Воспоминания Александра Беленького о Борисе Лагутине, которому 24 июня исполнилось бы 86 лет.
Когда худой и вовсе не атлетичный семнадцатилетний парень по имени Борис Лагутин впервые пришел в секцию бокса в 1955 году, он вряд ли думал, что станет на долгие годы самым титулованным боксером в нашей сборной. Скорее всего, зашел просто так, за компанию с кем-то. Но прогресс не заставил себя долго ждать, и он отнесся к делу гораздо серьезнее. Его тренер Владимир Тренин, большой оригинал, евший макароны в темном чулане острой вилкой и считавший, что на ринге думать некогда, наверное, на секунду замер от того, что ему попало в руки. Это был боксер его мечты.
Тренин был очень талантливым человеком, верным учеником выдающегося тренера Михаила Иткина. Тренин не верил в «обдуманный» бокс. То есть, это так говорится. На самом деле, он как раз верил в него. Но считал, что все должно держаться не на том, что ни с того, ни с сего придет тебе в голову, когда здоровый противник на тебя наседает и вот-вот просто сядет на тебя своим обширным задом, а на прочном солидном фундаменте. Для этого нужно, чтобы ты ничего не боялся, чтобы у тебя была ломовая уверенность в своих силах и еще фантастические данные, которые не расплескаются при первой же трудности. И при второй, на всякий случай, тоже не расплескаются.
Лагутину, который пришел к нему, это и было нужно. Если бы он не пришел к Тренину, а попал в обычные руки рядового наставника, который всех своих учеников учит тем пяти или десяти приемам, которые делает сам, из него бы не получилось и половины того, что вышло в конце концов. Тренин разглядел, что высокий длиннорукий парень обладает колоссальной двигательной одаренностью. Ему нужно было лишь показать различные способы передвижения по рингу, а уж он заучит их навсегда. Скоро Лагутин легко двигался как бы во все стороны сразу, но при этом он никогда не убегал. Просто как бы изучал, с какой стороны ему подойти к сопернику.
Ну и, конечно, нужно было поработать над ударной техникой Бориса. Исходя из его физических данных, они поставили ему, прежде всего, прямые удары с обеих рук. Двойки, тройки, то, что называется в Америке удар почтальона, то есть, два удара с левой руки и завершающий удар с правой. Все это перемежалось с другими ударами. Например, с левым боковым. Часто Лагутин выходил на него после двойки. Когда противник, приученный им, считал, что уже все, раз, два Лагутин уже пробил, вдруг, как бы из ниоткуда, тут же возникал сокрушительный левый боковой, и противник, не видевший и не ожидавший его, падал.
Но все разговоры о технике удара Лагутина будут неполными, если не сказать о еще одной его особенности. Я бы назвал ее внезапная своевременность. Долей секунды раньше или позже, и все было бы совсем не так печально для его соперника. Но он бил в то самое мгновение, когда противник оказывался к этому совершенно не готов. Это называется талант. Большой талант. Не талант вообще, а талант ситуационный. Смотреть на него было большим наслаждением.
В общем, подытоживая этот далеко не полный рассказ о технике Лагутина, хочется сравнить его с великим шахматистом 20-х годов прошлого века Хосе Раулем Капабланкой, которого называли «шахматным автоматом». У Бориса, если говорить о боксе (кстати, малоизвестный факт – среди боксеров много хороших и очень хороших шахматистов), все было примерно так же. Отточенная «игра» и при этом минимум импровизации. Она просто была не нужна.
Все говорят о двух золотых медалях Олимпийских Игр Лагутина, забывая о еще одной, бронзовой. Он поехал в 1960 году на Олимпиаду в Рим в составе нашей сборной. Выступал, как и в последующие годы, в весовой категории до 71 кг. Бирманец Алхассан Бримах и австралиец Джон Буковски смогли против Лагутина немного: первый сложил перчатки уже в первом раунде, второй – во втором. Третий соперник американец Уилберт Макклюр был обычным агрессивным малым, ничего особенного. Потом уже в профессионалах он ничего не добился.
Макклюр все время прорывался поближе и навязывал Лагутину бой на короткой дистанции. У 22-летнего Бориса, всего пять лет занимавшегося боксом, не хватило навыка останавливать его, и он увяз в ближнем бою. Встреча была равной. После боя судьи с минимальным перевесом отдали свои голоса Макклюру – 3-2. Справедливы ли они были? Не знаю. Обидное поражение. После него Лагутин поклялся, что не проиграет ни одной международной встрече и не даст причины в себе усомниться.
На Олимпиаду 1964 года в Токио Лагутин приехал капитаном сборной и двукратным чемпионом Европы 1961 и 1963 годов. Его первый соперник Пауль Хог, немец из ФРГ, был сильным боксером. К тому же левшой. Лагутин, чувствовавший себя хозяином в ринге, его отогнал вместе с его левой рукой и с дистанции безжалостно расстреливал его своими комбинациями. Все пятеро судей отдали победу Борису с очень большим преимуществом.
Драчливый аргентинец Хосе Чирино не прятался. Он искал возможности подраться, но дело кончилось для него нокдауном. После этого пошла плясать губерния. Чирино бил ниже пояса, бил головой. Рефери его совершенно справедливо дисквалифицировал, и он набросился на судью. Лагутин встал на его защиту, и тогда Чирино мгновенно успокоился. Зрители оценили этот поединок.
Ни Эдди Дэвис, ни поляк Юзеф Гжезяк не смогли оказать Лагутину какого-либо сопротивления. Он сумел им навязать классический бокс, а потом в нем их превзошел.
И вот финал. Француз Жозеф Гонсалес делал все, что мог, отдал всего себя без остатка. Лагутин легко уходил во все стороны и очень тяжело бил. Гонсалес не знал, что ему с ним делать. Он безоговорочно проиграл. Ему тяжело было даже стоять. Один судья, уж не знаю как, счел это достаточным для победы, но четверо других вынесли единственно правильное решение: победил Лагутин, и он олимпийский чемпион! Наконец-то.
После Олимпиады в Токио обострилось соперничество за место в сборной в весовой категории до 71 кг с Виктором Агеевым. Он был столь же талантлив, сколь и Лагутин и абсолютно на него не похож. Если Лагутин был Капабланкой, то Агеев кем-то вроде никогда не знающего, что он будет делать в следующую минуту другого гроссмейстера Михаила Таля. Их бои стали любимым зрелищем россиян конца 60-х. Счет был 2-2, но всегда выносился при минимальном разногласии судейских голосов. Кто в них на самом деле побеждал? Когда смотрел бой 1967 года, который состоялся в Воскресенске, мне показалось, что чуть лучше был Лагутин, но большинство судей отдали голоса Агееву. Не знаю. Может быть. В любом случае, гений импровизации Виктор Агеев отказался от своей открытой стойки, а это дорогого стоит.
Место в сборной, по общему мнению людей, составлявших команду, отдали Агееву, но у него случились большие неприятности, и он был из нее отчислен. До Олимпиады в Мехико оставалось совсем мало времени, и тогда решили привлечь Лагутина. Вот так неожиданно для себя он поехал на третью в своей карьере Олимпиаду в 1968 году.
До полуфинала никто не мог оказать Лагутину никакого сопротивления. Но в этом бою его ждал западный немец Гюнтер Майер. Он посопротивлялся, но все же всем было ясно (и не в последнюю очередь судьям), что Лагутин выиграл этот бой. Майер ничего не смог противопоставить отличной школе российского боксера. Теперь его ждал финал и кубинский боксер Роландо Гарбей.
Гарбей с грехом пополам приспособился к внезапным ударам Лагутина справа, но совершенно неожиданно для ничего не понявших зрителей оказался в нокдауне в третьем раунде. Это был классический удар Лагутина навстречу справа. Все было ясно, но Гарбей, к его чести, сопротивлялся до конца встречи, но, конечно, ее проиграл. Лагутин – двукратный олимпийский чемпион.
На этом он завершил свою карьеру. Дальше было два высших образования (ГЦОЛИФК и биологический факультет МГУ), защита диссертации, посвященной жизнедеятельности головного мозга, работа. Все, в общем, успешно. Мы его все время встречали на различных боксерских мероприятиях. А 4 сентября 2022 года он внезапно умер, хотя какая внезапность, когда тебе 84 года? И, тем не менее, внезапно для всех нас. Дело в том, что мы так к нему привыкли, что его смерть всегда была бы внезапной.