Виталий Калашников.
КТО ИМЕЕТ ПРАВО НА СВОЁ МНЕНИЕ?
Каждый человек по всем важным для себя вопросам имеет своё мнение. Но вот насколько это мнение обосновано? Сейчас всё больше говорят и пишут о том, что «клиповое мышление» людей, с детства перегруженных аудиовизуальным мельканием образов в ущерб чтению сложных текстов приводит к деградации мышления. В результате люди не осознают закономерностей и тенденций (ибо фактически не умеют мыслить), а реагируют на яркие эмоционально-заряженные картинки, что становится инструментом довольно эффективной манипуляции ими со стороны средств массовой информации – как традиционных печатных изданий, радио и телевидения, так и новостных каналов и блогеров в Интернет. И в этом случае их аудитория либо формируют своё мнение случайным образом, либо впитывает чужие мнения как «свои собственные».
Для ответа на поставленный в начале вопрос прежде всего необходимо разобраться, в чём конкретно состоит опасность так называемого «клипового мышления»? Английское слово clip означает «отрезок», «фрагмент текста», «отрывок из фильма», «вырезка из газеты». Клипом называют «короткий набор тезисов, подающихся без определенного контекста, так как в силу своей актуальности контекстом для клипа является объективная действительность» (Т.В. Семеновских). В качестве позитивной стороны клипового мышления исследователи называют многозадачность и высокую адаптивность обладающего им человека. Однако, судя по всему, негативных последствий значительно больше. Социологи и культурологи уже в 1960-80 гг. описали культуру эпохи постмодерна (то есть эпохи бунта против бурного технического прогресса эпохи модерна – первой половины ХХ в.) – как «мозаичную» (А. Моль, М. Маклюэн) и «клиповую» (Э. Тоффлер), ведущую к расщеплению сознания и неспособности к системному и логическому мышлению. В нашей стране термин «клиповое мышление» первые в 1990 гг. стал использовать философ Ф.И. Гиренок, который в дальнейшем развил концепцию «клипового сознания», основанного на функционировании соответствующего типа мышления.
Согласно многочисленным и вполне достоверным исследованиям, средний уровень интеллекта людей падает непрерывно, начиная с 1980 г. с резким ускорением после 2012 г. Это объясняется довольно просто – произошедшей постепенной подменой книжной культуры аудиовизуальной. Изначально быстрый переход от одного фрагмента информации к другому возник ещё в формате энциклопедии, а в дальнейшем – в феномене быстрого беспорядочного переключения множества телевизионных каналов без особого вникания в содержимое передач (заппинг) и Интернет-сёрфинга по гипертекстовым ссылкам благодаря внедрению в сети стандарта html (англ. HyperText Markup Language – «язык гипертекстовой разметки»). Гипертекст посредством своих ссылок провоцирует переходы пользователя ко всё новым фрагментам информации без ознакомления с каждым из них целиком и при отсутствии единой связывающей их логики.
Кроме того, появление на распространяющемся в 1970 гг. цветном телевидении многочисленных рекламных роликов, возникновение в 1981 г. музыкального канала MTV и связанный с этим расцвет производства видеоклипов (где в несколько минут музыкальной композиции требовалось уложить целую историю), также весьма способствовал фрагментированности поступающей к зрителям информации. С появлением мобильных средств телекоммуникации (прежде всего пейджинга, а затем и системы коротких сообщений в мобильной телефонии – SMS, сокр. от англ. Short Message Service – «служба коротких сообщений») возникла практика использования коротких текстов, что привело к росту популярности мессенджеров (особенно ICQ, а затем Viber и WhatsApp, а в последнее время – Signal и Telegram). Это отразилось и на наполнении интернет-страниц, где текст постепенно сокращался, а кроме того постепенно вытеснялся сначала статичными изображениями, а затем и видео.
Так, наполненные относительно длинными текстами блоги «Live Journal» и «Живой журнал» стали уступать в популярности сначала «Facebook» и «ВКонтакте» с их сдвигом баланса к картинкам, а завершилась эта тенденция взлётом популярности «Twitter» с сообщениями длиной не более 140 символов. Параллельно с этим нарастала популярность видеоплатформы «YouTube», которую затем стремительно превзошёл видеосервис «TikTok» с максимальной длиной ролика в 60 секунд. Налицо явная тенденция к сокращению объёма информации, потребляемой пользователями сетевых сервисов, – и не только в текстовой, но также и в аудиовизуальной форме, что отражает предпочтения их потребителей.
В 2012 г. массовым явлением в мире стали смартфоны и теперь погружение в мельтешение виртуальных картинок стало для многих людей их постоянным занятием.
Особенно опасно то, что родители дают малышам гаджет как информационную «соску» – чтобы ребёнок им не мешал. В результате у детей формируется не только синдром дефицита внимания и гиперактивность (а возможно, и элементы госпитализма – неспособности поддерживать тесные эмоциональные контакты с окружающими), но и то самое «клиповое мышление» – со всеми вытекающими последствиями.
Быстрое переключение между фрагментированной информацией, в которой мозаичность визуальных образов преобладает над традиционной линейностью текста, и определяет негативные психологические последствия, которые исследователи (Ф.И. Гиренок, Д. Мартин, С.Б. Переслегин, У. Эко и др.) связывают с клиповым мышлением. Готовые визуальные образы избавляют от необходимости использовать мышление, базируется не на опыте, а на воображении, а также обращаются преимущественно к эмоциям, а не рациональности человека. Соответственно, для такого типа обработки информации характерны размытое внимание, перескакивание с одной темы на другую, неспособность удерживать длительные цепочки рассуждений и усваивать большие тексты, выстраивать иерархические и системные связи в информации.
Некоторые исследователи вообще отказывают «клиповому мышлению» в праве именоваться «мышлением», поскольку это слишком поверхностный способ обработки информации – «наблюдение вместо рассуждения» (В. Кузнецов), усвоение информации (то есть без самонаблюдения и самоконтроля процесса, от лат. reflex – «отражение»). Именно это ведёт к преобладанию эмоциональной информации над логической и открывает возможности для манипуляции человеком, неспособным к сложному анализу. Это связано с тем, что такой анализ затруднён локальностью информации, представляемой видеорядом, в отличие от обобщённости информации текстовой: картинка показывает единичный объект, а в тексте можно выразить обобщённые мысли. Кроме того, визуальное изображение легче наполнить эмоциональным содержанием, в ущерб содержанию логическому, которое всё же полнее всего выражается именно через текст – даже если его произносит человек с экрана. Поэтому тот, кто не читает или хотя бы не слушает тексты, так и не научается думать по-человечески.
В этом можно усмотреть опасность разделения людей на своеобразные касты – «людей книги», которые оперируют смыслами, и легко поддающихся манипуляции «людей экрана» (по Д. Мартину). При этом первые будут определять жизнедеятельность вторых посредством «семантического управления» (С.Б. Переслегин), то есть управления людьми со стороны создателей информационных сообщений в традиционных (пресса, телевидение) и сетевых СМИ посредством придания желаемых значений и смыслов наблюдаемым фактам.
Следует понимать, что развитие мышления у человека проходит три стадии:
1 Наглядно-действенное – мышление посредством манипуляций с предметами (именно поэтому дети ломают игрушки, отрывают крылья мухам и вообще лезут везде, где могут – только разбирая предмет и сталкивая его с различными ситуациями, ребёнок может понять, как этот предмет устроен и как функционирует). Достоинством такого вида мышления является его высокая скорость и тесня связь с практикой – про людей, у
которых этот уровень мышления хорошо развит, говорят, что у них «золотые руки».
Однако ограничение этого мышления связано с невозможностью получения общих знаний
– оно привязано к конкретному объекту или ситуации и конкретному шаблону действий:
так, мастер по ремонту автодвигателей не сможет легко перенести свои навыки на ремонт
двигателей авиационных.
2 Наглядно-образное – мышление посредством психических образов (прежде всего зрительных, но также звуковых, осязательных, вкусовых и т.п.), заменяющих реальные физические предметы (когда детей учат считать, то первоначально дают им перекладывать счётные палочки, которые потом заменяют на задания, где арифметические операции надо совершать уже не над реальными предметами, а над воображаемыми – складывать и отнимать яблоки, конфеты и т.п.). Преимущество этого вида мышления связано с возможностью моделировать и изменять ситуацию в уме, после чего приступать к реальным действиям – это экономит силы (например, когда перед перестановкой мебели человек продумывает в образах несколько вариантов её размещения в комнате и выбирает наилучший – без необходимости передвигать сами тяжёлые предметы в соответствии с этими многочисленными вариантами). Также этот тип мышления позволяет человеку вспоминать прошлое, анализировать его и извлекать уроки и на этой основе планировать будущее, продумывать разные варианты развития событий и вовремя «подстелить соломки», чтобы избежать возможных ошибок. Недостатком данного типа мышления является его привязанность к образу конкретного предмета или ситуации с невозможностью перенесения выводов на другой предмет или ситуацию (например, если человек видит в уме образ стола как «четырёхугольный, коричневый, на четырёх ножках», то может не догадаться использовать в качестве замены стола другую плоскость – трёхногую круглую табуретку или подоконник, поскольку у них нет привычных признаков «стола» – четырёх ножек, прямоугольной формы и соответствующего цвета).
3 Словесно-логическое – мышление посредством понятий, то есть чистых мыслей, отвлекающихся от материальных признаков данного объекта (которые могут быть более или менее случайными, такими как форма, цвет, материал или размер стол) и отражающих только самые главные, обобщённые его характеристики, присущие всем объектам данного класса. В этом случае используются уже не психические образы, а только обозначения мыслей о них с помощью знаков и символов – слов, чисел, формул, нот и других знаков; именно поэтому данный тип мышления называют также «понятийное» и «абстрактное» (от лат. abstractio – «отвлечение»), поскольку имеется в виду отвлечение ума от случайных признаков. Например, мысль «стол» охватывает все предметы мебели, у которых есть горизонтальная плоскость, используемая человеком для размещения применяемых в деятельности предметов – как бы они при этом ни выглядели, то есть без учёта их формы, цвета, степени сохранности и пр. случайных свойств. Благодаря такому обобщённому пониманию человек способен переносить опыт с одного объекта на другой, даже если внешне они не очень похожи. Именно поэтому словесно-логический уровень мышления является чисто человеческим, тогда как первые два уровня – наглядно-действенный и наглядно-образный – присущи и животным. Однако животные не обладают речью, а ведь именно с её помощью и формируется абстрактное мышление.
Каждый из этих уровней и видов мышления формируется и развёртывается у человека последовательно, «надстраиваюсь» над предыдущим как следующая ступень, которая не отменяет, но включает предшествующую в себя.
В последнее время говорят также о формировании нового, четвёртого уровня развития мышления, которое включает в себя в «свёрнутом», как бы «заархивированном» виде достоинства всех предыдущих. Это мышление зрительно-логическое, которое оперирует в качестве единиц не словами и предложениями, а знаками и многозначными символами. Это мышление схемами (от греч. σχῆμα – «выражение лица», «осанка», «фигура»), отражающими строение и взаимосвязи в структуре сложных явлений, а также символами (от греч. σύμβολον – «знак», «сигнал», «признак», «эмблема») – знаками, имеющими, в отличие от обычных (однозначных) знаков, бесконечное количество интерпретаций (например, как религиозные символы). Можно сказать, что символ – это образ, в котором, как в компьютерном архивном файле, содержится в сжатом виде огромное количество информации, разворачивающейся для человека в процессе взаимодействия с этим символом.
Преимущества зрительно-логического (визуально-логического) мышления осознаны многими исследователями и практиками (К. Уилбер, Д. Роэм, В.П. Зинченко, В.М. Мунипов, В.М. Гордон, В.И. Жуковский, Д.В. Пивоваров, Р.Ю. Рахматуллин, Г.П. Щедровицкий). В частности, отечественные исследователи справедливо утверждают, что визуальное мышление обладает одновременно достоинствами всеобщности (как и вербальное мышление – словесное, от лат. verbus – «слово»), и свойством непосредственного отражения действительности в образе. Однако, чтобы эти преимущества были реализованы, необходимо не просто вытеснение дискурсивного (рассуждающего) мышления зрительно-логическим, а диалектическое преодоление традиционного понятийного мышления, достигшего у конкретного человека критически необходимого уровня (который, как уже было сказано, обеспечивается только тренировкой в усвоении и создании сложных текстов).
Как невозможно построить стены и тем более – крышу дома без фундамента, так тем более невозможно выстроить высший уровень мышления, не сформировав нижний.
Зрительно-логическое мышление будет продуктивным процессом только как диалектическое «снятие» противоречий между конкретностью наглядно-образного (практически – «животного») и абстрактной обобщённостью словесно-логического (знаково-понятийного, собственно человеческого мышления). И если словесно-логическое мышление не сформировано, то без этой здоровой (логичной и рефлексивной) основы «бомбардировка» человека яркими образами и приводит к формированию у него фрагментарно-эмоционального «клипового» мышления, не замечающего множество противоречий и фактов и в принципе не умеющего работать с противоречиями и сложными рассуждениями. Отсюда и неспособность даже понимать чужие рассуждения, не говоря уже о неспособности порождать принципиально новое и иное знание. Всё ограничивается повторением уже известного или выискиванию нового в «прокрустово ложе прежних схем, несмотря на их неадекватность новой ситуации. Об этом говорит старинная поговорка: «Повторенье – мать ученья и отрада дураков». Ярко последствия такого положения дел продемонстрированы в американской фантастической комедии «Идиократия» (2006). Если всё будет идти так же, ка сейчас и такими же темпами, показанная в фильме с юмором деградация общества может стать страшной и опасной правдой.
Чтобы иметь право на своё мнение, человеку надо иметь в своём распоряжении три компонента: 1) репрезентативный, то есть достаточно точно отражающий основные параметры ситуации набор фактов (от франц. représentatif – «показательный, характерный»); 2) методологию анализа и синтеза этих фактов (набор методов обработки информации, позволяющий получить обоснованные и потому достоверные выводы);
3) критическое (рефлексивное) мышление для применения методологии к фактам – без излишнего доверия к различным «авторитетам» и с опорой на собственную систему ценностей. Это встречается крайне редко даже у так называемых «экспертов», а про рядового обывателя и говорить нечего! Но, согласно эффекту Даннинга-Крюгера, именно тот, кто плохо разбирается в вопросе, полагает, что всё понимает. По-настоящему знающие люди обычно скромнее и осознают ограниченность своего знания и понимания (в этом и заключается проявление критичности мышления – она направлена не только на выявление нелогичности в чужих построениях, но прежде всего – в своих собственных).
Как утверждал ещё У. Шекспир, «Дурак думает, что он умён, а умный человек знает, что он глуп».
Этот эффект был известен задолго до его официального «открытия» Д. Даннингом и Дж. Крюгером в 1999 г., которые провели своё исследование, вдохновляясь высказываниями Ч. Дарвина: «Уверенность чаще порождается невежеством, нежели знанием» и Б. Рассела: «Одно из неприятных свойств нашего времени состоит в том, что те, кто испытывает уверенность, глупы, а те, кто обладает хоть каким-то воображением и пониманием, исполнены сомнений и нерешительности». Ещё в IV в. до н.э. древнегреческий мудрец Сократ говаривал: «Я знаю, что ничего не знаю», а его ученики добавляли: «А другие не знают даже этого!». Пифагор очень наглядно демонстрировал причину такого расхождения оценок своего знания: он рисовал круг знания, граница которого обозначала область незнаемого. Тот, чей круг знания невелик, убеждён, что ещё немного, и он будет знать всё (как физики в начале ХХ в.), а тот, чей круг знания значительно больше, видит, сколь многого он ещё не знает и не понимает и потому он отчётливо понимает условность и ограниченность своих выводов.
Есть и другой яркий пример ограничивающих человека установок. Средневековая индийская притча о слепцах и слоне – это история группы слепых мудрецов, которые никогда раньше не сталкивались со слоном, и захотели понять, что же из себя представляет слон, ощупывая его. Каждый слепец потрогал только одну часть тела животного (бок, бивень, ухо, ногу, хвост, хобот) и каждый утверждал, что понял – что же такое слон. Все настаивали на своей правоте, и некто не мог убедить других, поскольку каждый доверял своему опыту и не принимал чужой.
Мораль этой притчи многогранна:
1 Своему опыту, несомненно, необходимо доверять, но следует помнить о его ограниченности. Люди склонны претендовать на абсолютную истину, основываясь на своем ограниченном, субъективном опыте, игнорируя опыт других людей, что заведомо ошибочно. Никто из людей неспособен высказать абсолютную ложь – каждый воспринимает какую-то часть истины, но никогда всю истину целиком. Это обусловлено именно ограничениями субъективного опыта – от врождённых особенностей сенсорных систем и специфики и уровня развития мышления человека – до ограничений получаемой информации (из своей собственной жизни или из печатных и мультимедиа-источников).
Поэтому необходимо использовать несколько точек зрения или инструментов познания для подлинного приближения к истине. «Точка зрения» (точнее, восприятия-ощупывания) каждого из слепых мудрецов соответствует разным инструментам познания, каждый из которых даёт отличную от других картину одного и того же исследуемого объекта. Если взять три увеличительных прибора – микроскоп, бинокль и телескоп, то, при всём сходстве принципов их работы, глядя на один и тот же предмет, мы увидим в них разное изображение (или его размытие – из-за несоответствия удаления объекта фокусному расстоянию прибора, поэтому и надо подбирать подходящий инструмент под каждую ситуацию). Подобным же образом, изучая организацию экономическими, бухгалтерскими, социологическими, психологическими методами, мы получим совершенно разные картины, не похожие одна на другую, – но это будут лишь модели единой организации.
Модель – это искусственно созданный объект, отражающий наиболее существенные характеристики другого объекта с целью облегчения познания и передачи информации об этом объекте. В зависимости от метода познания (способа организации познания, от др.- греч. μέθοδος – «путь исследования»), то есть набора используемых инструментов можно получить разные модели, каждая из которых будет по-своему точной, но отражать только некоторые аспекты изучаемого объекта. Как гласит древнеиндийское писание Ригведа, «Реальность едина, хотя мудрецы говорят о ней по-разному». Человеку (человечеству) доступны несколько методов познания: это мистика (откровение свыше и ритуал в шаманизме, религии, магии и йоге), философия (логический анализ мира и его законов), наука (познание на опыте – прежде всего через эксперимент), искусство (познание в художественных образах – визуальных, музыкальных пластических, словесных). Все эти виды познания не только взаимодополнительны, но и представляют собой ступени углубления познания. Искусство работает с конкретными частными образами фактов, наука выявляет закономерности связи этих фактов между собой, философия находит принципы, лежащие в основе этих закономерностей, а мистика старается соприкоснуться с Истоком всех принципов и законов, порождающих факты этого мира. Следовательно, не имеет смысла говорить о том, какой путь познания лучше – каждый из них вносит свой вклад в понимание мира человеком, и надо соединять результаты их всех, чтобы приблизиться к истине.
2 Контекстуальность истины – её превращение в частную правду в конкретной ситуации (от лат. contextus – «соединение», «связь») и в зависимости от запроса и уровня сознания и мышления человека. Это хорошо иллюстрирует буддийская притча, когда Будду дал трём разным людям три разных ответа на один и тот же вопрос. На недоумение наблюдателя всего этого Будда ответил, что дал людям именно ту информацию, которая была нужна каждому из них именно в этот момент. В этом заключается мудрость и формула успеха в общении: «Быть готовым принять всё, что исходит от другого, и дать ему то, что он готов принять». Одна и та же информация будет иметь разное значение и разную степень «истинности» не только для разных людей (в силу разницы их психик и личностей), но и для одного и того же человека (в связи с его изменениями на протяжении жизни). Как подчёркивал китайский писатель Ч. Чжан, «Читать книгу в юности – все равно, что глядеть на луну через щелку. Читать книги в зрелости – все равно, что смотреть на луну посреди своего двора. Читать книги в старости – все равно, что любоваться луной с высокой открытой террасы. Потому что глубина проникновения в прочитанное соответственна накопленному жизненному опыту».
3 Поговорка «Истина рождается в споре» неверна – истина в споре погибает. По-гречески полемика (πόλεμοσ) – это «битва, война»: спор всегда заканчивается «переходом на личности» именно в силу того, что он и начинается как борьба самолюбий. Истина в споре никого не интересует – каждый старается доказать свою «крутизну» – то есть своё превосходство над окружающими для повышения своей исходно низкой самооценки и запальчиво защищает не свою «точку зрения», а свою личность. При этом единственный способ победить в споре – это не аргументировать свою позицию (все аргументы легко разбиваются фразами типа: «А я не верю» или просто: «Это чушь!»), а разбивать позицию оппонента заковыристыми вопросами, едкой критикой и сомнением в его состоятельности делать какие-либо выводы («Ты сам не понимаешь, что говоришь!»).
Однако истина рождается только в дискуссии – когда даже несогласные друг с другом участники общения готовы слышать друг друга и менять своё мнение ради выработки более глубокого понимания объекта обсуждения. Поэтому, как говаривали деятели культуры русского Серебряного века, «Если надо объяснять – то не надо объяснять!».
Всё равно никто никого ни в чём убедить не сможет, а навязчивым давлением отношения можно испортить (нам больше нравятся люди, похожие на нас и согласные с нами, чем те, кто всё время спорит и ставит под сомнение мою адекватность). И наоборот, если люди в целом придерживаются сходных позиций, то можно обсудить и разъяснить друг другу некоторые детали для углубления взаимопонимания.
Надо особенно подчеркнуть, что «знание» не равно «информированности». Как справедливо утверждал древнегреческий философ Гераклит, «Многознание уму не научает». Хуже всего для развития ума оказывается даже не полное отсутствие обучения, а обучение без должной системы. Это создаёт своего рода «Горе от ума», как полагал Фамусов в пьесе А.С. Грибоедова: «Ученье – вот чума, учёность – вот причина, Что нынче, пуще, чем когда, безумных развелось людей, и дел, и мнений?».
«Нахватанность» отдельными сведениями создаёт в человеке не развитый ум, а забитую паять и самомнение на этой основе – «образованщину» (А.И. Солженицын). Эрудиция отличается от такой фрагментарной «нахватанности» тем, что предполагает обработку набора фактов для приведения их в стройную систему, что предполагает немалую логическую работу ума и тем самым указывает на немалый уровень его развития. Факты должны быть поставлены в «координатную сетку» определённой объяснительной схемы – только тогда возникает их понимание.
Поэтому поговорка: «Факты – упрямая вещь» в корне неверна: факты – самая изменчивая вещь: они появляются и исчезают в зависимости от используемого человеком инструментария познания. Вне интерпретации в рамках определённой теории фактов не существует – даже если эта объяснительная теория имплицитна, то есть скрыта в глубинах психики человека и им не осознаётся (от лат. implicite – «скрытый, невыраженный, подразумеваемый»). Например, с точки зрения психологической теории бихевиоризма не существует никакого «подсознания», а буддизм считает иллюзией само отдельное «Я» человека; есть теории, доказывающие существование физического эфира и теории, отрицающие его, а также теории, которые красное смещение спектра излучения дальних космических объектов объясняют вовсе не «Большим взрывом», а совершенно иными физическими закономерностями, тем самым отрицая сам «Большой взрыв» как момент начала Вселенной.
Более того, сами «факты» являются вовсе не «объективным, независящим от наблюдателя явлением», а конструкцией человеческого восприятия. Восприятие – это вовсе не точное «фотографическое» отображение наблюдаемого, а пристрастный, субъективный поиск информации и конструирование из неё непротиворечивых образов. И нередко такая внутренняя непротиворечивость достигается за счёт искажения полученных данных. В силу ограничений органов чувств, сформированных ранее убеждений и установок, индивидуальных ценностей и интересов человек воспринимает одни части ситуации и совершенно не замечает другие. В результате у каждого из нескольких наблюдателей сами факты будут различаться – как это демонстрирует индийская притча о слепых мудрецах и слоне. В этом можно убедиться, если вспомнить какую-либо прошлую ситуацию с бывшими в ней людьми – например, друзьями детства или одноклассниками. Иногда эти воспоминания (даже об относительно недавних событиях) окажутся настолько разными, будто бы речь идёт о разных фактах. Неслучайно столь большое внимание уделяется правильному ведению допроса свидетелей в юридической психологии – слепо доверять впечатлениям и воспоминаниям человека для принятия судьбоносных решений опасно – именно в силу их субъективных искажений.
Конечно, знание фактов исходно всё же необходимо, недаром говорят: «Информация – мать интуиции» (как и мышления вообще, поскольку информация – это «сырьё» для мыслительного процесса, без которого этот процесс невозможен). Но следует максимально проверить эти данные на объективность, что проще всего достигается путём сравнения информации из независимых источников (например, своего восприятия с чужим или данных нескольких СМИ), наличия конкретных данных, а не общих рассуждений, анализа степени аргументированности и непротиворечивости изложения, понимания выгодоприобретателя демонстрации именно этих фактов (а тем более- именно таких оценок и выводов). Следовательно, факты – это только отправная точка процесса, результат которого зависит от алгоритма обработки поступающего «сырья». В самом деле, различные технологические процессы позволяют получать из одной и той же нефти топливо, пластмассу и даже маргарин. Подобным же образом один и тот же факт можно объяснить совершенно по-разному, получив из него иногда даже прямо противоположные выводы. И это нормально, надо только понимать границы применимости каждого из этих выводов. Например, закономерности микроэкономики (домохозяйства или отдельного предприятия) нельзя прямо переносить на макроэкономику (государств или глобальную) – при некотором сходстве в каждой сфере действуют преимущественно уникальные процессы. Факт гравитации совершенно по-разному описывается в механике и в квантовой физике.
Кроме того, «информация» отличается от «знания» тем, что последнее предполагает не просто «картинки в уме», хранящиеся в памяти отдельно от личности, но именно что трансформацию самой личности человека этой информацией. Настоящее знание переходит в мировоззрение человека и его поступки, которые человек совершает осознанно и ответственно (то есть с полной готовностью принимать все последствия своих действий – даже те, которые заранее нельзя предвидеть). Как гласит буддийская мудрость, «Знание – это информация, преобразованная в опыт». То есть знание – это трансформирующая человека информация, а готовность менять сами основы своего мировоззрения и своей личности есть далеко не у все. Наоборот, обычно человек старается «подогнать» любую информацию в рамки своего привычного восприятия (ассимиляция по Ж. Пиаже, от лат. assimilatio – «слияние, уподобление, усвоение») – вместо того, чтобы произвести решительную перестройку своих мыслительных и объяснительных схем (аккомодация по Ж. Пиаже, от лат. accommodatio – «приспособление, приноровление» путём изменений). В результате новое просто не входит в сознание человека или существенно искажается, переставая быть новым по существу, и происходит не развитие сознания и мышления человека, а коллекционирование фактов, заведомо подтверждающих его правоту.
Кроме того, существует масса (всего их описано более пятидесяти!) когнитивных защитных механизмов (от лат. cognitio – «знание, познание»), обеспечивающих человеку уверенность в своей правоте и сохранение высокой самооценку. Большинство из них направлены на самооправдание и сохранение видимости логичности и обоснованности мнений человека. Это может быть вытеснение неприятной информации («Я человек незлопамятный – сделаю гадость и забуду»), избирательное восприятие («туннельный эффект» восприятия) и отрицание вроде бы очевидного, повышенное доверие часто встречающейся и ранее уже знакомой информации, рационализация (логическое оправдание нелогичных выводов, от лат. ratio – «разум, рассудок, основание, причина, довод, смысл, способ, мотив»).
Особо опасным является эффект проекции – неосознанное перенесение своих негативных характеристик (мотивов, мыслей) на других людей или мир в целом с целью сохранения положительного образа себя («образа Я»). В этом случае человек начинает бороться с призраками тех проблем, которые находятся у него внутри – но он приписывает (проецирует) их на внешние силы – и, как Дон Кихот с мельницами, безнадёжно бьётся с этими вымышленными «врагами». Не зря говорят: «Мир – это зеркало» и потому, как учит народная поговорка, «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива». При этом можно изменить ситуацию к лучшему, только если найти и признать её истинную причину, а, согласно современной психологии, все причины проблем лежат исключительно внутри человека, в его фиксированных оценках ситуации. Рационально- эмоционально-поведенческая терапия А. Эллиса описывает такие фиксированные убеждения, которые ограничивают и ухудшают жизнь человека и помогает ему их скорректировать, тем самым улучшив свою жизнь (подобно тому, как это дела ещё Сократ). Поэтому, если «хочешь изменить мир – измени себя», а в оригинале: «Ты должен сам изменить в себе то, что хочешь увидеть в изменившемся мире» (М.К. (Махатма) Ганди).
Существенную проблему для развития мышления современного человека составляет и изменение стандартов донесения информации в СМИ. Уже в конце XX в. на смену попыткам объективного анализа приходит господство субъективных мнений и «жареных» фактов (сенсационных, то есть бьющих по чувствам, от лат. sensatio – «ощущение» и хайповых, создающих бурную эмоциональную реакцию, от англ. hype – «шумиха, ажиотаж, дешёвая и кратковременная популярность») – и всё это для получения не рационального знания, а эмоционального оклика аудитории. Американский журналист Х. Томпсон, который не признавал объективности в описаниях, ещё в 1970 гг. стал основателем так называемой «гонзо-журналистики» (англ. gonzo – «рехнувшийся», «чокнутый», «поехавший»). Это направление в журналистике, в котором репортёр выступает не как беспристрастный наблюдатель, а как участник описываемых событий, отражая свой личный опыт и открыто выражая эмоции – для такого стиля письма важны не объективные факты, а субъективные эмоции, мнения и оценки.
В современных условиях нарастания глобальных кризисных явлений и обострения борьбы государств и различных групп влияния существование истины поставлено под сомнение и это проявляется даже в новостях, которые из орудия информирования превращаются в орудие дезинформации и манипулирования общественным мнением. В этих целях правда заменяется постправдой и фейками (англ. fake – «подделка», – это ложная, сфальсифицированная информация, выдаваемая за реальную и достоверную с целью ввести аудиторию в заблуждение). Постправда (англ. post-truth) – это ситуация, когда объективные факты меньше влияют на формирование общественного мнения, чем эмоции или личные убеждения авторов и публики (Ст. Тесич, Р. Кийс, Э. Альтерман).
Постправда – это информационный поток, который намеренно конструируется с помощью средств массовой коммуникации для создания виртуальной реальности, отличающейся от фактической с целью манипулирования общественным сознанием.
Основная черта политики постправды – повторение искажённой информации несмотря на то, что она была опровергнута или была заведомо ложной. Обилие фейковых новостей, которые аудитория неспособна распознать, быстро распространяющихся под видом «правдивых фактов», делает бесполезными последующие попытки их опровергнуть – люди верят в то, во что хотят верить и что уже стало их убеждением в силу частого повторения.
Ещё одним «отягчающим обстоятельством» для мышления является воздействие на человека идеологии и пропаганды «общества потребления», которая учит его потакать всем своим желаниями и капризам и ни в коем случае не испытывать дискомфорта. Такие установки способствуют увеличению продаж (в том числе ненужных и даже вредных для человека товаров), но препятствуют развитию мышления, которое как раз и предполагает выход из «зоны комфорта» в область неуверенности и значительных усилий понимания.
Более того, в «обществе потребления» человек с раннего детства находится под манипулятивным воздействием рекламы, которая приучает его следовать «хватательному рефлексу» («вау-импульсу» по В. Пелевину) и целенаправленно отучает думать – чтобы предотвратить критичность потребителя и навязывать ему как можно больше товаров и услуг для процветания бизнеса.
В результате этих рассуждений можно прийти к выводу, что «массовый человек», сформированный современной массовой «культурой» (точнее – псевдокультурой, то есть культурой ложной, анти-культурой, которая не развивает человека, а заставляет его деградировать, от греч. ψευδής, – «ложный»), не имеет права на «своё мнение» по глобальным вопросам, выходящим за рамки его частной жизни. Остальное охватить он не может в принципе, поскольку не хватает «вычислительной мощности» ума и необходимых интеллектуальных инструментов. В этих областях нам приходится доверять мнению экспертов, но кризис экспертности подрывает и этот источник выводов. Тогда обывателя, мыслить не научившегося, уже ничто не спасёт от попадания в разные ловушки, которые ему устраивают мошенники от коммерции или политики. Помочь ему может разве что «крестьянский» здравый смысл личной выгоды и противостояния попыткам чужого влияния – если он ещё не «отключен» в ходе воспитания и «промывки мозгов» клиповым информационным мусором. Ну а для мало-мальски мыслящего человека остаётся вариант логического анализа мнения экспертов, которые уже обобщили множество фактов и пришли к определённым выводам. Оценка логики каждого из них и обобщённые выводы из их мнений позволяют создать набор понятий и закономерностей, сквозь призму которых происходит понимание всех фактов и построение на этой основе собственной модели ситуации. При этом необходимо пользоваться принципом «лезвия Оккама», отбрасывая переусложнённые объяснения, когда можно найти вполне удовлетворительное простое (проверкой которого служит его способность предсказать развитие ситуации).
Способность к мышлению – это такой же талант, как способность к живописи и музыке, управлению и бизнесу, спорту или педагогике. Человек – существо в принципе универсальное и все худо-бедно могут делать всё, но хорошо, а тем более отлично человек может делать только одно-два типа действий. Думать (следовать простым стандартным схемам обработки информации) может каждый психически здоровый человек (если не учитывать при этом искажающих влияний невротических проблем личности). А вот мыслить (создавать принципиально новые алгоритмы обработки информации и объяснительные схемы) умеют те, кому повезло иметь как врождённые задатки к этой способности, так и социальные условия, в которых она может развиться до достаточно высокого уровня, а также мотивацию напрягать ум для познания скрытых закономерностей и сложных объектов, и процессов. Того, кто выявил хорошо подтверждающиеся на опыте закономерности, не запутаешь никакой манипуляций отдельными фактами (А.И. Фурсов). Но всё это работа очень непростая, а у большинства людей нет на неё ни сил, ни времени, ни необходимых навыков. Мышление – это процесс сложный, а ему нас на самом деле нигде не учат сколь-нибудь систематики – ни в семье, ни в школе. Вот человек и сочтётся с уровнем развития мышления не выше наглядно-действенного и наглядно-образного с минимальным уровнем словесно-логического, сформированного лишь в ходе освоения родного языка. Но дальнейшее развитие мышления требует сложной целенаправленной работы, которая не под силу даже многим «специалистам».
Современный этап развития познания характеризуется как постнеклассический (по В.С. Стёпину) и он предполагает изучение сложных систем в их не менее сложном взаимодействии – посредством особой методологии сложности (по Э. Морену). Сложная система – это система, которая не может быть адекватно описана в единой системе координат и требует взаимодополнительных разнородных описаний (И. Пригожин).
Однако на это неспособны даже большинство учёных и философов, не говоря уже о «простых людях». К сожалению, уже на завершающем этапе классической науки в середине ХХ в. учёные стали всё больше не справляться со своей ролью в познании и экспертизе. Так, А.В. Юревич обобщил много данных иностранных работ, демонстрирующих, что учёные часто не более логичны, чем обыватели, к тому же предпочитают искать не опровержение (как того требует научная методология), а подтверждение своей гипотезы (и именно такие работы публикуются в научной прессе, вопреки утверждению: «В науке отрицательный результат – тоже результат»), не говоря уже о прямых подтасовках эмпирических данных. Современный кризис доверия экспертам обусловлен выявлением фактов их ангажированности, а попросту говоря – подкупа политиками и коммерческими фирмами. Это наглядно продемонстрировано на примере истерии вокруг влияния человека на озоновый слой атмосферы и на глобальное потепление (что не имеет под собой никаких научных обоснований, а факты мошенничества исследователей регулярно публикуются) и пресловутой коронавирусной инфекции (когда учёны-эксперты делали завышенные прогнозы смертности и навязывали массам скороспелые вакцины, которые, по данным нескольких недавних исследований, приводят к тромбозам и росту смертности). Как говорится, «Ничего личного – только бизнес». В результате появилось недоверие оценкам «экспертов», поскольку, как писал американский фантаст и популяризатор науки А. Кларк, «Для каждого эксперта существует аналогичный эксперт с противоположной точкой зрения».
Поэтому на протяжении всего XX в. нарастали скептические настроения и силилось убеждение, что наука неспособна описать истину. В частности, Р.А. Уилсон сформулировал концепцию модельного агностицизма (от др.-греч. ἄγνωστος «непознаваемый»): мы никогда не знаем всей истины (абсолютная истина есть синтез всех относительных, а их полнота нам заведомо недоступна – только всеведущему Богу), а потому мы имеем дело лишь с моделями реальности. Они могут быть логичными иуспокаивающими ум, а также практически полезными, но это значит лишь, что каждая модель раскрывает какой-то фрагмент истины, но никогда не охватывает всю её полноту.
Более того, как писал В.В. Налимов: «Наше знание о действительности есть незнание – не вульгарное, не примитивное, а хорошо осмысленное, подчас даже подтверждённое научным экспериментом и облачённое в формулы. Горизонт нашего хорошо аргументированного незнания теперь несравненно шире того, что был у наших предков.
И если можно говорить в историческом плане об интеллектуальном и духовном процессе, то оно состоит в том, что мы сумели уйти от примитивизма «здравого смысла» к вершинам непонятного и манящего». И исходя из этого учёного незнания (Н. Кузанский) выражение: «Практика есть критерий истины» в целом неверно. В истории есть множество примеров того, как ложные по современным меркам теории позволяли получать вполне полезные следствия на практике (теория теплорода не помешала создать паровую машину, а в расчётах для межпланетных перелётов до сих пор удобнее пользоваться геоцентрической моделью мира). И наоборот – вроде бы обоснованное отрицание некоторых фактов наукой затем необходимо было исправлять (так Французская академия наук в конце XVIII в. отказывалась принимать сообщения о метеоритах, логично утверждая, что «на небе тверди нет и камни оттуда падать не могут», но через 40 лет пришлось факт существования метеоритов признать; с появлением неевклидовых геометрий Б. Римана и Н.И. Лобачевского оказалось, что параллельные прямые в некоторых видах пространств вполне пересекаются). Практика является лишь критерием практической полезности данной объяснительной модели.
Истина познаётся не на практике, а в акте мышления или внезапного озарения, откровения. Фактически, познание истины (в отличие от ограниченной правды конкретной ситуации) – это всегда акт веры. И тут уже выбор за человеком – во что он верит и куда эта вера его ведёт – каждый сам должен осознавать это и отвечать за последствия своего выбора. На то нам и дана свобода воли!
В обществе понятие «ума» нередко используется людьми не для собственного развития, а для навешивания ярлыков друг на друга. Мы легко бросаемся словами «глупый» или «дурак» по отношению к другому человеку. Но значит ли это, что у нас есть чёткий критерий, кого считать умным, а кого нет? На самом деле обычно это не так и наши представления не бывают точными понятиями, если над ними специально не работать. Ещё Сократ приставал к своим согражданам-афинянам на рыночной площади с вопросами о том, что они знают о той или иной сфере жизни (политике, воспитании детей, войне и мире, ведении хозяйства и прочем). Своими вопросами он помогал собеседнику выяснить, что его сведения в этой сфере вовсе не такие ясные и полные, как он сам полагал, а напротив – обрывочные и запутанные. Сократ не навязывал человеку своего мнения, а говорил: «Я знаю не больше твоего, но давай рассуждать вместе и вместе мы поймём гораздо больше прежнего». Этот метод позднее назвали «сократическим диалогом», а самого Сократа – первым психотерапевтом. Он справедливо полагал, что беды и несчастья в жизни людей во многом происходят от того, что они принимают неверные решения – из-за непонимания той или иной сферы жизни. И если помочь человеку навести порядок в уме и в мыслях, то он будет принимать оптимальные решения и совершать наилучшие в данной ситуации действия, а потому будет доволен результатами и доволен жизнью. Сократ никого не «учил жить», но давал возможность создать более широкий и упорядоченный взгляд на мир. В частности, Сократу приписывают утверждение: «Мудрость начинается с определения понятий». Это значит, что если человек говорит: «Я как собака – всё понимаю, но сказать не могу», то возникает вопрос – а чем его мышление отличается от собачьего? Именно способность чётко выразить мысль словесно демонстрирует развитый собственно человеческий (словесно-логический, абстрактный) уровень и тип мышления. Древние римляне это понимали, говоря: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Поэтому, обсуждая любой вопрос, следует чётко определить (словесно описать) все основные понятия, характеризующие рассматриваемую область жизни. Именно система таких понятий и создаёт «координатную сетку», в которой находят свою интерпретацию все наблюдаемые явления (факты).
Соответственно, необходимо дать определение понятию «умный человек». В самом общем понимании ум – это психический механизм обработки информации, позволяющий делать на её основе выводы, выходящие за пределы исходной информации (то есть понимать неочевидное, недоступное прямому наблюдению). Тогда умным будет являться человек, который может делать такие выводы. Но как любое сложное явление, ум требует дополнительности описаний. Поэтому к этому можно добавить два взаимодополнительных определения: умный – тот, кто может чётко сформулировать определение ума, а также может дать несколько разных дополнительных таких определений. Ещё одним определением будет способность человека не просто делать выводы, а создавать длинные непротиворечивые цепочки рассуждений, приводящие к новым, ранее неизвестным выводам (именно поэтому «думание» не есть «мышление» – оно шаблонно и не даёт нового знания, а лишь обслуживает обыденные бытовые и трудовые действия человека). Кроме того, определением умного человека также будет способность для своих выводов соединять в непротиворечивую систему сведения из разнородных, на первый взгляд далёких или даже несовместимых областей знания. Как писал математик А. Пуанкаре: «Творить – это уметь распознавать, уметь выбирать такие факты, которые открывают нам связь между законами, известными уже давно, но ошибочно считавшимися не связанными друг с другом. Среди выбранных комбинаций наиболее плодотворными часто оказываются те, которые составлены из элементов, взятых из очень далеких друг от друга областей. Я не хочу сказать, что, для того чтобы сделать открытие, достаточно сопоставить как можно более разношерстные факты; большинство комбинаций, образованных таким образом, были бы совершенно бесполезными, но зато некоторые из них, хотя и очень редко, бывают наиболее плодотворными из всех». Наконец, признаком развитого ума является способность не теряться, не сходить с ума и не терять воли к действию в условиях наличия противоречивой информации, а способность продуктивно работать с ней. По словам американского писателя Ф.С. Фицджеральда, «Признак превосходного ума – это умение удерживать две взаимоисключающие мысли одновременно, не теряя при этом способности мыслить». Именно эти характеристики позволяют человеку открывать своим мышлением Новое (ранее неизвестное в имеющейся картине мира) и Иное (принципиально меняющее всю картину мира) (С.Б. Переслегин).
Соответственно, глупым можно назвать человека, противоположного по всем пересиленным признакам или большинству из них. Согласно известной поговорке, «Кого Бог хочет наказать, того лишает разума». Как полагал К. Чиполла, люди делятся на четыре категории: беспомощные, умные, преступники и глупые. Если беспомощные не могут приносить пользу себе, но и не вредят другим, то преступники приносят пользу себе за чужой счёт. Глупые люди – самые опасные, поскольку они могут причинить ущерб другим людям и не получить никакой выгоды. И только умный человек приносит пользу и себе, и окружающим. Поэтому беспомощные люди должны слушать умных, чтобы вместе противостоять злонамеренности преступников и глупцов. При этом мы неизбежно и всегда недооцениваем количество дураков вокруг нас и неглупые люди всегда недооценивают разрушительную силу дураков, которые даже опаснее преступников, поскольку непредсказуемы. Отсюда и народная мудрость: «Что может быть хуже дурака? Только деятельный дурак!».
Наличие глупых людей – это прямое следствие закона нормального распределения признаков любых явлений и объектов в нашей Вселенной (открытого В. Гауссом). Этот закон гласит, что в достаточно большой группе наряду со средним уровнем любого признака обязательно появляются объекты с его избытком и с его недостатком. Поэтому появление особо умных и особо глупых (врождённо-глупых, или «конституционально глупых» по П.Б. Ганнушкину) людей в обществе неизбежно – как явление природы. Те общества, которые прогрессирует, несмотря на наличие немалого количества глупцов, обладают высокой долей разумных людей, способных уравновешивать глупые потери от действий дураков. В упадочных обществах такой же процент глупых людей, как и в успешных, но в них также высок процент беспомощных людей и наблюдается «тревожный рост мерзавцев с оттенком глупости» (К. Чиполла). Единственный способ противостоять этой тенденции – не искать и не ругать дураков вокруг себя, а стараться уравновесить их негативное влияние работой над собой – своим умом и своей личностью – для как можно более разумных и эффективных действий везде, где только можно.
Китайский мудрец Конфуций учил: «Чем проклинать темноту, лучше зажечь одну свечу».
И время от времени надо спрашивать себя, как учил мой отец: «А не дурак ли я?». А найдя проявления своей глупости, надо работать над ними, чтобы понять причины, извлечь уроки и благодаря этому стать-таки умнее. То есть развитие ума – это непременно рефлексивный процесс, процесс самоанализа и работы над собой, и в этом большую помощь может оказать взгляд со стороны, дополняющий наше собственное представление о себе. Но начинать надо именно с признания возможностей и ограничений своего ума.
Это подобно тому, как очищение души в христианстве начинается с признания её греховности, а в обществе Анонимных алкоголиков исцеление человека начинается с признания, что он уже побеждён алкоголем. Только понимая, где ты реально находишься, можно выбрать наилучший маршрут к цели.
Итак, право на своё мнение имеет каждый – но только при условии, что этот «каждый» понимает его ограниченность и готов соотнести своё мнение с мнением другого человека для понимания их взаимодополнительности или охвата более широким более узкого. То есть, по большому счёту, реальное право на своё мнение имеет тот, кто имеет возможность его создать и обеспечить его подлинную самостоятельность – за счёт сознательного и ответственного понимания причин и последствий такого мнения.
Самое главное при этом – не навязывать свою правоту другому человеку (как подчёркивал теоретик научного анархизма М.А. Бакунин, «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого»), а ненавязчиво предлагать другую точку зрения, более широкую, чем точка зрения слушателя. При всей относительности истины каждого из людей (в виде ограниченной субъективной правды) всё же нельзя сказать, что все взгляды равно правы – к истине ближе тот, кто охватывает больше аспектов, граней и закономерностей данного явления. И поэтому он имеет право поделиться с другим своим взглядом, дав ему шанс на расширение им своего понимания.
При этом убедить нормального человека ни в чём невозможно – он должен быть самостоятелен в своей жизни и в своих суждениях. Но можно дать человеку шанс расширить и углубить свою картину мира, а само действие по трансформации своего мировоззрения человек может предпринять сам: «Можно привести лошадь к воде, но нельзя заставить её пить». И для этого у человека должна быть мотивация, которая возникает в форме «комплекса» (по А. Адлеру). Современное упрощённое понимание этого психологического термина сводит его к чувству неполноценности – переживанию человеком своей низкой самооценки. Но сам Адлер полагал, что это именно комплекс – объединение чувства неполноценности со стремлением её компенсировать. Именно в этом ему виделся «движущий механизм» возрастного развития ребёнка: наблюдая свою слабость и неспособность по сравнению со взрослыми, ребёнок стремится это исправить, что мотивирует его на различные усилия (телесные и умственные) для своего развития.
Напротив, завышенная самооценка и самоуверенная установка «Я это уже знаю!» лишает человека возможности познавать новое и развиваться. Это указывает на необходимость осознания человеком своей ограниченности с сохранением уверенности в своих силах, которые обеспечат преодоление этих ограничений. Настойчивость отличается от упрямства именно уровнем ума – упрямое следование шаблонным схемам – это признак глупости, тогда как умный человек, благодаря гибкости своего ума и способности строить различные схемы одной и той же ситуации (сто называют креативностью, «творческостью» – от лат. creatio – «созидание»), способен находить разнообразные варианты решения и находить оптимальное именно для этой ситуации.
Вообще, человек подобен велосипеду – он стоит вертикально только когда движется вперёд, то есть когда развивается, преодолевает внутренние ограничения.
Именно внутренние, ибо во внешнем мире нет проблем: оценка того или иного факта как проблемы или как возможности – это результат интерпретации факта человеком в соответствии со своими убеждениями и установками (в том числе и прежде всего – неосознаваемыми, имплицитными). Известная притча, что стакан, до половины налитый водой, оптимист и пессимист оценивают по-разному: пессимист видит, что «стакан наполовину пуст», тогда ка оптимист видит, что «стакан наполовину полон». И это касается всех ситуаций. Как гласит психологическая поговорка: «То, что ты упал – это факт, а то, что тебе больно – это твоя концепция». Мы не обязаны автоматически реагировать на определённый факт, как на «плохой» или «хороший». Быстрые эмоциональные оценки и телесный ответ на ситуации присущи животным, а человек должен управлять собой на основе сознания и разума (сознательного применения мышления). Гнев, жалость, отчаяние, чувство вины, горе – плохие советчики в сложных социальных ситуациях. Согласно психологической поговорке: «Куй железо, когда остыло» – сначала надо успокоиться, а потом принимать решения. Причём с толку человека сбивают не только негативные, но и яркие позитивные эмоции – счастье или радость – заставляя оценивать ситуацию чрезмерно позитивно и некритично. Эмоции полностью «отключить» нельзя, но можно их рефлексивно осознавать, наблюдая как бы «со стороны» и понимая их причины и следствия – это лишает их возможности бесконтрольно определять наши реакции. В целом для человека предпочтительнее разумные, а не эмоциональнее оценки и голову нельзя «отключать» никогда – чтобы сохранять достоинство человека как существа разумного, а значит, – осознанного и ответственного. Только непредвзятое безоценочное отношение к наблюдаемому и даёт истинную картину. Это состояние трудно достижимо и именно оно называется в мистицизме «просветлением» сознания – его пробуждением от омрачённости эмоциями и предрассудками. Это весьма нелегко, но лишь это и есть путь познания истины, который связан не только с развитием познавательных механизмов, но с развитием самой личности человека – как писал об этом психиатр Т. Сас: «Ясное мышление требует мужества, а не интеллекта»
.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Дж.Г. Сакс
СЛЕПЫЕ И СЛОН
Индуистская басня
I.
Шесть мудрецов смотреть слона
Пошли, горды собой.
И цель была им всем ясна
(Хоть каждый был слепой):
Слона хотели изучить
И ум потешить свой.
II.
Вот взялся первый изучать,
Освоил всё сполна:
Припал он там, где мощь и стать,
Широкий бок слона.
«О, Боже, – стал он восклицать, –
А слон-то как стена!»
III.
Второй, задачей окрылен,
Кричал: «Опознаю,
Он круглый, гладкий, острый весь,
И вот что думаю:
Подобен этот дивный слон
Тяжелому копью!»
IV.
И третий спереди зашел,
Отважно стал хватать
Огромный хобот, вился тот,
Ну как его поймать?
«Ага, – промолвил третий, – вот,
Змея, ни дать, ни взять!»
V.
Четвертый по ноге слона
Рукою твердо вел.
«Так вот какой ты, чудо-зверь,
Отгадку я нашел!»
Потом уверенно сказал:
«Слон – как древесный ствол!».
VI.
А пятый ухо изучил,
И заявил: «Ну да,
Безглазый даже разберет,
Конечно, без труда,
На что индийский слон похож.
На веер, господа!»
VII.
Шестой последним подошел
И свой подвел итог:
Он ухватил слона за хвост,
Подергал, сколько мог,
«Мне все понятно, – произнес, –
Слон – как большой шнурок!»
VIII.
Всё спорили шесть мудрецов,
И каждый был хорош.
И каждый спорить был готов,
Где истина, где ложь.
И каждый был отчасти прав,
Все вместе – ни на грош.
Мораль
Так богословы меж собой,
Большие молодцы,
Ведут ожесточенный бой,
Невежды-мудрецы,
Болтают дружно о слоне,
А сами все слепцы.
ТРИ РАЗНЫХ ОТВЕТА НА ОДИН ВОПРОС
Буддийская притча
Однажды, когда Будда и его ученик Ананда совершали утреннюю прогулку, к ним подошел человек и спросил:
– Существует ли Бог?
– Нет! Бога нет! – ответил Будда.
Ананда удивился такому ответу Учителя, но промолчал. Чуть позже к ним подошел еще один человек и задал тот же вопрос:
– Есть ли Бог?
Будда посмотрел на человека и сказал:
– Да, Бог есть. Ищи Его, и ты сможешь Его найти!
Ананда еще больше удивился новому ответу Учителя, но не стал ничего об этом говорить.
Вечером Будда и Ананда сидели под деревом, наблюдая за закатом. В это время к ним подошел еще один искатель истины и задал тот же вопрос:
– Существует ли Бог?
Будда промолчал, он просто жестом пригласил человека сесть. Так они в тишине просидели несколько минут, затем человек встал и сказал:
– Спасибо, Учитель, я получил ответ!
Когда он ушёл, Ананда больше не мог сдерживаться и спросил Будду:
– Сегодня к тебе приходили три человека и спрашивали тебя об одном и том же, а ты дал им совершенно разные ответы. Пожалуйста, объясни, как это понимать!
Будда ответил:
– Первый человек имел очень сильную веру в Бога и спросил, чтобы получить от меня подтверждение. Но мне не хочется поддерживать любого рода верования, поэтому я ему ответил, что Бога нет. Ведь верования бывают ошибочными, а наш путь – опираться на знание и собственный опыт.
– А почему ты дал совершенно противоположный ответ второму человеку?
– Потому что он – ученый и атеист, голова которого полна разнообразными теориями. Он ожидал, что мой ответ подтвердит его неверие. Но поддерживать неверие также не имеет смысла, как и поддерживать веру. Потому я ответил тому человеку, что Бог есть.
– А третьему человеку ты ничего не сказал! Но он был счастлив, что получил от тебя ответ. Как это понять?
– Этот человек в отличие от двух первых оказался настоящим искателем истины. Он не искал ответа в словах, а хотел получить от меня практический урок, поскольку он мне доверял.
Поэтому я просто предложил ему посидеть с нами в тишине. И он нашёл ответ внутри себя, пережив определённый опыт в своей медитации!
А.С. Пушкин
САПОЖНИК
Картину раз высматривал сапожник
И в обуви ошибку указал;
Взяв тотчас кисть, исправился художник.
Вот, подбочась, сапожник продолжал:
«Мне кажется, лицо немного криво…
А эта грудь не слишком ли нага?»…
Тут Апеллес прервал нетерпеливо:
«Суди, дружок, не свыше сапога!»
Есть у меня приятель на примете:
Не ведаю, в каком бы он предмете
Был знатоком, хоть строг он на словах,
Но чёрт его несёт судить о свете:
Попробуй он судить о сапогах!
1829 г.
ТРИ СИТА ДЛЯ РЕЧИ ПО СОКРАТУ
Античная притча
Один человек пришел к Сократу и спросил:
– А знаешь что мне сказал о тебе твой друг?
– Подожди, – остановил его Сократ.
– Просей сначала то, что собираешься сказать, через три сита.
– Три сита?
– Прежде чем, что-нибудь говорить, нужно трижды просеять это. Во-первых, через
сито Правды. Ты уверен, что всё то, что ты скажешь – это действительно Правда?
– Нет. Просто я слышал…
– Очень хорошо. Значит, ты не знаешь, Правда это или нет.
Тогда просеем через второе Сито – Сито Доброты. Ты хочешь сказать о моем друге
что-то Хорошее?
– Нет! Напротив!
– Значит, – продолжал Сократ, – ты собираешься сказать о нем что-то Плохое, но
даже не уверен, что это правда.
– Попробуем третье Сито – Сито Пользы. Так ли уж необходимо мне услышать то,
что ты хочешь рассказать?
– Нет, в этом нет необходимости.
– Итак, – заключил Сократ, – в том, что ты хочешь мне сказать, НЕТ – ни Доброты,
ни Пользы, ни Необходимости. Зачем тогда об этом говорить?
ПРИТЧА ОБ ОТРАВЛЕННОЙ ВОДЕ
Однажды один индийский пророк предсказал, что через много лет все колодцы опустеют, и начнётся засуха. Засуха продлится несколько лет, после чего колодцы вновь наполнятся водой, но то будет отравленная вода, и любой, кто её выпьет станет безумцем, и если они не начнут запасать воду прямо сейчас, то они все станут безумцами...
Однако никто не отнёсся к предсказанию пророка с должным уважением, и не поверил никто ему. Только один человек поверил словам пророка и стал запасать воду.
Проходили годы, а он всё запасал и запасал чистую, не отравленную воду. И вот наступило время исполнения пророчества, но к тому времени никто уже не помнил об том пророчестве, никто, кроме человека, который однажды поверил в него. Началась засуха.
Погибал скот и урожай, ибо чистая вода покинула колодцы, только единственный человек пил воду из своих запасов.
Засуха кончилась и колодцы вновь наполнились водой, но то была отравленная вода.
Однако никто и тогда не вспомнил о пророчестве мудреца, только один человек пил воду из своих запасов.
И стали люди безумцами. Только один человек пил воду из своих запасов и сохранил разум.
Однако люди не считали себя безумцами, ибо были они теперь все одинаково безумны и продолжали пить отравленную воду. Только один человек пил чистую воду из своих запасов.
Но безумцы увидели, что единственный, сохранивший разум, отличается от них, и решили безумцы, что он безумен. Они гоняли его и ненавидели за то, что он не такой, как все остальные.
И однажды сломалась воля того, кто сохранил разум и вылил он все запасы своей воды на землю, и испил отравленную воду из колодца, и лишился разума. И безумцы решили, что он обрел разум.
Виталий Калашников.
Всего Вам доброго.