«Дети, а тем более если это мальчики, и их много, — это самое большое счастье, какое только может быть! И чем больше детей в семье, тем лучше, тем счастливее чувствуют себя их родители и тем крепче их брак».
С такими мыслями Александр пришёл на кухню завтракать. Сев за стол, он посмотрел на жену.
— У меня для тебя радостная новость, — сказала Елена.
— Ты ждёшь ребёнка? — восторженно произнёс Александр. — Неужели я снова стану папой? Даже не верится. Спасибо тебе, любимая.
— Какой ещё ребёнок? — удивилась в ответ Елена. — С чего вдруг?
— Как с чего? — удивился Александр. — Ты же сама сказала, что у тебя для меня есть радостная новость. Вот я и подумал.
— Ребёнок? Это для тебя радостная новость?
— А разве нет?
— Нет, конечно. Для меня так точно.
— Ты не любишь детей?
— Детей я люблю.
— Тогда почему завести ещё одного ребёнка для тебя не радость?
— Потому что любить детей — не значит их заводить. А мне и одного хватит.
— А мне не хватит.
— Ничем не могу помочь.
— Как? — испуганно воскликнул Александр.
Елена подумала, что была слишком жестка с мужем, и решила немного смягчить свой ответ.
— Во всяком случае, в ближайшие лет пять точно, — ответила она.
— Тогда я не понял, а чем ты меня обрадовать-то решила? — недоумевал Александр.
— Я решила снова начать работать.
Александр с удивлением посмотрел на жену, повертел головой и развёл руками.
— И чего здесь радостного? — грустно спросил он.
— Как чего?! — восторженно воскликнула Елена. — Я три года была в декретном отпуске и вот наконец-то возвращаюсь к полноценной жизни.
— Куда возвращаешься?
— На работу возвращаюсь. Куда ещё я могу вернуться?
— Да ладно. Ты серьёзно? Хочешь вернуться на работу? Но почему? Откуда вдруг такое желание? Разве тебе плохо живётся в твоём нынешнем безработном положении жены, матери и невестки? Многие женщины мечтают о таком!
— О чём таком? — не поняла Елена. — Нигде не работать, целыми днями сидеть дома в четырёх стенах и нянчиться с ребёнком под надзором свекрови? По-твоему, об этом мечтают многие женщины? И это ты называешь счастливой жизнью?
— Хочешь сказать, что ты несчастна?
— А ты считаешь меня счастливой?
— То есть полноценная семья: муж, ребёнок и свекровь — это для тебя ничто?
— В наше время, Саша, для счастья женщины этого мало?
— А чего же ещё ты хочешь?
— Много чего.
— Например.
— Например, хоть где-то бывать?
— Где бывать?
— Да где угодно, только не дома. Я же нигде не бываю.
— Не понял. В каком смысле «нигде»?
— В прямом, Саша, в самом прямом смысле. Когда я была последний раз в кино или в театре?
— Пять лет назад.
— Правильно. Ещё до того, как замуж за тебя вышла. И тогда же я последний раз встречалась со своими подругами.
— Не встречаешься и не надо, потому что все твои подруги — сомнительные личности. Они внушают нам с мамой серьёзные опасения.
— А мне серьёзные опасения внушаете вы, ты и твоя мама. Вся моя жизнь теперь — это только ты и твоя мама.
— Жить за счёт мужа, ни о чём не беспокоясь, — вот о чём мечтают многие женщины! — гордо ответил Александр. — Вот что ты должна ценить в первую очередь. Мама ей моя не нравится.
— Да мне не мама твоя не нравится. Мне не нравится, что она следит за каждым моим шагом. Я ведь даже в магазин не могу одна сходить, потому что твоя мама обязательно идёт со мной.
— По моей просьбе мама оберегает тебя от опрометчивых поступков.
— От чего оберегает?
— От ошибок, Лена. Да, да! И нечего на меня так смотреть. Женщины в твоём возрасте способны на чудовищные ошибки.
— Это тебе мама сказала? — поинтересовалась Елена.
— Напрасно ты так, Лена, — сказал он. — Вот ты сейчас ехидничаешь, а между прочим, мама делает всё, чтобы мы были счастливы.
— Что именно она делает? Например.
— Например, не даёт тебе возможности совершить безнравственный поступок.
— Хочешь сказать, что если я до сих пор не изменила тебе, то это только благодаря твоей маме?
— А кому же ещё? Сама же сказала, что моя мама всегда рядом с тобой, следит за каждым твоим шагом. Благодаря ей ты не имеешь такой возможности.
— А ещё что она для меня делает?
— Учит тебя готовить. Показывает, как правильно мыть полы, стирать и гладить бельё. Благодаря ей ты многому научилась, Лена. И должна сказать моей маме за это спасибо. Вспомни, какой ты пришла в наш дом. Ты ведь ничего не умела.
— С чего ты взял, что я ничего не умела? По-моему, я умела всё.
— Брось. Это тебе только так казалось. В действительности ты была неаккуратной, и руки у тебя росли из одного места.
— Из какого ещё места?
— Из того самого, Лена. Моя мама это сразу увидела и мне сказала.
— Всё у меня было нормально с руками. Росли откуда надо. И убирать, и готовить я умела. Только я делала это по-своему.
— Вот я и говорю, что не умела. А ты ещё споришь. На маму мою наезжаешь. Не хочешь, если, говорить ей спасибо, не надо. Пусть это будет на твоей совести. Но правда дороже.
— Какая ещё правда?
— Такая! Моя мама думает только о нашем с тобой счастье. И делает для этого всё возможное. А ты неблагодарная. Да не будь её, мы, может, уже давно бы развелись.
— Может, это и к лучшему?
— К лучшему? Ты лучше вспомни, какой ты была. Ты пришла к нам в дом вульгарной, развязной молодой девицей. А сколько разной косметики ты принесла в наш дом! Сколько разных нескромных нарядов! Вспомни. А сейчас? Ты серьёзная замужняя женщина. Косметикой не пользуешься. Наряды свои не носишь. Ходишь по квартире в одном и том же скромном халате. Ты стала мамой. Ты изменилась к лучшему. В тебе, наконец-то, появилось что-то по-настоящему женственное.
— И, по-твоему, это делает меня счастливой? Так?
— Моя мама считает, что для женского счастья этого достаточно.
— Значит, мы с твоей мамой по-разному понимаем, что такое женское счастье.
— Интересно. И что же, по-твоему, женское счастье? Ходить каждый день на работу, каждый день надевать вульгарные платья, краситься и так далее? И это для тебя счастье?
— Да! Я хочу красиво одеваться, краситься, работать, хочу зарабатывать много денег. Чтобы ни в чём себе не отказывать. Вот что для меня счастье. Ты это хотел услышать?
— В чём не отказывать, Лена? Разве я или мама когда-нибудь хоть в чём-то тебе отказывали?
— Да при чём здесь это? Да я у вас и не просила ничего.
— А ты попроси. Скажи, что тебе нужно, и получишь.
— Да дело не в том, что мне нужно.
— Нет, голубушка, дело именно в этом. Говори. Я внимательно слушаю.
Прежде чем ответить, Елена немного подумала.
— Хочу завтра сходить в театр.
— Завтра никак. При всём желании. Допоздна на работе. А кроме того, ты подумала, с кем оставить ребёнка?
— Я могу и одна сходить. Без тебя. А твоя мама с ребёнком посидит.
— Исключено.
— Но...
— Даже не обсуждается. У моей мамы не такое, как у тебя, крепкое здоровье. И в отличие от тебя, Лена, ей нельзя нервничать.
— Да кто её заставляет нервничать?
— Ты. Собираешься оставить её одну с маленьким ребёнком? А случись что с мамой? Кто ей поможет?
— Что с ней может случиться? Ей всего 45 лет. Она выглядит почти как я. При весе 75 кг она десять раз на турнике подтягивается. Пробегает в день по 10 км. Не всякий мужчина на такое способен. Аппетит у неё отменный. Ест в два раза больше меня. Пять раз в день. Только успеваю ей готовить.
— О чём ты говоришь, Лена? При чём здесь её физическое здоровье, когда речь идёт о её душе. А душа у мамы ранимая и хрупкая. Ей ни в коем случае нельзя нервничать.
— Честно говоря, я вообще ни разу не видела, чтобы твоя мама нервничала.
— А тебе этого сильно хочется? Да?
— Нет, но, по-моему, ты слишком заботишься о своей маме.
— Это моя святая обязанность. Как сына. И когда речь идёт о заботе о матери, то такое понятие, как «слишком», неуместно.
— А я? Обо мне ты не хочешь позаботиться? Или заботиться о жене — это не обязанность мужа?
— Почему не обязанность? Обязанность. Но не святая. Короче, Лена, ребёнка оставлять на маму ты не будешь. Договорились?
— Но...
— Закрыли тему. Проси что угодно, не связанное с моей мамой. Поняла? И проси, чего хочешь.
— Хочу круизную яхту, — сказала Елена первое, что ей пришло в голову.
— Что за глупость? Зачем тебе яхта? К тому же круизная. Что ты с ней делать-то будешь?
— Вот видишь? Именно поэтому я и хочу работать и иметь свои деньги, чтобы не объяснять тебе, зачем и почему я что-то хочу. Понимаешь?
— Но это безрассудство! А как же наш сын? Что с ним станет, если ты станешь работать.
— Ничего с ним не будет. Ему уже три года, и я считаю, что его можно и нужно отдать в садик. С утра мы будем его туда отводить, а вечером забирать.
— Мы? — воскликнул Александр.
— Ну да. Ты, я и твоя мама. Всё просто! И с остальным будет так же. Не волнуйся. Я всё продумала.
— Продумала? — негодующе воскликнул Александр. — Я же тебе сказал, маму не трогай!
— Хорошо. Маму не трогаем. Только ты и я. Отводим нашего ребёнка в садик по утрам, а вечером забираем. По очереди.
— О как! Маму, значит, ты пожалела, а меня?
— Да ну тебя, — разозлилась Елена. — При чём здесь вообще ты и твоя мама?
— А кто при чём, если не мы с мамой? Самая умная, что ли? Думаешь, я не понимаю? Хорошо устроилась!
— Что я думаю? Где устроилась?
— Не делай вид, что не понимаешь, о чём я! Сейчас, когда ты не работаешь, ты занимаешься хозяйством. И вся основная работа по дому лежит на тебе. Но если ты пойдёшь работать, кто всем этим будет заниматься? Кто будет следить за порядком в квартире, ходить по магазинам, готовить еду и заниматься всем остальным? Воспитанием ребёнка кто заниматься будет? Не думаешь же ты, что всё это ляжет на мои и мамины плечи и станет нашей заботой?
— Что-то буду продолжать делать я, — ответила Елена. — А что-то будем делать все вместе.
— Все вместе? Вот, значит, как ты теперь заговорила. Интересно! Так вот, Елена, чтобы ты знала. Когда я на тебе женился, то был уверен, что ты станешь мне хорошей женой. И вначале всё было хорошо. Ты стала мамой. И я не сомневался, что скоро у нас будет ещё один ребёнок. А потом ещё и ещё. Ты же знаешь, что я всегда мечтал иметь много детей! Семь или даже восемь! А ты что вытворяешь? Лишаешь меня возможности осуществить мою мечту и стать многодетным отцом?
— Ты совсем, что ли? Какие семь или восемь? Забудь. Детей у нас больше не будет. Хватит одного. Тем более что я и его-то не очень-то и хотела, но вы с мамой уговорили.
— Что значит уговорили? Да иметь много детей — это естественная мечта каждой женщины.
— Вздор! — ответила Елена. — Где ты сегодня таких женщин видел?
— В кино! — уверенно ответил Александр.
— Ну, разве что в кино.
— Хочешь сказать, что в жизни таких женщин не бывает?
— Может, и бывают. Не буду спорить. Но я не из их числа.
— А если я хочу ещё детей? А если мне одного ребёнка мало. Если я, как Лев Толстой, и хочу, чтобы у меня было много детей?
— Хорошо, — сказала Елена. — Если ты, как Лев Толстой, ладно. Года два поработаю, а там видно будет. Может, я тоже ещё захочу. И не одного. Но сейчас об этом не может быть и речи. Тем более, что твоей зарплаты на семерых детей не хватит.
— При чём здесь моя зарплата, если я хочу сейчас! — кричал Александр. — Слышишь? А не года через два! Подумает она, видите ли. Я тебе подумаю. Если так, то мне вообще не нужна такая жена. И можешь тогда собирать свои вещи и проваливать отсюда. Зарплата моя ей, видите ли, не нравится. Привыкла всё деньгами мерить. НЕ нравится? Уходи!
«Александр, конечно же, прав, — рассуждала Ефросинья, подслушивая у дверей кухни разговор невестки с сыном. — Но слишком уж он прямолинеен. Бесхитростен. Что на уме, то и на языке. И дальше так продолжаться не может. Пока не поздно, нужно вмешаться и успокоить его. А то, чего доброго, она действительно сейчас возьмёт и уйдёт. А пока ей не найдена замена, этого допустить никак нельзя».
И Ефросинья уверенно вошла на кухню.
— Ну что вы шумите? — ласково спросила она.
— Да как же не шуметь, мама?! — воскликнул Александр. — Ты только послушай, что предлагает эта женщина. Она хочет вернуться на работу, сына подкинуть в детский сад, а нас с тобой принудить заниматься стиркой, готовкой и уборкой. Ей, видите ли, моей зарплаты мало.
— И вовсе я не так говорила, — начала было оправдываться Елена, но свекровь её остановила.
— Всё хорошо, Леночка, — сказала Ефросинья. — Не волнуйся. Хочешь работать? Пожалуйста.
— Что ты такое говоришь, мама? — воскликнул Александр.
— Не кричи на мать, — строго сказала ему Ефросинья. — Я знаю, что говорю. Твоя жена хочет работать. И мы не можем ей этого запретить.
— Почему не можем, мама? Все мои друзья и знакомые могут, а я — нет? Почему?
— Потому что! Это право закреплено за ней в Конституции.
— Ты сейчас серьёзно, мама? — удивился Александр.
— Ты мне не веришь, сынок?
— Да нет, почему же. Я верю тебе, мама. Просто... С этой точки зрения она и на яхту круизную тоже имеет право.
— О чём я тебе и говорю, сынок. И запрещать жене работать или иметь круизную яхту ты не вправе. Это неконституционно.
— Что же в таком случае делать, мама?
— Разрешить Елене работать. Пусть идёт. Пусть работает, сколько ей влезет.
— А кто вместо неё здесь будет мыть полы, стирать и гладить бельё, убирать квартиру, готовить еду.
— Это будет делать домработница, которую мы наймём, — ответила Ефросинья.
Она посмотрела на невестку.
— Ты ведь не против? — спросила Ефросинья.
— Не против, — радостно ответила Елена. — Тем более, что я собираюсь много зарабатывать и денег нам хватит.
— Вот и славно, — сказала Ефросинья. — Но у меня будет просьба. Подожди устраиваться на работу, пока мы не найдём тебе замену. Ты её всему обучишь, всё ей покажешь. Согласна?
Ничего подозрительного Елена не услышала в словах свекрови и согласилась. И на этом разговор был закончен.
— Но как же так, мама? — недоумевал Александр, когда остался с матерью наедине. — Я не хочу, чтобы моя жена работала. Хочу, чтобы она дома сидела. Детей хочу. Много!
— Всё у тебя будет, сынок, так, как ты хочешь. Елену мы, конечно же, выгоним. Но только после того, как найдём ей замену, а точнее, когда она сама найдёт себе замену. Достойную. Во всех смыслах. Понимаешь, о чём я говорю?
— Кажется, понимаю, мама. Хорошо понимаю. И твоя идея мне нравится. Прости, что сразу тебя не понял.
— Ничего страшного, сынок. Я не сержусь. Слушайся маму, и у тебя всегда всё будет хорошо.
— Одно уточнение.
— Слушаю.
— Если та, которая заменит Елену, тоже начнёт себя вести неправильно, мы и её заменим?
— Ну, конечно, заменим, сынок.
И вскоре в доме появилась домработница Ирина. А Елена вернулась на работу.
А через полгода после этого Александр выгнал Елену из дома. Сказал, что сын — не его, а ему такая жена не нужна, и он мечтает совершенно о другом.
Елена забрала сына и ушла. Без скандала. А на прощание пожелала Александру и его маме, чтобы всё, о чём они мечтают, сбылось.
— Спасибо за доброе пожелание, — сказала Ефросинья.
— Это не доброе пожелание, — ответила Елена, — это проклятие, которое я накладываю на вас и на вашего сына. И кроме меня, снять с вас это проклятие никто не сможет.
— Ха-ха-ха. Неужели ты думаешь, что я в это верю? — радостно воскликнула Ефросинья.
— Да мне всё равно, верите вы или нет. И меня забавляет ваше весёлое настроение. Но учтите, что когда оно начнёт сбываться, вам будет уже не до веселья. И мой вам совет, позвоните мне тогда и извинитесь. И, может быть, я вас прощу и сниму с вас своё проклятие. Прощайте.
Елена ушла.
— Мама, — испуганно произнёс Александр, — мне страшно. Вдруг это не позволит мне стать снова мужем и многодетным отцом?
— Глупости, — ответила Ефросинья, уверенно подтягиваясь на турнике в прихожей. — Проклятий не существует. Это всё сказки для слабонервных. А у нас с тобой нервы крепкие. Думай о хорошем, и все твои мечты сбудутся.
— Я хочу жениться на Ирине. Ты не против?
— Я не против, — ответила Ефросинья, отжимаясь от пола. — Ирина мне нравится. Тем более, что Елена её всему научила.
— А под твоим чутким руководством, мама, Ирина превратилась в замечательную домохозяйку.
— Я уверена, что она станет хорошей многодетной матерью.
— Дай-то бог, — грустно произнёс Александр. — Только меня беспокоит проклятие Елены.
— Об этом не думай.
И вскоре Ирина стала женой Александра.
Молчаливая, неконфликтная, готовая выполнить любую просьбу мужа или свекрови. Вот такой Ирину узнали Александр и Ефросинья. Такой она пришла в их дом и была всё то время, пока Елена обучала её ведению домашнего хозяйства.
Ирина не только постигла всё, чему её учила Елена, но и превзошла её во всём. Когда угодно, в любое время суток, даже ночью Ирину разбуди, попроси что-нибудь сделать, слова не скажет, а возьмёт и всё молча сделает.
Чтобы спорить с мужем или со свекровью, да боже упаси. Никогда! Глаза всегда опущены, голос тихий-тихий. И по квартире, если и перемещается, то незаметно.
И Александр, конечно же, это оценил и с благословения мамы сделал Ирине предложение.
А став женой Александра, Ирина продолжала оставаться покорной исполнительницей воли мужа и свекрови.
— Да, Ефросинья Ильинична. Будет сделано, Ефросинья Ильинична. Как скажете, Ефросинья Ильинична. Конечно-конечно, Ефросинья Ильинична, прямо сейчас и сделаю, не беспокойтесь.
Другая бы свекровь обязательно бы заподозрила что-то неладное в таком поведении новой невестки и задумалась. Но Ефросинья ничему не удивлялась. Воспринимала всё как должное. И на Ирину нарадоваться не могла. Всем своим подругам в пример её ставила.
— Она не то, что Елена, — уверенно заявляла Ефросинья подругам, когда те приходили к ней в гости на чай с пирогами, которые пекла Ирина. — Не спорит со мной. Во всём соглашается. Что ни скажу, всё сделает для меня.
— Так уж и всё?
— Скажу ей в избу горящую войти, она и войдёт.
— Да неужели войдёт? — изумлялись подруги.
— Побежит! — радостно сообщала Ефросинья. — Ведь так, Ирина? Побежишь?
— Побегу, матушка, — покорно отвечала Ирина, стоявшая в это время за спиной свекрови, готовая выполнить любое её распоряжение. — Побегу, родимая. Если на то воля ваша будет. А мой долг невестки — исполнять всё, что вы пожелаете.
— А почему с нами за стол не садишься, Ирочка? — удивлялись подруги.
— Нет, что вы, — отвечала Ирина. — Как можно. В моём положении. Не заслуживаю. Я ведь в Москве приезжая. Образования и специальности нет. Ничего нет. И меня в этот дом из милости взяли. И в свои 19 лет я всегда должна помнить, кто я, быть благодарной и знать своё место. Ведь так, Ефросинья Ильинична?
— Всё так, всё верно, — отвечала Ефросинья. — Всегда должна помнить, кто ты и что из милости только здесь и находишься.
Ирина целовала свекровь в плечико, оставаясь за её спиной. А подруги, видя такое чудо, только изумлялись и разводили руками.
— Да что я! — гордо продолжала Ефросинья. — Она и к Александру, к мужу своему, на «Вы» обращается, и по имени-отчеству.
— Да неужели? — удивлялись подруги. — Ирина? Как же так?
— А разве можно иначе? — серьёзно отвечала Ирина. — Иначе нельзя. Потому как Александр Трифонович — хозяин мой. А больше всего мне в нём нравится, что он меня работать не заставляет и хочет иметь много детей.
— Вот! — гордо восклицала Ефросинья, — а вы говорите. Ну, ступай, голубушка, ступай. Нечего тебе здесь с нами. Накрыла стол и иди. Понадобишься когда, позовём.
И Ирина молча кланялась и уходила, а подруги от удивления только переглядывались, рты открывали и головами вертели.
— Как же это тебе удалось, Ефросинья, — интересовались они, — такую золотую невестку найти?
— А так и удалось, — отвечала Ефросинья. — Потому что мы с Сашенькой уже точно знали, кого искали. Сами ведь знаете, Ирина не первая жена у него. До неё была Елена. Наглая, каких поискать. Никакого почтения ни ко мне, ни к мужу. Родила одного ребёнка и думает, что свою обязанность жены и невестки выполнила, можно и на работу устраиваться. Решила на этом остановиться. Жить за счёт мужа не хотела, работать пошла. О яхте круизной мечтала. Зачем мне такая невестка?
— И где же она сейчас?
— А мы её выгнали.
— Вот так просто взяли и выгнали?
— Ну почему просто. Не просто. Прежде попросили найти себе замену.
— Так это она сама нашла Ирину?
— Сама и нашла, и подготовила. А как испытательный срок Ирины прошёл, так мы Елену и выгнали.
— А как же ребёнок? Александр теперь алименты платит? Да?
— Ничего он не платит. С какой стати? Ведь это был не его ребёнок.
— Правда?
— А чего мне врать? Мне врать не пристало. Я сыну так прямо и сказала: «Не твой это ребёнок, и всё тут».
— А тебе-то откуда это известно? — спросили подруги.
— Чувствовала, — уверенно ответила Ефросинья. — Материнское сердце не обманешь.
— А экспертиза? Показала, кто отец ребёнка?
— А никакой экспертизы не было. Елена отказалась её делать. Сказала, что презирает меня и сына, и ей ничего от нас не надо. Собрала вещи, пожелала нам, чтобы все наши мечты сбылись, и ушла.
— А если это действительно ребёнок твоего сына?
— Даже если и так? Что с того? Я для себя сразу решила, что моему сыну не нужна грубая и наглая жена. И, как видите, не ошиблась.
— Повезло тебе с новой невесткой, Ефросинья.
— Дело не в везении, — гордо отвечала Ефросинья подругам, — а просто мы с Александром точно знали, чего хотим. Да и в прошлой жизни, видать, сделали много хорошего. За что и были вознаграждены.
— Кем?
— Судьбой, кем же ещё. Это ведь она за нас всё решает. А я в неё верю.
И по всему выходило, что Ирина была идеальной невесткой. И Ефросинья была уверена, что так будет всегда.
А уже через год после свадьбы Ирина родила тройню. И всё сразу изменилось. Исчезла тихая Ирина. Не было больше той, которая тише воды, ниже травы, и которая незаметно передвигалась по квартире.
От идеальной невестки не осталось ничего. Разве что воспоминания. Ирина вдруг превратилась в свою полную противоположность.
Пройдёт мимо свекрови, обязательно заденет. Хозяйством не занимается. Квартиру не убирает. Бельё не стирает. На кухню, если и приходит, то затем только, чтобы набрать себе в тарелку еды и уйти с этим к себе в спальню. Кстати, спальню она заняла для себя и для детей, выгнав мужа в гостиную.
— Её как подменили, — жаловалась Ефросинья подругам. — Наглая. Постоянно хамит, грубит. Ничего по дому делать не хочет. Ночью не добудишься. Один раз зашла, чтобы попросить её блинчиков мне испечь, так она в меня тапок бросила. Сказала, что если я ещё раз посмею войти в её спальню, она меня со свету сживёт.
— Да как же это? — недоумевали подруги. — Неужели ты не в состоянии на место её поставить?
— В том-то и дело, что не в состоянии. До того меня довела, что я уже и одного раза подтянуться на турнике не могу. Вчера попробовала, повисела немного и упала на пол без сил. А она мимо прошла и как будто не заметила. Даже руки не подала, не помогла подняться. И ещё нарочно на меня наступила.
— А ты пыталась её запугать? Говорила, что выгонишь её из квартиры вместе с детьми?
— Конечно, говорила.
— А она что?
— Ответила, что если я ещё раз заикнусь об этом, она сама уйдёт, а троих своих детей мне оставит.
— А ты что?
— А что я? Вынуждена терпеть. Как я буду с тремя детьми-то?
— А сын твой что?
— А что он? Он ничего не знает. А я не говорю. Не хочу ему нервы портить.
— И напрасно. Твой сын обязательно должен всё узнать. А как же! Пусть узнает и за мать заступится. Ведь нельзя же так!
И Ефросинья поговорила с сыном. Узнав правду, Александр вознегодовал.
— Почему ты мне только сейчас об этом говоришь, мама?! — кричал он.
— Думала, сама с ней управлюсь, — оправдывалась Ефросинья. — Прости, сынок. Хотела как лучше, а видишь, что получилось. Только хуже сделала.
— Ну ничего, ничего, мама. Не волнуйся. Теперь, когда я знаю всё, я поставлю её на место. Где она?
— Гуляет с детьми.
— Вот как вернётся, так сразу я её и поставлю на место.
Но Александр ничего не успел сказать. Вернувшись с прогулки, Ирина сообщила, что снова в положении. И через семь месяцев у неё родилась двойня. А после этого Ирина стала ещё злее. А на все замечания в свой адрес отвечала, что уйдёт, а детей мужу и свекрови оставит.
— Проклятие! — сказала Ефросинья, решившая серьёзно поговорить с сыном наедине. Ирина тогда гуляла с детьми на улице. — Это проклятие, которое на нас наслала Елена.
— Ты думаешь?
— А здесь и думать нечего, — ответила Ефросинья. — Ты мечтал о детях?
— Мечтал.
— Получи.
— Но я не думал, что это будет так сразу и так много. Был уверен, что это постепенный процесс. Господи, мама. Что же нам делать?
— Надо срочно звонить Елене, просить прощения и умолять, слышишь, умолять её снять с нас проклятие. Кроме неё, этого никто не сделает. В противном случае я не представляю, как мы дальше жить будем.
Александр набрал телефон бывшей жены. Извинился. Сказал, что готов признать сына. Попросил снять проклятие.
На что Елена ответила, что недавно вышла замуж за другого и в признании отцовства Александром не нуждается, потому что сын оформлен на её мужа.
— А что касается снятия проклятия, — сказала она, — то я забыла, как это делается.
— Как это забыла? — воскликнул Александр.
— Ну вот так просто взяла и забыла. Зачем мне всякую ерунду помнить?
И, сказав это, Елена выключила телефон. ©Михаил Лекс