Тренер, команда и я. Мы обыграем весь мир и тренером стану я.
В команду приняли сразу, прямо с улицы по объявлению «… производит набор мальчиков одиннадцати лет…» и, хотя лет не хватало, помогло обстоятельство – у мамы одного мальчика, во дворе, выклянчил метрику и ворвался в спорт десятилетним. Мама парнишки была одинокой и мои небольшие деньги для школьных завтраков её поддерживали. А дворовые расшибалка и три листика в карты, иногда, позволяли мне, худо-бедно, побаловать и её … Мои любимые родители долго не ведали об этом, думая, что я с мальчишками в соседних дворах, а одинокая тётя была кремень. И дворовые ребята не знали, им было доложено, что хожу в Дом Пионеров на Полянке, учусь играть в шахматы.
Четыре года неописуемого счастья. Они были минутой в моей жизни... Во время игры со слабой командой, при смене составов подошёл доктор, присел и сказал, - Пойдём в раздевалку, надо поговорить.
- Перерыв скоро, сейчас моя смена. Я, уже, две штуки заложил. Ну, дайте доиграть.
- Так, быстро, в раздевалку! У тебя зелёный треугольник под носом!
Это была моя последняя игра в профессиональный хоккей.
Скорая помощь, Морозовская больница – три месяца…
В больнице безумно, не в первый раз в жизни, влюбился. В медицинскую сестру, Альбину Викторовну. За ней ухаживал мой лечащий врач в очках с золотой оправой.
Однажды, у Альбины и врача в золотой оправе совпало ночное дежурство. Они сидели за столом, и он ласково ворковал, листая истории болезней,
- Как жалко, славный мальчишка. Проживёт всего месяца три, ничего не поделаешь. Я подсматривал и подслушивал через щёлочку палатной двери. Ещё пятеро ребят спали, они не были влюблены в медсестру. Когда мой соперник укладывал журнальчик в стопку, сильные детские глаза выхватили фамилию. Мою фамилию!
В пять часов утра, забравшись в кабинет отсутствующего завотделением, позвонил отцу и спокойным голосом сказал, - Пап, здесь произошло неприятное событие, которое можно исправить, если ты быстро приедешь.
Папка был лучшим в мире. Он без глупых увещеваний, оставил расписку и увёз меня домой. Уже, в новую квартиру… Когда нас инструктировал ведущий врач Корнюшин(он стал впоследствии главврачом Морозовки и, кажется, мужем доктора кардиолога Альбины Викторовны, ставшей в замужестве Корнюшиной), было велено не поднимать руки выше головы, мало ходить, мало есть… и так далее.
Назавтра батя привёз лыжи с креплениями «Роттефелло», ботинки, палки, перчатки и лыжный костюм!!! Снега хватало, желание жить било фонтаном. Вера отцу и в отца была нерушимой. Компенсированный порок и недостаточность митрального клапана сопровождали меня везде, хотя и были забыты. Хоккей в команде завода «Алмаз» и участие в играх приглашённых мной профессионалов с заводчанами(было смешно, но азартно, драчливо и интересно). Мы проигрывали профиям со счётом тридцать-сорок против одной-двух моих, или с моей подачи. Менялись вратарями и, наконец, стали делить их команду и заводскую на половинки и соединять половинку любителей с половинкой профессионалов. И наоборот. Игры получались азартнейшие и профикам были полезны. А завод чистым составом(я числился у них слесарем сборочного цеха) стал чемпионом Москвы. Это при том, что подставные были во всех командах…
Наконец, институт, конечно, сборная хоккейная, потом, армия и рукопашка у Тадеуша Касьянова, последователя и друга Алексея Штурмина. Карате до – культура поведения, в которой победитель тот, кто сумел избежать боя не проиграв его. Работа мозга, мышц и души…
Жёны, дети, активность, подчас, излишняя, журналистика, бизнес, политика, неразумный образ жизни. И неожиданно трагедия семьи. Та её часть, от которой отпочковывались новые, молодые начала сокращаться. Ушла бабуля, прошедшая трудную коммунистическую жизнь. Ушла с любовью к нам, остающимся. Следом за бабушкой, неожиданно, буквально в несколько дней, покинул нас брат, Игорёк. Роднейший человек любимейший. Меланома. Лучше никому не знать, что это такое.
Папа, мама и я. Мы, как тяжёлый памятник, обнялись, но пережить потерю ребёнка – это тяжелейшее испытание. Упокоилась мама, потом, отец…
В конце концов, обширный, остроочаговый, миокарды. Октябрь две тысячи четвёртого - инфаркт. Поблагодарив природу и Всевышнего за предупреждение, отказался от курения и алкоголя, от колбасы и излишеств… И, вновь, спорт. Уже, через год, регулярные футбольные схватки с вышедшими в запас профессионалами на укороченных полях Лужников. Сначала, падал, еле дыша, но постепенно, организм, мой друг и ангел, начал работать охотно. Играл хуже всех, но не прогоняли. Уважали ветерана. Жизнь бурлила без бизнеса, публицистики, политики – к чёрту всё это… Но, постепенно, башмак начал стаптываться по ноге. Друзья, алкоголь в разумных, казалось, количествах, путешествия по белу свету, помощь развивающимся потомкам… Интересно.
Обязан был жить. Не просто, как предмет естественно существующий. Пример потомкам, элемент для них важный. Аккуратно ненавязчиво…
- Не могу запретить, или приказать. Но, предупредить о последствиях обязан, буду это делать и прошу внимать. Пригодится, - говорю им, периодически.
Аккуратно наблюдаю за ними, а они за мной. И друг другу сообщают о моих поступках, думая, что мне об этом не известно. …
Дети и внуки рядом и рядом жена. Она появилась незадолго до ухода мамы, была родителями тепло принята и по сей день дружна с детьми…
Сегодня стою на пороге третьего этапа моей вечной жизни. Этот период требует внимания к себе, знания обстановки и важных событий у младших. Кстати, старшему из младших за два дня до моей даты рождения исполнилось пятьдесят четыре. Он самодостаточный, сильный и самоуверенный.
Дети, внуки и правнуки в дзен не ходят, поэтому я волен писать всё, что думаю. Иначе, им вздумалось бы редактировать моё мировоззрение.
Дети, жена и я, красавчик.
Попробуем представить, что стоим около двух беседующих мужчин. Они в старой, когда-то, доброй, Одессе. Один из них одессит, второй – приезжий.
- Скажите, пожалуйста, как мне пройти нат Дерибасовскую?
- На Дерибасовскую? Слушай, нет ничего проще. Иди по Абрикосовой, сверни на Виноградную, там на углу продаёт цветы Федя. Я недавно, дал ему в морду. Купи у него гуся и иди по Тенистой, бережно неся гуся. На Зелёной зайди в кафе и попроси прожарить гуся. И, наконец, на Прохладной выбей ему мозги и полоскай их. А мне мозги не полощи, мы на Дерибасовской стоим.
То есть, пришёл черёд третьего этапа. Похоже, важного. Сколько их будет ещё. На днях поделюсь мнением о нашей медицине и своим отношением к ней. Заодно, и о третьем этапе. Пригодятся мозги гуся.
Споём, пожалуй.