В Иране проходят внеочередные президентские выборы. За пост борются представители консервативного лагеря, выступающие за укрепление сотрудничества с Россией и Китаем, и реформатор — Масуд Пезешкиян, призывающий наладить отношения со странами Запада. Опрошенные «Известиями» эксперты, однако, считают, что каким бы ни был исход голосования, основные контуры внешней политики страны не поменяются. Таково само политическое устройство страны, в котором последнее слово остается за верховным лидером аятоллой Али Хаменеи. Об основных кандидатах, их программах и роли будущего президента — в материале «Известий».
Президентские выборы в Иране
Первый тур досрочных президентских выборов стартовал 28 июня в Иране. Жители Исламской Республики должны выбрать политика, который займет место президента Эбрахима Раиси, погибшего в авиакатастрофе 19 мая. За пост борются четыре кандидата: представитель духовного лидера в Совете безопасности республики Саид Джалили, спикер парламента Мохаммад Багер Галибаф, экс-глава министерств внутренних дел и юстиции Мостафа Пурмохаммади и экс-министр здравоохранения Масуд Пезешкиян. Если первых трех кандидатов можно отнести к консерваторам, то четвертого повсеместно характеризуют как реформатора. Изначально на пост президента претендовали шесть кандидатов, однако мэр Тегерана Алиреза Закани и вице-президент Амир Хосейн Газизаде Хашеми сняли свои кандидатуры в пользу оставшихся представителей консервативного лагеря.
Согласно опросам, опубликованным 24 июня, среди кандидатов лидирует Пезешкиян, за которого готовы были проголосовать приблизительно 24% избирателей, за ним следовали Джалили и Галибаф. Однако надо учитывать, что после выхода из гонки двух кандидатов симпатии избирателей могут распределиться иначе.
Что касается программы Масуда Пезешкияна, то он выступает за возобновление ядерной сделки и считает, что стране необходимо налаживать диалог со странами Запада.
В частности, он высказывался в пользу «конструктивных отношений» с Вашингтоном и европейскими столицами, чтобы «вывести Иран из изоляции». «Если бы мы смогли снять санкции, иранцы могли бы жить комфортно», — заявил он.
В свою очередь, Багер Галибаф считает, что Иран должен вести переговоры с западными странами только в том случае, если это принесет «экономические преимущества», а именно приведет к снятию санкций. Нынешний спикер парламента также призывает страну продолжать наращивать свой ядерный потенциал. По его мнению, эта стратегия приносит свои плоды, «заставляя Запад вести переговоры с Ираном».
Что касается Саида Джалили, то он выступает за продолжение антизападной политики, подчеркивая, что «международное сообщество не состоит из двух или трех стран» Запада. По его мнению, Иран должен укреплять связи с Китаем в экономической сфере, с Россией — в оборонной, а также с арабскими государствами, в том числе и с Саудовской Аравией.
— Наша политика направлена на укрепление отношений со всеми странами, с которыми у нас есть точки соприкосновения в различных областях. И цель состоит в том, чтобы максимально использовать потенциал этих стран, — сказал он «Известиям».
Наконец, Мостафа Пурмохаммади заявил ранее «Известиям», что в случае своей победы будет укреплять отношения с РФ.
— Я очень много путешествовал в Россию, я очень хорошо знаю российских политиков, и я знаю, как продолжать отношения. Если я буду президентом, наши отношения будут лучше, — отметил он.
Разница между реформаторами и консерваторами
Если говорить в целом о различии между консерваторами и реформаторами, то, как рассказал «Известиям» глава Центра изучения современного Ирана Раджаб Сафаров, первые защищают ценности ислама и рассматривают любое вторжение западных ценностей и культуры как угрозу политической системе. Реформаторы же, напротив, не отвергают их.
— Пезешкияна рассматривают как реформатора. Но реформатор в понимании иранского общества — это чистейшей воды прозападный и проамериканский кандидат. Поскольку слой технократов в Иране прозападный и проамериканский, то у него есть соответствующая поддержка. Учитывая, что в иранском обществе обсуждаются права женщин и ношение хиджаба, то слой населения, обеспокоенный этими вопросами, также может отдать голоса ему. Эти люди, особенно женщины, надеются, что он принесет нечто новое, поскольку все другие кандидаты продолжат политику Эбрахима Раиси, — добавил он.
Кандидату-реформатору также симпатизируют представители торговли и работодатели, заинтересованные в расширении контактов со всем миром, в том числе с Европой и США. Не стоит забывать также об этнических азербайджанцах, которые проживают в основном на северных территориях Ирана. По мнению эксперта, они могут составить потенциальный электорат Пезешкияна.
— И самое главное — это так называемая спящая аудитория, те, которые не верят в какие-то большие изменения в связи с новым президентом, поскольку они прекрасно понимают, что главное лицо — это духовный лидер Ирана. И поэтому у них нет мотивации прийти проголосовать. Они осознают потолок возможностей президента. Но если их каким-то образом хорошо заинтересовать, то они всё же могут прийти на выборы. Так уже было дважды. Когда, например, очень неожиданно Махмуд Ахмадинежад победил такого тяжеловеса, как Али Рафсанджани. И точно так же в свое время пришел к власти Мохаммад Хатами. Тогда именно эта спящая аудитория избирателей неожиданно встала и пошла толпой голосовать, — добавил собеседник.
Вместе с тем политолог и востоковед Каринэ Геворгян призвала избегать «западных схем», разделяющих кандидатов на консерваторов и реформаторов.
— Они не отражают ситуацию в Иране, вся западная пропаганда рассказывала об Иране много страшного, а потом выяснилось, что страна — в десятке самых технологически развитых в мире. Поэтому разделение на консерваторов и реформаторов часто не работает. На самом деле консерваторы в чем-то оказались гораздо более мягкими, чем реформаторы. Например, реформаторы создали полицию нравов, а консерваторы ее упразднили, — напомнила она.
К слову, в вопросе обязательного ношения женщинами хиджаба большинство кандидатов заняли осторожную позицию, заявив, что выступают против полиции нравов и применения насилия к женщинам, не носящим этот тип одежды.
Каких изменений ожидать в Иране
Говоря о внешнеполитическом курсе страны, эксперт отметила, что по результатам выборов Тегеран не будет менять свою линию, «поскольку в этом нет абсолютно никакого смысла».
— Главная задача всей политической элиты максимально использовать геостратегическое положение и собственные достижения, максимально укреплять свой суверенитет для того, чтобы иметь больше козырей в разговорах с теми же великими державами. Грамотное поведение в отношении соседних стран — это главная цель. В этом смысле элита Ирана не продажная, — добавила она.
Похожую точку зрения «Известиям» высказал и политолог Роланд Биджамов. По его словам, курс внешней политики, скорее всего, не претерпит каких-либо изменений.
— Отношения с Россией будут обязательно развиваться. Потому что волей-неволей мы находимся в одной лодке. Иран связан с БРИКС и другими международными организациями. Вместе с тем есть сильное недоверие у иранской элиты по отношению к Западу и США. Что бы ни произошло, Штаты остаются врагом, в глазах иранцев они как были большим «шайтаном», так и остаются, поэтому вряд ли нам что-то угрожает во внешнеполитической сфере.
Даже если мы предположим, что реформатор Пезешкиян победит, то это будет означать только то, что в некотором плане интенсифицируются переговоры между США и Ираном. Но мы и так знаем, что тайные переговоры проводятся. Однако это происходит в рамках нынешней администрации Байдена, а что будет в случае победы в Штатах Трампа, никто не знает, — подчеркнул он.
Вместе с тем, несмотря на дружественные отношения между Москвой и Тегераном, политолог призвал не идеализировать их. В частности, он напомнил, что Иран — последняя из пяти прикаспийских стран, которая до сих пор не ратифицировала конвенцию о правовом статусе Каспийского моря. Подписанный в августе 2018-го Азербайджаном, Ираном, Казахстаном, Россией и Туркменистаном договор в числе прочего запрещает присутствие на Каспии вооруженных сил, принадлежащих внерегиональным игрокам.
Кроме того, напоминает эксперт, среди части иранской интеллигенции до сих пор сохраняется негативное отношение к России, восходящее к временам русско-персидских войн.
— Иран прекрасно понимает, что восточную часть нынешнего Южного Кавказа он потерял именно из-за войн с Россией. В Иране помнят и о британско-советской оккупации страны в годы Первой мировой войны, — добавил Роланд Биджамов.
Как бы то ни было, на данном этапе в краткосрочной и среднесрочной перспективе политика страны не изменится, учитывая сам характер политического устройства государства.
— Если когда-нибудь произойдут серьезные изменения в Иране, то это будет, скорее всего, вызвано именно внутренними причинами. Политические режимы такого типа не могут скорректироваться в мгновение ока. Снизу может исходить недовольство, оно может быть и среди элит, однако в конце концов именно вверху должны произойти изменения, чтобы внутренний и внешнеполитический курс стал другим. На данный момент я этого не предвижу, — сказал Роланд Биджамов.
Президент в Иране — это в некотором плане техническая фигура, объясняет политолог. Это своего рода индикатор, показывающий ситуацию. Но последнее слово остается за верховным лидером Ирана. Президент же — это часть системы сдержек и противовесов.
К слову, аятолла Али Хаменеи пришел на избирательный участок в самом начале голосования. Он призвал иранцев серьезно отнестись к выборам, поскольку от их результатов зависит «прочность Исламской Республики, ее достоинство и честь».