Роман с фантастическим уклоном
Девчонки говорили, что у него нет любовниц, но есть девушки, даже называли некоторых. Почему они его девушки, что они делают, девчонки не знали, но говорили, что многие рвутся попасть в их число. В общем, это был очень большой босс немцев.
— Я очень занятой человек и редко трачу время на кого-нибудь. Но если это происходит, то чаще всего я возлагаю некоторые надежды на этого человека. В частности и на тебя.
Опять небольшая пауза. Оцени.
— Вы думаете, если я из князей и многих моих родных убили, я должна предать свою Родину?
— Я офицер СС и СД, в силу своей подготовки ты должна знать, что это такое. Но я, как многоликий Янус, имею много разных лиц.
Опять несколько секунд на раздумье.
— Курт говорил с тобой как офицер СД, он и есть офицер СД, но мне ты нужна в другом качестве. Для работы по одной из моих основных сущностей, тебе о ней тоже немного говорили. Я являюсь частью машины, созданной одной из мировых финансово-промышленных групп. В таких ситуациях обычно говорят — винтиком машины, но в данной ситуации это не совсем так. Скорее — регулятором части этой машины.
Опять секунд тридцать на осмысление сказанного.
— Почему я оперирую этими машинными понятиями, чтобы ты поняла, что тут нет ни эмоций, ни каких-то личностных отношений, это машина, она действует по определенным правилам. Я могу осуществлять регулирование некоторыми процессами, но тоже только в рамках заданных ограничений.
Мы смотрели за тобой и пришли к выводу, что ты можешь стать полезной деталью этой машины, подчеркиваю, не являешься, а можешь стать. Чтобы ты ею стала, тебя надо еще обрабатывать и шлифовать.
Хоп — пауза.
— Когда находят драгоценный камень, это обычно что-то такое, на что обычный человек может и не обратить внимания, типа осколка бутылки, обкатанного рекой, но, когда его огранят, может получиться прекрасный драгоценный камень. Но в процессе огранки его могут испортить, расколоть, или даже он может вообще рассыпаться в пыль. Огранка — это совсем не просто и в первую очередь для тебя. Это очень тяжелый процесс и физически, и морально.
Дескать, думай.
— Мы не требуем от тебя, чтобы ты кого-то выдавала, раскрывала секреты. Не могу полностью тебе это гарантировать, но, скорее всего, тебе даже не придется работать против твоей страны, более того, ты даже, возможно, сможешь приносить ей пользу, передавая часть информации по тем каналам, которые мы сможем тебе сохранить или обеспечить.
Мы постараемся создать тебе прикрытие, чтобы по-прежнему считалось, что ты работаешь на советскую разведку. Чтобы в случае победы Советов ты могла вернуться домой.
Пауза, на этот раз к месту. Шарахнул так шарахнул. И похоже, не врет.
— Ты про Труфальдино из Бергамо читала?
Я кивнула.
— Он был слугой двух господ. Вот и тебе предлагают работать как на советскую разведку, так и на нас.
На секунду замолчал.
— Для дальнейшего продолжения разговора мне нужно твое предварительное согласие. Не нужно ничего подписывать, давать клятвы, ты должна просто сказать: да или нет. Если да, мы продолжаем разговор, если нет, то мы передаем вашу сеть гестапо, а на твоей базе готовится компромат, т.е. что ты сдала нам разведшколу, сеть и прочие. Для немцев это выгодно, твой отец — успешный директор крупного военного завода, ему это нанесет вред.
Интересно, он сказал «немцам», а не нам.
Помолчал с мрачным видом.
— Это уже не мое дело. Еще раз хочу подчеркнуть, что я с тобой говорю не как сотрудник СД, а как часть машины, которую твоя компрометация не интересует.
Рентгеновский взгляд на меня.
— Ты можешь задать вопросы.
Не знаю, что нас толкает, вот так, даже не решая, начала выделываться:
— Скажите, а если я скажу нет, вас не огорчит, что вы потратили время?
— В среднем из трех разговоров такого типа два заканчиваются с положительным результатом, а один нет. Так что и то и другое учтено.
Холодно и отчетливо, с осознанием собственного состояния удава перед кроликом.
— Говорят о группе девушек, их называют девушки герра Макса, вы предлагаете мне стать одной из них?
— Не совсем, я думаю, что у тебя будут другие задачи, но до окончания твоей подготовки ничего сказать нельзя.
Опять повисло молчание, я спросила себя: «Ну что, повыеживалась?»
— Продолжаем разговор.
Особо думать я не стала, хватило размышлений раньше.
— Да.
А черта. Сразу добавила:
— Но только против своей Родины я работать не буду.
Он помолчал, как бы обдумывая мои слова.
— Значит, продолжим.
Глянул так, что перехватило дыхание. Я кивнула.
— Видишь ли, финансовые группы разные, есть заинтересованные в войнах, потому что во время войны их доходы возрастают, есть незаинтересованные. Им войны мешают вести свои дела, например, нарушаются налаженные связи поставок сырья, схемы торговых поставок. Но практически все они не заинтересованы в установлении кем-либо одним мирового господства.
Опять замолчал, просвечивая меня взглядом. И мне стало страшно ясно, что сейчас решается моя судьба. Спина похолодела.
Но он продолжил:
— В настоящее время есть две системы, претендующие на мировое господство. Нацисты с Гитлером и коммунисты со Сталиным.
Сейчас перевес на стороне нацистов, поэтому мы играем против них. Я и моя группа. Конечно, скрытно. Скорее всего, так будет продолжаться и дальше. Всемирный режим нацистов вряд ли устроит наше руководство. Но мы не заинтересованы в господстве коммунистов, поэтому, если они начнут брать верх, возможно, мы начнем действовать против них. Сталин был вынужден пойти на союзные отношения с Англией и США. Наша цель на данном этапе — помочь выиграть антигитлеровской коалиции при существенном ослаблении СССР.
В голове шумело, господи, что он говорит.
Взгляд спросил: «Поняла?» С трудом глотнула и кивнула.
— Ты пройдешь подготовку для работы с высокопоставленными людьми. Если все получится, то будешь вращаться в так называемом высшем обществе. В зависимости от того, что из тебя получится после учебы и обработки, ты можешь стать кем угодно. Запомни, что теперь твоя судьба зависит от тебя.
— Я хотела бы обговорить некоторые детали.
Отхлебнув вина из фужера, он сказал:
— Давай сделаем так: ты поговоришь с людьми, которые ведут эти вопросы: с Куртом и другими. Если останутся нерешенные проблемы, то мы их обсудим с тобой. Но еще раз хочу подчеркнуть, что мы вынуждены действовать в определенных рамках. Например, Анну мы не можем отпустить. Но можем, практически не допрашивая, просто отправить и ее, и ее сестру на общих условиях в Германию. Более того, подстраховать их в Германии. Да им и опасно оставаться в Баробске, в зоне действия местного гестапо. Имей это в виду.
Затем встал и пошел к двери, у нее обернулся:
— Пообщайся с Кристиной.