 1942 году, когда в СССР только обсуждалась возможность создания атомного оружия, Игорь Курчатов держал в уме альтернативный вариант: использовать «дьявольскую силу расщепления атома на благо человечества».
В своих грезах великий ученый видел мир, в котором хочется жить: тучные поля, неоновый свет больших красивых городов, электрифицированные деревни, сытые и довольные люди, чистый воздух, не испорченный нефтяными выхлопами и угольным шлаком, чудо-машины будущего, мощнейшие компьютеры, занятые вычислением формулы счастья...
В охваченном огнем войны СССР все это выглядело утопией. Тем сильнее были ошеломлены люди, когда мир облетело сообщение ТАСС:
В Советском Союзе усилиями ученых и инженеров успешно завершены работы по проектированию и строительству первой промышленной электростанции на атомной энергии полезной мощностью 5000 киловатт
Семь лет спустя разменявший седьмой десяток режиссер Михаил Ромм перезапустит карьеру, сняв фильм про физиков-ядерщиков «Девять дней одного года», дав путевку в жизнь актерам Баталову и Смоктуновскому.
В одном эпизоде кинокартины между героями разворачивается дискуссия. Герой Смоктуновского напирает на то, что ничего хорошего прорывы в термоядерном синтезе не принесут, поскольку вымощенная благими намерениями ученых тропинка все равно приведет человечество к войне. Герой Баталова парирует:
Допусти на одну минуточку, что войны не будет. Что тогда? Людям нужна энергия! Ты понимаешь, что энергия — это все? Это свет, тепло, транспорт, изобилие, наконец — коммунизм. (...) Мне очень хочется попытаться отыскать эту энергию!
Эта реплика будто бы взята из страстных речей Игоря Курчатова, покинувшего этот противоречивый мир за год до премьеры фильма. «Хороша наука физика, — говаривал он, — да жизнь коротка!»
В V-IV веках до нашей эры греческий философ Демокрит, первым сформулировавший понятие атома, считал его мельчайшей неделимой частицей: у огня атомы острые, поэтому огонь жжется, у воды — гладкие, поэтому вода мягкая. Демокрит так и умер с убеждением, что все так, а не иначе. И долго еще ученые не подвергали эту аксиому сомнению. А потом пришел атомный век, и хотя один из его пророков Эрнест Резерфорд знал про расщепление ядра атома не понаслышке, он считал это не более чем элегантным экспериментом и допускал, что в крайнем случае человечество сможет использовать его на практике лет через 200-300.
И вот всего через семь лет после его смерти советские ученые покажут, как он заблуждался. Умирая, Курчатов понимал, насколько безгранична природа и как далеко может продвинуться человечество в познании ее законов и подчинении их своим потребностям. Жаль, что без него.
Знал он и еще одну вещь. Прозвище «отец атомной бомбы» Курчатова тяготило. И он страстно мечтал, что когда-нибудь его и его соратников назовут отцами мирного атома.
Немецкий след
Как получилось, что между 1946 годом, когда СССР был истощен кровопролитной войной, и 1954-м, когда он стал флагманом высокотехнологичного мира, будто бы пролегла зияющая пропасть? На самом деле пропасть эта мнимая, ведь работы по освоению атома в СССР практически не прерывались.
В октябре 1946 года научно-технический совет Первого главного управления (ПГУ) одобрил перечень работ по проблеме использования ядерной энергии в мирных целях. Документ подписали президент АН СССР Сергей Вавилов, Игорь Курчатов и другие ученые. Все понимали, что с точки зрения скептика задача эта неподъемная. Но с точки зрения народа, победившего нацистов, неподъемных задач уже не существовало. Точнее сказать — не народа, а ученых-фронтовиков.
Точкой отсчета можно считать секретную операцию «Русский Алсос», в ходе которой в СССР привезли ведущих физиков-ядерщиков Германии из лабораторий Общества кайзера Вильгельма. На родине Эйнштейна урановый проект сорвался, а в СССР работы непочатый край.
Так в деревне Пяткино, будущем Обнинске, появилась Лаборатория «В», будущий Физико-энергетический институт, — прямо на месте бывшего испанского детдома № 5 и школы-интерната «Бодрая жизнь». Было не до жиру: для секретной ядерной лаборатории использовали имеющиеся площади, зачастую неподходящие для новых задач. Главное — разместить трофейное оборудование и создать приемлемые условия проживания для немцев-контрактников. Фактически это была немецкая шарашка.
Немцы в атомном проекте
От немцев требовалось внести свою лепту в изучение ядерных процессов, реакторов, проблем ядерного распада, по систематизации ядерных реакций и прикладным аспектам ядерной физики. Это не значит, что у советских ученых не хватало ума. Но Курчатов со своей «курчатовской пятеркой», Зельдович, Келдыш, Харитон, Ландау и другие светила атомного проекта СССР представляли собой «ядерную аристократию».
А требовалось наладить многоструктурные процессы, сформировать межотраслевые связи, завербовав в атомный проект ученых из смежных областей — математиков, кибернетиков, химиков, врачей, биологов, создать полноценную атомную инфраструктуру, среднее звено проекта, воспитать менеджеров, научить рабочих обращаться с новым типом энергии. Фактически — привить советскому народу новое «атомное» мышление. Ленин, провозглашая план ГОЭЛРО, говорил: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны». С поправкой на тренды, коммунизм становился синтезом советской власти и атомных электростанций.
И немцы, как в свое время варяги, привнесли в СССР необходимую долю «атомной государственности». Хайнц Позе, Карл-Фридрих Вайсс, Эрнст Рексер, Вольфганг Буркхардт — лишь немногие из тех, кто работал в Лаборатории «В», сердце будущей Обнинской АЭС.
В Голливуде существует такая практика: каждый актер знакомится лишь со своей частью сценария, не имея представления о том, что он являет собой в целом. То же самое практиковалось в Лаборатории «В», подотчетной Девятому управлению НКВД.
Каждый из немцев работал над четко поставленной задачей, не имея представления, зачем их в принципе сюда притащили. В 1949 году, после испытания первой советской атомной бомбы РДС-1, их отстранили от работы. Хайнц Позе перебрался в Дубну, где в Объединенном институте ядерных исследований какое-то время работал под руководством Владимира Векслера, создавшего советский синхрофазотрон. Как бы то ни было, с 1949 года русские ученые справлялись полностью своими силами.
«Схема простая, как самовар»
В СССР так сложилось, что любой гражданский проект приходилось протаскивать прицепом к военному. Не обошлась без этого и первая советская АЭС. До 1949 года генеральной линией атомного проекта было создание ядерных реакторов для транспорта, и лишь попутно обсуждали возможность использования такой махины для получения электричества. Катализатором, как ни странно, стало испытание атомной бомбы РДС-1.
Теперь СССР формально был защищен своим ядерным оружием, пусть бомба и была всего одна, но она развязывала руки для работы в мирном направлении.
29 ноября 1949 года на совещании прозвучало предложение о создании реактора «АМ» будущей Обнинской АЭС. Местом его базирования определили Лабораторию «B».
Атом морской
«АМ» можно расшифровать как «атом мирный» или «атом малый», а можно как «атом морской». Верно и так, и так. Судьба Обнинской АЭС, как и первой советской АПЛ «Ленинский комсомол», решалась в Москве, в Лаборатории №2. Там же была создана и сталинская атомная бомба РДС-1.
Сначала руководитель Института физических проблем Анатолий Александров, вовлеченный в работу Лаборатории №2, работал вместе с Курчатовым. Всего было разработано пять типов реакторов. Затем, уже в 1952 году, Курчатов перекинул его на создание реактора для АПЛ «Ленинский комсомол», которым руководил их коллега Николай Доллежаль.
Атомный реактор — сердце АЭС, в случае с атомной подводной лодкой — он ее силовая установка, движущая сила. Двигатель — везде двигатель: в автомобиле, в паровозе, на мельнице, на электричке, на теплоэлектроцентрали (ТЭЦ). Только в одном случае энергия из потенциальной в кинетическую переходит путем сжигания угля или бензина. В случае с реактором используется распад атомного ядра, коэффициент его полезного действия колоссален: килограмм обогащенного до четырех процентов урана, используемого в ядерном топливе, при полном сгорании выделяет энергию, эквивалентную сжиганию 100 тонн чистейшего каменного угля или 60 тонн нефти.
Поскольку перед ядерной энергетикой даже у образованных людей существовал священный трепет, иногда приходилось прибегать к простым аналогиям. Вот как, к примеру, руководитель проектирования и сооружения первой АЭС объяснял подчиненным принцип работы реактора.
Схема проста, как самовар, только вместо угля горит уран
Дмитрий Блохинцев, руководитель проектирования и сооружения Обнинской АЭС
По этой логике, атомная подлодка была паровозом, где вместо угля — уран.
А атомная электростанция — своего рода стоящая на месте гигантская АПЛ, которая вместо того, чтобы гнать под водой со скоростью 30 узлов в час, дает электроэнергию близлежащим городам и деревням. Но если посмотреть еще глубже, можно увидеть, что создание реакторов для АЭС и АПЛ имело под собой многолетнюю базу.
«Каналы заполнены ураном»
«Реактор представляет из себя графитовый цилиндр, окруженный мощной бетонной защитой, предохраняющей персонал электростанции от воздействия радиоактивных излучений. Графитовый цилиндр пронизан каналами. Каналы заполнены ураном», — говорилось в ликбез-фильме 1955 года «Первая в мире атомная электростанция» режиссера Дмитрия Боголепова.
Графитовый цилиндр выполняет роль замедлителя быстрых нейтронов в энергореакторах на быстром уране. Но также вместо графита можно использовать тяжелую воду, то есть воду, где молекулы водорода заменены на молекулы дейтерия.
Чтобы получить графит, используют специальный кокс. Его производили на Московском нефтеперерабатывающем заводе в Капотне. Затем кокс перерабатывался в реакторный графит на Московском электродном заводе. Тяжелую воду добывали в городе Чирчик Ташкентской области, но это отдельная история.Важную роль в реакторе играет металл кадмий, из которого делают стержни для регулировки работы реактора. Производство кадмия в СССР началось еще в 1934 году на заводе «Электроцинк» во Владикавказе.
Реактор для Обнинской АЭС делали на комбинате № 817. Комбинат располагался в закрытом городе Челябинск-40. Комбинат включал в себя три завода: промышленный реактор (завод «А»), радиохимический завод «Б», где выделяли плутоний из облученного в реакторе урана, и металлургический завод «В» по изготовлению плутония и плутониевых деталей. Подготовительные работы также включали пробные пуски реактора, запуск завода по производству плутония и другие важные процессы.
Все эти подробности нужны для того, чтобы стало очевидно, как много предприятий и людей было задействовано для создания одного лишь реактора.
Немного нервозности добавляло то, что американцы свой реактор «Чикагская поленница-1» запустили еще в 1942 году, когда советский атомный проект был скован по рукам и ногам войной. Несмотря на это, как уже было сказано, работы в этом направлении продолжались даже в годы войны.
И да — американцы первыми запустили свой реактор, но ограничились пуском полученного электричества для питания лампочек. До пуска полноценной АЭС пройдут еще годы.
Американцы считают, что для разработки этого вопроса понадобится не меньше десяти лет. В первую очередь (…) стоит вопрос об энергетическом использовании ядерного топлива. Особый интерес представляет использование уранового топлива для двигателей специального назначения
Лев Ландау, физик
На суд общественности все эти вопросы не выносились. Работа над созданием реакторов и подготовка к строительству АЭС проходила в обстановке полной секретности. Ученые даже выработали конспиративный глоссарий, чтобы в случае утечки информации никто ничего не понял.
Конспиративный глоссарий атомщиков
Вот некоторые слова (первое — слово-маска, второе — истинное значение) из недавно рассекреченных документов: «алюминий» — бериллий (рубидий), «керамика» — графит, «кристаллизатор» — реактор, «марс» или «олово» — уран, «метеорит» — нейтрон, «навеска» — тепловыделяющий элемент, «неон» — гелий, «окуривание» — облучение, «поле расходов» — поток нейтронов, «увлажнение» — облучение, обогащение (урана), «хладагент» — теплоноситель и так далее.
Из Пяткино — в Обнинск
В 1950 году вышла докладная записка Первого главного управления:
«В Лаборатории "В" будет построена электростанция с тепловой турбиной, работающей на тепле, получаемом из (…) опытных атомных энергетических агрегатов».
12 июня 1951 года выходит Постановление Совета Министров СССР № 1965-939 сс/оп «О сооружении опытной установки В-10». Все основные наработки по реакторам по указанию Курчатова передавались в ведение Лаборатории «В». Уже было понятно, что АЭС будет именно в деревне Пяткино. Всего через год она станет цветущим прогрессивным городом Обнинском.
Ну, а пока пара слов о деревне Пяткино. В начале XX века она представляла собой иллюстрацию к тезису об упадке деревни в эпоху царизма. В 1920-1940-е годы здесь располагались интернат для детей-беженцев из Испании и передовая исправительная трудовая школа под руководством академика Шацкого, наподобие колонии имени Максима Горького под управлением Макаренко. Все изменилось в начале 1940-х, когда здесь стали базироваться секретные объекты атомного проекта.
Деревня окружена густым лесом. Здесь протекает река Протва. Расположено Пяткино в 80 километрах на юго-восток от Москвы. Возникает сразу же несколько резонных вопросов: почему так близко от столицы, как бы сомнительно с точки зрения секретности и с точки зрения безопасности.
На самом деле ученые долго изучали окрестности и пришли к выводу, что лучше места не найдешь: идеальная роза ветров. Случись что — ветер понесет радиоактивные дожди и ветра куда угодно, но не на Москву. А река Протва, которая там протекает и в которой еще Долгорукие и Годуновы ловили рыбу, подойдет для охлаждения реактора. В плане секретности, скорее всего, руководствовались принципом «спрячь на виду».
Местных жителей переселили летом 1950 года на другой берег реки Протвы. НКВД нашли что сказать, не выдавая тайны. К примеру, Лаборатория «В» выглядела как комплекс заурядных бараков, окруженных колючей проволокой, где, как думали протвинцы, какие-то зэки живут.
Зэков на стройплощадку и правда понагонят чуть позже. Кстати, уран для АЭС тоже добывали зэки и совсем в других местах, им явно повезло меньше. Не стоит забывать, что ГУЛАГ упразднят только в 1960 году, а значит, рабочей силы у государства было достаточно. Привлекали также военнопленных из немцев. Работы хватало: построить плотину, возвести береговую насосную станцию, протянуть высоковольтную линию электропередачи и прочее.
Строительство АЭС проходило в довольно нервной обстановке. К 1952 году готовность объектов не внушала оптимизма. По сути, из всего запланированного успели построить железную дорогу и почти закончили строительство казарм для рабочих. Впереди был вал работы непосредственно по объекту, ради которого все и затевалось, а сроки поджимали.
В начале следующего года постановлениями правительства сроком завершения строительно-монтажных работ и начала пуска АЭС был назван III квартал 1953 года. Сроки провалили. Если говорить честно, запуск Обнинской АЭС должен был состояться гораздо раньше, и удачный пуск 26 июня 1954 года стал третьим или четвертым по счету. Технологии были еще не отработаны, ученые работали на ощупь. При этом ни о какой технике безопасности при работе в местах повышенного радиоактивного фона речи не шло.
Говорят, ближе к 1960-м шинель одного из сотрудников пришлось захоронить как отработанное ядерное топливо, слишком много она в себя вобрала.
Большую роль в успехе всего этого предприятия сыграл соратник Курчатова Ефим Славский. Он успел повоевать в Гражданскую войну в дивизии Семена Буденного. Потом работал в металлургии, руководил алюминиевым комбинатом. В начале 1940-х Курчатов привлек его к атомному проекту. В то время Славский смутно себе представлял, что такое атом, ядро и расщепление. Зато обладал необходимыми волевыми и менеджерскими качествами. А в теории за десять лет поднаторел.
К 1952 году Ефим Славский дозрел до руководителя пуска Обнинской АЭС. Он был тем самым важным средним звеном, обеспечивающим мост между высоким начальством и ядерной аристократией. И во многом благодаря ему пуск состоялся.
Что касается Обнинска, поначалу здесь не планировали строить город. Однако Курчатов мечтал о полноценной инфраструктуре. Он стал провозвестником эпохи академгородков. Обнинск строили форсированно, но при этом качественно, поэтому уже в 1955 году, когда сюда потянулись делегации, здесь был налажен транспорт, решен вопрос с обеспечением города продовольствием, построена гостиница.
Пуск Обнинской АЭС, или С легким паром!
26 июня 1954 года была открыта задвижка подачи пара на турбогенератор, и он стал вырабатывать электроэнергию от атомного котла. Но самое интересное было впереди. Нужно было оседлать реактор, научиться им управлять, перейти на полную мощность. Это было своего рода атомное родео.
Начальник объекта «В» Дмитрий Блохинцев записал в оперативном журнале: «17 часов 45 минут. Пар подан на турбину». Академики Курчатов и Александров поздравили всех участников исторического события по-русски: «С легким паром!» На следующий день, 27 июня, станция была подключена к энергосистеме СССР.
На первых порах нештатные ситуации возникали по несколько раз на дню. Для сравнения: если в наши дни на какой-нибудь АЭС хотя бы раз в год зазвучит сирена, это будет что-то из ряда вон выходящее.
Тогда же первые 60 сотрудников, можно сказать, работали под аккомпанемент сирены, поскольку вскоре выяснилось, что датчики сигнализации не отрегулированы и дают ложную тревогу. Но и реальных проблем хватало, так что можно подивиться героизму сотрудников тех лет.
«Первые дни работы на мощности были ошеломляющими. Течи, течи, течи. В реакторе текут каналы СУЗ (системы управления и защиты реактора). (...) Вне реактора тоже — непрерывные течи. Можно представить, какая у нас была тренировка! А сейчас бедные операторы иногда несколько лет не знают, что такое срабатывание аварийной защиты. Помню, как нам выговаривал за частые остановки реактора Е.П. Славский: "Ну что же, герои, вы когда-нибудь будете работать хотя бы по неделе без остановки реактора? Ведь правительство должно приехать!"», — вспоминал сотрудник АЭС Лев Кочетков в документальном фильме 2019 года «Первая в мире Обнинская АЭС».
Какой переполох поднимается на атомной станции, когда звучит сирена, можно увидеть в упомянутом в начале материала фильме «Девять дней одного года». Даже на экране это производит сильное впечатление.
На заре атомной энергетики автоматики практически никакой не было, все зависело от умений и знаний оператора. Все происходило впервые. Поэтому если сейчас на современной станции аварийная защита сработает раз в год, то это, конечно, серьезное ЧП. А здесь аварийная защита срабатывала иногда по несколько раз в сутки
Инна Мохирева, руководитель музейной группы мемориального комплекса «Первая в мире АЭС»
Плюс к этому — все записи в «бортовой журнал» ручкой, расчеты на механическом арифмометре, и хорошо, если арифмометр трофейный. Потом появились счетные машинки, и это уже было что-то.
Впоследствии большинство процессов было автоматизировано, и первоначальный штат в шестьдесят человек сократился до шести. Несмотря ни на что, Обнинская АЭС проработала сорок восемь лет, и за это время там не случилось ни одной серьезной аварии. В 2002 году станцию закрыли и превратили в музей.
Структура Обнинской АЭС
Нулевая отметка — земля. Ниже земли находится основное технологическое оборудование. Крышка реактора выходит на поверхность на первом этаже, в главном зале, где расположен пульт оператора. Сам реактор опускается вниз на минус 10 метров. На минус четырех метрах находится оборудование второго контура. На минус девятой отметке (минус 9 метров) находятся насосы и другое оборудование. В помещении насосного узла — группа насосов, которые держат рабочее давление в реакторе.
Если случалась утечка воды из реактора, ее восполняют подпиточные. Если вода хлынет мощным потоком, сработает аварийная система. Если перестанет поступать вода, перестанет поступать питание, насосы будут работать от батареи и создавать циркуляцию воды первого контура.
В самом низу находится щитовая с контрольными приборами. Самая нижняя точка АЭС расположена на глубине 11 метров. Там слив радиоактивной воды с первого контура. Дверь в это помещение весит восемь тонн, за ней — зона повышенной радиации.
Американцы очень долго сопротивлялись
Мощность первого и на тот момент единственного энергоблока с реактором АМ-1 составляла 5 мегаватт (5 тысяч киловатт). Это не очень много и по тем меркам, но первый — всегда первый. Обнинская АЭС стала не просто электростанцией, она стала испытательным полигоном, на котором прорабатывались кейсы для будущих станций.
30 июня 1954 года в советских газетах сообщили о запуске АЭС, но сделано это было между делом — на той же полосе, где сообщалось об успехах в сельском хозяйстве или о строительстве тракторов. Что за станция, где она находится — не знал никто. По некоторым данным, объект среди местных обозначался как «Мехзавод».
Лучше всего информация из официальных источников была воспринята зарубежными коллегами. Более того, в американцах взыграла ревность — как-никак, они запустили первый реактор.
На одном экспериментальном реакторе они устроили некое мини-оборудование, которое позволило им несколько лампочек включить. Поэтому американцы действительно очень долго сопротивлялись тому факту, что у нас первые атомные станции. Но все-таки в конце концов они согласились с тем, что у них была ненастоящая станция
Лев Кочетков, сотрудник Обнинской АЭС
Строительство первой американской АЭС «Шиппингпорт» начнется в сентябре 1954 года, а запуск ее состоится в 1958 году. К тому времени идея мирного атома, заданная Курчатовым, станет мировым трендом.
На Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии в 1958 году павильон СССР стал самым посещаемым. Как вспоминали свидетели тех времен, 1958 год был годом надежды на мир без ядерной войны. Тогда же был принят первый мораторий на испытания ядерного оружия. Тот факт, что СССР позитивно повлиял на международный политический климат, говорит о победе ученых над ядерным помешательством политиков. И пусть это была победа в битве, а не в войне, это была очень важная победа.
Через год в Обнинск устремились делегации из разных стран. В числе гостей были физик Фредерик Жолио-Кюри, лидер Индии Джавахарлал Неру, президент Вьетнама Хо Ши Мин. За первые 20 лет работы станции ее посетили более 60 тысяч человек.
Так что в какой-то степени надежды Курчатова на благоразумие человечества, а может, и мольба о нем в тот страшный день 12 августа 1953 года, когда на Семипалатинском полигоне взрывали термоядерную бомбу, были кем-то услышаны.
По крайней мере мирный атом стал нормальной практикой во многих странах. Что касается АПЛ «Ленинский комсомол», она вошла в состав Северного флота ВМФ СССР. Обнинский реактор АМ-1 стал для экипажей подлодки полигоном для отработки нештатных ситуаций. И сегодня, несмотря на отсутствие моря в Обнинске, он остается главным городом для российских подводников атомного флота.
Строительство первой в мире АЭС стало для СССР важнейшей вехой и повлияло на развитие науки, техники, медицины, определило лидерство России в области мирного атома.