Царское правительство жесточайшим образом расправилось с восставшими. В тюрьмы по «питейным делам» попало 111 тысяч крестьян, около 800 были зверски биты шпицрутенами и сосланы в Сибирь…
- За выступление против пьянства, на каторгу? Однако, - хмыкнул Влад.
- Об этой войне умалчивают учебники. Хотя то была самая настоящая война, с орудийными залпами, погибшими и пленными, с победителями и побежденными, с судилищем над поверженными и празднованием одержавшими победу и получившими контрибуцию (возмещение убытков, связанных с войной). Баталии той неизвестной школьникам войны разворачивались на территории 12 губерний Российской Империи (от Ковенской на западе до Саратовской на востоке) в 1858 — 1860 годах. Во как, поняли? – поднял Костик палец.
- Эту войну историки чаще называют «трезвенническими бунтами», потому, что крестьяне отказывались покупать вино и водку, давали зарок не пить всем селом. Почему они это делали? Потому, что не хотели, чтобы за счет их здоровья наживались откупщики — те 146 человек, в чьи карманы стекались деньги от продажи спиртного со всей России. Водку откупщики буквально навязывали, если кто не хотел пить, ему все равно приходилось платить за нее: такие тогда установились правила… В те годы в нашей стране существовала практика: каждый мужчина приписывался к определенному кабаку, а если он не выпивал своей «нормы», и сумма от продажи спиртного оказывалась недостаточной, то недобранные деньги кабатчики взимали со дворов местности, подвластной кабаку. Тех же, кто не желал или не мог платить, секли кнутом, в назидание другим.
- Понял, как народ приучали к вину? – толкнул Влад Ивана в бок.
- Охренеть, - кивнул тот. – Кнутом, чтобы пили. А не наоборот.
- Виноторговцы, войдя во вкус, взвинчивали цены: к 1858 году ведро сивухи вместо трех рублей стали продавать по десять. В конце концов, крестьянам надоело кормить дармоедов, и они, не сговариваясь, стали бойкотировать торговцев вином.
- Сейчас скажи пьяницам не поверят, - качнул головой Влад.
- Крестьяне отвернулись от кабака не столько из-за жадности, сколько из-за принципа: трудолюбивые, работящие хозяева видели, как их односельчане один за другим пополняют ряды горьких пьяниц, которым уже ничего, кроме выпивки, не мило. Страдали жены, дети, и чтобы прекратить расползание пьянства среди сельчан, на сходах общины всем миром решали: в нашем селе никто не пьет.
- Интересно, сейчас такое возможно? – усмехнулась Юлька. – А то есть деревни, полностью спившиеся. Я сама видела.
- Сейчас общины нет и старосты, - поморщился Иван.
- Что оставалось делать виноторговцам? Они сбавили цену. Рабочий люд не откликнулся на «доброту». Шинкари, чтобы сбить трезвеннические настроения, объявили о бесплатной раздаче водки. И на это люди не клюнули, ответив твердым: «Не пьем!» К примеру, в Балашовском уезде Саратовской губернии в декабре 1858 года 4752 человека отказались от употребления спиртного. Ко всем кабакам в Балашове приставили караул от народа для наблюдения, чтобы никто не покупал вино, нарушивших зарок по приговору народного суда штрафовали или же подвергали телесному наказанию. К хлеборобам присоединились и горожане: рабочие, чиновники, дворяне. Поддержали трезвость и священники, благословлявшие прихожан на отказ от пьянства. Это уже не на шутку испугало виноделов и торговцев зельем, и они пожаловались правительству.
- Смотри и попы туда же, - хмыкнул Влад. – Во всех сказках, они первые пьяницы.
- В марте 1858 года министры финансов, внутренних дел и государственных имуществ издали распоряжения по своим ведомствам. Суть тех указов сводилась к запрету…трезвости!!! – потряс кулаком Костик. – Во как, слышали?
- Обалдеть, - покачала головой Юлька.
- Местным властям предписывалось не допускать организации обществ трезвости, а уже существующие приговоры о воздержании от вина уничтожить и впредь не допускать.
- Чистой воды геноцид русского народа.
- Так я читал, - хлопнул по коленке кулаком Влад, - чукчей на севере английские купцы специально спаивали. А потом обирали. Пушнину и рыбу там.
- Про чукчей и я слышал, - кивнул Иван. – Кино даже видел. А вот про такое нет ещё.
- Слушайте дальше, - дёрнул щекой Костик. - Вот тогда-то, в ответ на запрет трезвости, по России и прокатилась волна погромов. Начавшись в мае 1859 года на западе страны, в июне бунт дошел и до берегов Волги. Крестьяне громили питейные заведения в Балашовском, Аткарском, Хвалынском, Саратовском и во многих других уездах. Особенный размах погромы приобрели в Вольске. 24 июля 1859 года трехтысячная толпа разбила там винные выставки на ярмарке. Квартальные надзиратели, полицейские, мобилизовав инвалидные команды и солдат 17-й артиллерийской бригады, тщетно пытались утихомирить бунтующих. Восставшие разоружили полицию и солдат, выпустили из тюрьмы заключенных. Только через несколько дней прибывшие из Саратова войска навели порядок, арестовав 27 человек (а всего по Вольскому и Хвалынскому уездам в тюрьму бросили 132 человека). Всех их следственная комиссия осудила по одному только показанию кабацких сидельцев, оговоривших подсудимых в расхищении вина. Не подкрепляя свои обвинения доказательствами. Хотя, громя кабаки, бунтовщики не пили вино, а выливали его на землю. Историки отмечают, что не зафиксировано ни одного случая воровства, деньги расхищали сами служащие питейных заведений, списывая пропажу на восставших.
С 24 по 26 июля по Вольскому уезду было разбито 37 питейных домов, и за каждый из них с крестьян взяли большие штрафы на восстановление кабаков. В документах следственной комиссии сохранились фамилии осужденных борцов за трезвость: Л.Маслов и С.Хламов (крестьяне села Сосновка), М.Костюнин (с.Терса), П.Вертегов, А.Володин, М.Володин, В. Сухов (с.Донгуз). Принимавших участие в трезвенническом движении солдат по суду велено было «лишив всех прав состояния, а нижних чинов — медалей и нашивок за беспорочную службу, у кого таковые есть, наказать шпицрутенами через 100 человек, по 5 раз, и сослать в каторжную работу на заводах на 4 года».
- Вот тебе и забота царя батюшки о народе, - хмыкнул Иван. – Впечатляет.
- Всего же по России в тюрьму и на каторгу отправили 11 тысяч человек. Многие погибли от пуль: бунт усмиряли войска, получившие приказ стрелять в восставших. По всей стране шла расправа над теми, кто отважился протестовать против спаивания народа. Судьи свирепствовали: им велели не просто наказать бунтовщиков, а покарать примерно, чтобы другим неповадно было стремиться «к трезвости без официального на то разрешения». Власть имущие понимали, что усмирить можно силой, а вот долго сидеть на штыках — неуютно.
- Всем глотки не заткнёшь, - кивнул Иван.
- Требовалось закрепить успех. Как? Правительство, подобно героям популярной кинокомедии, решило: «Кто нам мешает, тот нам и поможет». Откупную систему продажи вина отменили, вместо нее ввели акциз. Теперь всякий желающий производить и продавать вино, мог заплатив налог в казну, наживаться на спаивании своих сограждан. Во многих селах нашлись предатели, которые, чувствуя за спиной поддержку штыков, продолжили войну против трезвости иными «мирными» методами.
- Тактика ползучей змеи, - кивнул Иван, - знакомая картина.
- Большие сволочи опираются в своих мерзостях на сволочь хотя и маленькую, но многочисленную. Аллен Даллес, директор ЦРУ, объявляя в 1945 году «холодную войну» против СССР и говоря, что мы (т.е. США), завоюем русских без единого выстрела, найдя среди них предателей и разложив изнутри, ничего не изобретал. Тактика вербовки изменников известна с древнейших времен, и против ведения войны таким способом очень трудно найти защиту. Но найти надо было, во что бы то ни стало, иначе проигрыш стал бы окончательным. Трезвенникам предстояло решить почти неразрешимую задачу: как преодолеть сопротивление власти, поддерживающей не трезвость, эту основу государственной мощи, а кабатчиков, хотя и наполняющих государственную казну деньгами, но ведущих страну к гибели.
- И они её решили, - поморщился Иван. – Споили народ.
- При Хрущёве, я читал, ввели понятие культурное питиё, - усмехнулся Влад.
- Культурно, не культурно, хрен редьки не слаще. Алкоголиком в любом случае станешь, - махнул рукой Иван. – Лучше никак не пить. Понял? – щёлкнул он Костика по лбу.
- А я и не пью, - фыркнул тот, - больно надо дураком быть.
За кроссвордом и шутками время пролетело быстро. Объявили их самолёт, и все направились к месту регистрации. Иван придержал Костика.
- Я пройду другим путём. Пронесу тебе вот эту коробку, - Иван показал свёрток. – Отдашь его при встрече капитану. Скажешь для Андрея. Запомнил?
- А что в ней?
- Золото и бриллианты, - засмеялся Иван, - не потеряй. Не расплатишься тогда со мной.
- Ты в самолёт придёшь?
- Я у трапа суну тебе её в сумку. Держи боковой карман открытым. И не дернись, смотри. Меня ты не увидишь, а внимание ненужное привлечёшь.
- Понял, не маленький, - насупился Костик.
- Поэтому тебе и отдаю, не девчонкам. Ты ж мужик, как ни как, - обнял Иван пацана за плечи.
Пока пассажиры проходили регистрацию и контроль, Иван проник на аэродром и подошёл к ожидавшему самолёту. Трап уже подкатили. В дверях маячила стюардесса. Вскоре подъехал автобус с пассажирами. Костик, замешкавшись, вышел последним, пристраиваясь в хвост очереди.
- Конспиратор, - усмехнулся Иван, подходя к парню и трогая его за рукав. Парнишка вздрогнул, но вида не подал, продолжая стоять неподвижно. Иван сунул свёрток в боковой карман сумки и застегнул его. Хлопнув легонька пацана по плечу, отошёл.
Дождавшись, когда все пассажиры пройдут в самолёт и трап отъедет, Иван направился к вокзалу. Моторы самолёта загудели, когда Иван был уже в дверях. Оглянувшись, он мысленно пожелал улетающим удачи и махнул рукой.
- Куда дальше? – спросил Влад уже в машине.
- Поедем склад перевозить, - Иван достал бумажку с адресом дома мэра.
Дважды спрашивая направление, наконец, добрались до усадьбы мэра. У ворот стоял джип. Два парня в чёрных костюмах дубасили в ворота.
- Вовремя мы, - подался вперёд Иван. – Мэра уже потеряли.
Остановившись у соседнего дома, Иван, надев невидимку, поспешил к джипу. Парням надоело стучать, и они отошли к машине.
- Что будем делать Матвей? – спросил один у второго.
- Может полицию вызвать? – поморщился тот, - вдруг там криминал какой?
- А если нет? Шеф уволит, - покачал головой вышедший водитель.
- Что предлагаешь, калитку сломать?
- Можно, у меня и монтировка есть, - хмыкнул водитель.
Пока костюмы совещались, Иван открыл калитку и вошёл внутрь. Открыв ворота, встал с краю, наблюдая за спорых парней.
- Эй, вы долго митинговать там будете? – окликнул, видя, что приехавшие не замечают изменений. – Полчаса уже смотрю на вас. Заезжайте.
- Аааа? – обернулись костюмы и переглянулись.
- Ты чего не открывал? – первым пришёл в себя Матвей и направился к Ивану.
- Открыл вот, заваливайте, - улыбнулся Иван, махнув рукой.
Водитель заспешил за руль, а второй охранник за первым.
