Его движения были настолько грациозны, легки и даже соблазнительны, что мужчины забывали о том, что перед ними на сцене точно такой же боевой офицер, как и они сами. Его приглашали на свидания (и не только).
Лагерный театр
Во время Первой Мировой войны быт в лагерях для военнопленных мог разительно различаться в зависимости от множества факторов: кто-то жил в тяжких условиях в недоедании и непосильных трудах, а кто-то реально маялся от скуки и безделья. Да-да, второй вариант тоже встречался, хотя и сильно реже: там сохнущие от безделья заключенные, чтобы хоть как-то убить время, организовывали кружки по интересам, учили иностранные языки, играли в игры и – собирали театр.
Последнее занятие было особенно популярным, так как требовало полной отдачи всех физических и душевных сил: надо было собрать декорации и реквизит из мусора, сшить костюмы из старых тряпок, доклеить и покрасить детали из обрывков газет, срежиссировать, отрепетировать и отыграть сам спектакль.
Но вот незадача: в пьесах всегда были женские роли, а женщин среди пленных не было. Проблеме нашлось очевидное решение: женские роди отыгрывали мужчины, и некоторые особенно в этом преуспевали. Так, совершенно неожиданно для себя самого талант «т р а в е с т и» раскрыл в себе прапорщик 230-го пехотного Новоград-Волынского полка Николай Безекирский.
Боевой офицер или талантливая актриса?
Николая никак нельзя было назвать трусом: в 1914-м он получил Георгиевский крест 2-й степени «За отличия, оказанные в делах против неприятеля», также он имел знак Отличия Военного ордена за Русско-японскую войну. К воинскому долгу офицер относился более чем серьезно и в плен попал в 1915 году в следствие серьезного ранения.
На театральном поприще звезда Безекирского взошла в лагере для военнопленных города Нейссе, где он получил свою первую роль Анны Андреевны в «Ревизоре» Гоголя. Затем последовал целый ряд удачных ролей, после которых публика стала требовать его непременного участия во всех спектаклях (разумеется, именно в женском амплуа).
Другой пленный лагеря, Андрей Макашов, который стал главным костюмером лагерной самодеятельности, в своих мемуарах отмечал:
«Тонкость имитации женщины была им доведена до того, что казалось невероятным, что роль исполнялась мужчиной. Все переживания были настолько искренни и естественны, что заставляли думать, что артисту свойственны женские эмоции».
Вскоре Николай обзавелся целой толпой страстных обожателей.
Поклонники и неожиданный конкурент
Мучимые тоской по Родине и семье, изолированные от общества мужчины с готовностью верили в то, что перед ними – не боевой офицер, а прелестная дива. И их нисколечки не смущал тот факт, что порой к завтраку из барака «дивы» выходил помятый и небритый мужик.
После спектакля в импровизированной гримерке Николая ждали толпы фанатов. Они заверяли «актрису» в безграничной любви и преданности, выражали глубокое восхищение и передавали жеманные записочки, переполненные отвратительными в своей приторности признаниями: там были и «моя вечная, моя незакатная», и «звезда мыслей», и «заноза сердца», и даже «красива ты небесной красотой».
Иногда звезде лагерных подмостков перепадали подарки: плитка шоколада, кусочек мыла, самодельное кольцо, вырезанное из оловянной ложки. Некоторые особенно влюбленные персонажи добывали настоящие дамские вещи — корсеты, пеньюары, блузки, шляпки. В ответ капризная «дива» могла подарить им улыбку или даже снисходительный поцелуй. Высшим проявлением благосклонности был «ужин со звездой».
Однако вскоре у Николая появился коварный конкурент (конкурентка?) - прапорщик 249-го пехотного Дунайского полка Владислав Долобовский. Долобовский вживался в женскую роль ненамного хуже самого Безекирского, чем сразу привлек внимание публики. Две примы друг друга откровенно недолюбливали и старались переплюнуть в актерском мастерстве.
Впрочем, и зрители, и члены труппы относились к этому «противостоянию» достаточно доброжелательно, благосклонно уделяя равное внимание обеим «красавицам». Всем было хорошо, потому что такая конкуренция весьма положительно сказывалась на качестве спектаклей.
Откуда мы знаем о таком казусе?
Все просто – немецкая пропаганда с удовольствием распространяла «открытки» с фотографиями лагерных спектаклей на фронте, чтобы убедить наших солдат активнее сдаваться в плен ("Видите, как у нас тут комфортненько"). Это не единственная уловка, которую они использовали. Нашла очень забавный случай, пока готовила эту статью – зуб даю, завтра сделаю о нем отдельный пост.
За лайк и комментарий буду слать лучи добра! (А еще можно подписаться на мой Премиум... Ну так, а вдруг?)