"Берега Колгуева невероятно однообразны. Они в основном представляют
собой суглинистые обрывы высотой от 15 до 20 сажен; северо-западный
берег только в некоторых местах пологий, постепенно он поднимается в
этом же направлении. Возвышенные места большей частью удалены от моря
на расстояние в полторы-три версты и только западный берег вздымается
вверх непосредственно из моря.
Южный морской берег острова и часть юго-восточного – это плоские
пространства, образующие вместе с уходящими в море песчаными банками (кошками) единое целое. Внутренняя часть представляет собой широкую
равнину или тундру, там и здесь изрезанную озерами и небольшими
холмами или земляными валами.
Климат Колгуева далеко не такой суровый, как на Новой Земле, и в
этом отношении, так же как и по географическому положению, он занимает
промежуточное место между последним островом и Каниным Носом. Однако
переход от материка к острову Колгуеву оказался для нас весьма
ощутимым; в течение всех девятнадцати дней, которые мы провели в
различных местах острова в июле и августе, термометр никогда не
поднимался выше 9 градусов, и это было только однажды в полдень;
обычно он стоял на отметке 4° или 5° и опускался время от времени до
2°, даже до 1° – в то время как на Канине господствовала температура от 10° до 12°, которая сразу же после нашего отбытия с Колгуева на Тиманский берег поднялась до 15°.
Следует заметить, что почва этого острова, которая, как уже было сказано, не содержит ни одной горной породы, не оттаивает в течение
года глубже, чем на два фута; дальше вглубь все остается в промерзшем
состоянии, чего мы не обнаружили ни на полуострове Канин, ни на
Тиманском берегу. Растительный покров Колгуева поэтому крайне беден; даже человеку далекому от ботаники в глаза бросается эта разница по
сравнению с Каниным Носом, несмотря на незначительную разницу в
географическом положении. Суровость природы Колгуева не
вознаграждается даже живописными видами; весь остров, как уже было
сказано, не предлагает взору ничего, кроме неприглядной, прорезаемой
то тут, то там озерами и покрытой невзрачными холмами болотистой
равнины".
Из книги Василия Ярославовича Голованова "Остров". Оригинал
статьи: на немецком языке в издании «Archiv fur Wissenschaftlige
Kunde von Russland», X, s. 302—318, Berlin, 1852.
Командир радиотехнической бригады подполковник Коваленков, на совещании объявил:
- В роте на острове Колгуев сложилось тяжелое положение с техникой, личный состав болеет. Зубы, простуда и так далее. Связь с ротой постоянно прерывается. Старшим группы назначаю начальника службы вооружения, с ним врач, зубной, начальник продсклада прапорщик Сухарев и инженер по связи. Заместители, готовьте имущество - вертолет завтра в 10.00.
Начальник службы вооружения радиотехнической бригады - это я, капитан-инженер, выпускник военной инженерной радиотехнической академии имени Маршала Советского Союза Говорова Л.А.
Утром мы с Ваней Сухаревым начали грузить вертолет. Тушенка, сгущенка, картошка и другие продукты, несколько ящиков с запчастями к трактору, к локатору и радиостанции, все это уместилось в брюхе вертолета. Командир вертолета Слава Рощин объявил: летим до Нарьян-Мара, заправляемся по полной и дуем на Колгуев.
В теплой кабине вертолета, прижавшись к баку с топливом, удалось подремать до посадки в Нарьян-Маре.
Было темно, мел снег и было очень холодно. Приземлились в Нарьян-Маре за полночь. Пошли ночевать в казарму в авиационный полк. Утром проснулись в белой тишине. Мело очень сильно - не видно ничего на расстоянии вытянутой руки.
В туалет ходили по проволоке, натянутой от казармы до будки с одной буквой М.
К обеду командир вертолета радостно сообщил: по трассе погоды нет, и не будет три дня, отдыхайте.
Начали отдыхать. На второй день кончилось два куска буженины, которые предусмотрительно захватил запасливый Ваня Сухарев. Немного раньше небольшая 5-и литровая канистра со спиртом, которую конечно прихватил в дорогу я. Поход в солдатскую столовую на третий день закончился неудачно, даже прапорщик Сухарев не мог договориться с начальником столовой, мужчиной килограмм на сто пятьдесят. Согласился покормить обедом, но предупредил что последний раз, а то его свиньям вечно не хватает, и они не могут набрать вес.
Перспектива голодать нам не подходила, магазинов рядом не было. В авиационной столовой кормить за деньги отказались. Да и откуда у нас они были, скорее их не было. Слава, излучая розовощекость, а он с экипажем питался в летной столовой за талоны, обрадовал еще сильнее: полетим через неделю, по сводкам погода стабилизируется.
Нас эта весть очень обрадовала так как появилась ясность в этом деле и огорчила потому что есть было нечего. Даже видавший виды тыловик Ваня погрустнел. Надо что-то делать.
Все смотрели на меня и наш зубной врач по фамилии Логман напомнил, что на совещании командир бригады старшим группы назначил меня, и что по его глубокому убеждению я должен был организовать правильное и регулярное питание и что медицина не поощряет такие диеты, особенно голодание и что в организме могут наступить необратимые изменения. Последнее меня очень насторожило, и я стал думать.
- Доктор, а как ты будешь лечить зубы на Колгуеве? - задал я вопрос нашему эскулапу.
- У меня есть бормашина и все лекарства, правда…, и он опустил голову, - бутылку медицинского спирта мы уже израсходовали.
- Пошли в казарму к летчикам, - решительно взял его я за рукав, - И бери свои причиндалы.
- Слушай Ваня, а ты можешь в долг взять, где ни будь бутылку спирта у своих коллег?
- Конечно!
В казарме, где жили летные экипажи авиационного полка, в комнате выделенной дежурным по части мы с доктором надели белые халаты, разложили бормашину и все зубные приспособления, которые доктор предусмотрительно держал в двух ящиках.
Ваню Сухарева посадил в «регистратуре». Дежурный по полку объявил, что в специально отведенном помещении принимает зубной врач.
Желающих лечить зубы появилось неожиданно много. Ваня едва успевал собирать у принимаемых пациентов «плату» - талоны на питание в летной столовой.
По реактивной норме - протягивая официантке талон с буквой «Р», - небрежно бросил наш связист за двое суток голодания потерявший в весе, и, заталкивая за обе щеки шоколад на десерт, мечтательно глядя в потолок, сыто икая промычал:
- Эх, почему я в летное училище не пошел?
Через две недели все-таки погода установилась, и нашей команде удалось попасть на остров.
Но это была другая история.