Ох, и надоел мне, честно говоря, этот мой сосед Петя Бабочкин. Космонавт он, конечно, хороший, что и говорить, но рассказы его нагоняют на меня такую тоску, что невольно приходится чувствовать себя котом и охотится за валерьянкой. В общем, это какой-то порочный круг. Валерьянку продают в магазине, ходить за ней приходится через подъезд, а в подъезде меня непременно поджидает Петя Бабочкин. Он тоже, как тот кот, чует валерьянку за километр.
— Кузьма Кузьмич! — кричит мне космонавт. — Ах, как я рад нашей случайной встрече!
А сам из-под тишка заглядывает в мою авоську.
— А уж как я рад, — вздыхаю я откровенно, — ты и не представляешь!
— Вижу, вы как раз из гастронома, — ухмыляется Бабочкин. — Килечку купили! А у меня вот!..
И вдруг вынимает из-за пазухи симпатичную такую ёмкость с валерьянкой пятилетней выдержки.
— Уж ты! — выдыхаю я с удивлением.
— Ага! — кивает Петя. — Помните, я на днях ваш аналог валерьянки с горя оприходовал? Вот, возмещаю!
И в мою авоську эту ёмкость кладёт.
— Хм, — хмыкаю я довольно, — этот аналог стоит того, чтобы немного переволноваться и попробовать его на вкус!
И зачем я только так обрадовался?!
— Вы так думаете? — подхватил тут же мою мысль космонавт. — А у меня, кстати, есть повод, Кузьма Кузьмич. Я же недавно опять летал.
Глаза Пети загадочно подпрыгнули к потолку.
— На, ладно, — сказал я обречённо. — Готов предоставить свои уши твоей новой истории.
Тут, как назло, из квартиры напротив выглянула голова одной любопытной старушки, и пришлось пригласить соседа к себе, чтобы навострённые уши любопытной не отвалились от услышанного.
— Ох, Кузьма Кузьмич, — начал свой рассказ Петя Бабочкин, закусывая продегустрированное. — Вы не представляете на какой планете мне пришлось побывать недавно.
— Увы, — согласился я. — Но готов представить.
И, опорожнив свой стакан внутрь себя-любимого, а затем откликнувшись на спинку табуретки, приготовился к представлению.
— Жизнь на той планете, дорогой Кузьма Кузьмич, — сказал Бабочкин, — кардинально отличается от человеческой жизни. А виной всему, как вы думаете, кто?
— Роботы? — попытался угадать я.
— В самую точку! — похвалил меня космонавт. — Я всегда говорил, что писатели догадливые... Так вот. Аборигены той планеты стали жертвами технического прогресса настолько, что совсем потерялись в этом прогрессе. Не планета у них стала, а какая-то техническая свалка.
— Свалка? — переспросил я, не расслышав.
— Самая настоящая, — подтвердил Бабочкин. — Представляете, Кузьма Кузьмич, инопланетяне превратили себя сознательно в рабов техники и ничего не могут с этим поделать. Они так привыкли жить в борьбе за рабство....
— За рабство?! — удивился я, ненароком перебивая рассказчика.
— Да, за рабство, — кивнул Бабочкин. — Весь их жизненный уклад настроен на борьбу за рабство. С рождения до смерти они систематически обучаются прислуживать всяческим приборам. И высшим счастьем считается, когда тобой обладает большее количество техники. А уж если ты являешься прислугой самых дорогих, продвинутых роботов, то, считай, что ты самый главный на планете, самый большой счастливчик!
— Странно, — поморщился я, представив картину подобных заблуждений. — Бедные инопланетяне.
— Вот и я говорю... Для чего, спрашивается, создавать столько техники, чтобы самим становиться её рабами? Роботы там настолько обнаглели, что давно выгоняют инопланетян с их родной планеты, издеваются над ними как хотят — пытают, истребляют, уничтожают, заражают смертельными болезнями. Увы, инопланетяне так привыкли к каждодневным утратам в своих рядах, что практически не обращают на них внимания. Да и когда им думать о причинах, когда постоянно приходится бороться с последствиями?
— Замкнутый круг, — произнёс я задумчиво. — И выход из него только один....
— Какой? — нетерпеливо перебил меня Бабочкин.
— А на этот вопрос, мой дорогой друг, — ответил я важно, — я отвечу в следующий раз, когда у нас снова появится аналог валерьянки. Этот, как видишь, мы с тобой сами не заметили как истребили.
— Точно, пусто, — постучал пальцем по бутылке космонавт. — Вот что эти паразиты-инопланетяне с нами делают! Все нервы на них изведёшь!
— Не инопланетяне, — поправил я Петю, покачав пальцем перед его носом, — а роботы. Роботы которые их, инопланетян, поработили.
— Точно, — опять согласился Бабочкин. — Это инопланетные роботы виноваты, что у нас, Кузьма Кузьмич, так быстро заканчивается заменитель валерьянки.
Резкий стук в дверь прервал наши размышления. Поднявшись с табуретки, я подошёл на цыпочках к двери и сказал в замочную скважину, имитируя голос попугая:
— Дома никого нет, хозяин ушёл в музей.
Но дверная ручка повернулась, дверь скрипнула и открылась.
"Наверное, я забыл её закрыть" — подумал я.
На пороге стояло нечто похожее на инопланетного робота: крупное, квадратноголовое, железно безжалостное. В руках оно что-то держало. Я пригляделся, это была большая деревянная скалка.
— Вот ты где, алкоголик недоделанный! — истерично закричал инопланетный робот. — Так и знала, опять напился!
— Беги, Петя! Беги, друг! — крикнул я, преграждая роботу дорогу. — Я задержу его!
— Прочь, собутыльник! — отпихнул меня в сторону робот и, схватив космонавта за шкирку, выдернул его из-под стола, под которым тот пытался скрыться. — Быстро домой, пьянь бессовестная!
— Я космонавт! — попытался напомнить Петя Бабочкин.
Но бессердечному инопланетному роботу, видимо, было наплевать на космонавтов.
— Иди-иди, пьянь! Двадцать лет с тобой, дураком, мучаюсь, всё одно и то же! В стакане весь твой космос!
— Ну, что ты, милая, — ответил тут Петя роботу и, как ни странно, попытался поцеловать его в щёку.
Тут я, конечно, опешил. Лицо робота показалось мне похожим на лицо жены Пети Бабочкина.
— Пардон, мадам, — сказал я, как можно элегантней, — я не признал в вас человека....
А что дальше было?.. увы, не помню 🙂
Июнь 2024
Спасибо за внимание! Приходите ещё!