Великий актер Иннокентий Смоктуновский пережил много лишений: войну, плен, голод и безденежье. Однако, что бы не происходило, он шел к своей заветной мечте — к сцене. Рассказываем о его непростом пути.
В 1991 году после спектакля «Кабала святош» на сцене МХТ имени А. П. Чехова произошло нечто особенное: во время прощального поклона артистов на сцену вышли несколько человек в военной форме. Они торжественно прикрепили на сценический костюм взволнованного и растерянного Иннокентия Смоктуновского медаль «За отвагу». Ни зрители, ни актеры не понимали, что происходит. Но ошибки не было. В тот момент он не был заслуженным артистом СССР, награду получил Сержант Иннокентий Смоктунович, солдат, награжденный орденом Великой Отечественной войны и пятью медалями. Среди них — две «За отвагу».
Иннокентий Смоктуновский (при рождении Смоктунович — прим. ред.) родился 28 марта 1925 года в многодетной крестьянской семье в деревне Татьяновка (сейчас Шегарский район Томской области). Через четыре года его семья, спасаясь от голода, покинула деревню. Не желая идти в колхоз, родители переехали сначала в Томск, затем в Красноярск, где жила родная сестра отца, Надежда Петровна. В голодном 1932 году, не имея собственных детей, она взяла к себе на воспитание Иннокентия и его брата Владимира. Брат вскоре умер, а Иннокентий вынужден был воровать на рынке, чтобы выжить. Соседские мальчишки прозвали его «костылем» за худобу, высокий рост и неуклюжесть.
Кеша рос замкнутым ребенком, много читал, интересовался театром. В шестом классе он начал заниматься в школьном драмкружке, которым руководил актер Синицын. Однако после первого же публичного показа «Предложения» по Чехову, в котором Смоктуновский играл роль Ломова, его изгнали из кружка. Дело в том, что мальчик настолько разволновался, что забыл слова и истерично рассмеялся. Следом за ним смехом взорвался зал. Спектакль был сорван.
Попасть на профессиональную постановку Смоктуновскому удалось только в 14 лет. Это был Красноярский драматический театр имени А. С. Пушкина; много лет спустя он рассказывал о первом увиденном спектакле: «Сейчас уже я понимаю, что это было просто дурно по вкусу, но тогда вышел потрясенный… Должно быть, я был очень добрым зрителем или во мне уже тогда заговорило нутро: попал домой».
Когда отец будущего актера ушел на фронт, Смоктуновскому пришлось помогать семье: он окончил фельдшерско-акушерское училище, затем перешел на курсы киномехаников. После их окончания в 1942 году, он работал в размещенной в Красноярске воинской части и госпитале при ней. В том же году будущий артист поступил статистом в Красноярский драматический театр. Много лет спустя актер признался в одном из своих интервью, что научился подделывать театральные билеты: покупать их каждый день не было никакой возможности, а жить без театра он уже не мог.
К сожалению, война не обошла Смоктуновского стороной. За то, что он воровал с поля оставшуюся после уборки картошку, с него сорвали курсантские погоны и отправили на фронт. Его первый бой даже не успел начаться — отряд направлялся на передовую линию, когда налетевшие немецкие самолеты уничтожили половину бойцов. Он долго не мог оправиться от пережитого ужаса первых смертей, по его воспоминаниям, это был нервный шок, ему не хотелось жить.
В должности связного штаба он участвовал в боях на Курской дуге, форсировании Днепра, в операции по освобождению Киева. Сам актер вспоминал, что часто лез на рожон, его будто вела какая-то сила. Он верил, что ни одна шальная пуля не сможет его остановить. Говорил, что был будто кем-то охраняем. За то, что под огнем противника через Днепр доставлял боевые донесения в штаб, Смоктуновский был награжден первой медалью «За отвагу». Именно ее он получил через 49 лет, на сцене Художественного театра имени А. П. Чехова.
В декабре 1943 года под Киевом Смоктуновский попал в плен, месяц провел в концлагерях. И снова голод, унижения и животный страх за свою жизнь. Рядом с Иннокентием Смоктуновским солдаты сходили с ума, падали в грязь от переутомления и больше не поднимались. Самых слабых немцы убивали на глазах у пленных.
Смоктуновский поделился с актером Малого театра Борисом Клюевым, как ему удалось сбежать из плена. Сам Клюев в одном интервью рассказал эту историю: «Просто случай. У них была повальная дизентерия. Эти толпы пленных шли. И их бомбили, наши же летчики бомбили, потому что они пленные. Это война. Тут все не так просто. Солдат не имел права сдаваться в плен, это в уставе написано. <…> Получилось так, что они остановились и зашли под мостик, и тут налетела авиация. Их погнали, а его забыли».
Иннокентий Михайлович вспоминал, что когда он выбрался из-под моста, его первое желание было бежать за этой колонной, догнать ее, чтобы присоединиться к своим товарищам. А потом понял, что не стоит. Его поразила страшная звенящая тишина. Истощенный, больной дизентерией и авитаминозом, несколько дней он блуждал по лесу. Наткнувшись на какое-то село, он потерял сознание и очнулся только через неделю. Его спрятала женщина, недавно потерявшая сына на фронте. В этом доме Смоктуновский выздоравливал. «Я лежал, и передо мной на стене весело зеркало, — припоминал Иннокентий Михайлович. — Но в силу того, что сознание не очень работало, я думал, что это окно. И на меня в это окно кто-то смотрел с очень большим носом и с проваленными глазами. Я спрашивал: „Что ты смотришь, что тебе надо, что?“ А в это время он мне что-то шептал, как человек. А потом я догадался, что это я и есть». Со своей спасительницей будущий актер поддерживал связь всю жизнь.
После выздоровления Иннокентий Смоктуновский вступил в партизанский отряд, который вскоре соединился с действующей армией. С этим полком, в должности командира отделения роты автоматчиков, он принимал участие в освобождении Варшавы. Как сказано в приказе о награждении, за то, что в боях при прорыве обороны противника в районе деревни Лорцен 14 января 1945 года его отделение одним из первых ворвалось в траншеи противника и уничтожило при этом около 20 немцев, он был награжден второй медалью «За отвагу». Победу он встретил в небольшом немецком городе Гревесмюлен.
После войны Смоктуновский вернулся в Красноярск. Не имея ни ясной цели, ни поддержки, поначалу он намеревался поступить в Лесотехнический институт, но старый приятель по школьному драмкружку сообщил, что местный театр организовал студию: «Будем вести легкую, приятную, веселую, беззаботную жизнь». Через тридцать лет, в зените славы, актер скажет: «Было в моей жизни много всякого: и плохого, и прекрасного. Одного только не было и, наверное, никогда не будет — легкости и беззаботности».
Участь бывших военнопленных в Стране Советов была хорошо известна — рано или поздно их ждал арест. Чтобы не искушать судьбу, «неблагонадежный» Иннокентий Михайлович решил уехать в Норильск, здраво рассудив, что дальше его уже никуда сослать не смогут — дальше только Заполярный круг. В Норильском драматическом театре в разное время сосланные репрессированные актеры создали замечательную труппу. Там молодой Смоктуновский встретился и на всю жизнь подружился с другим чудесным актером, Георгием Степановичем Жженовым. Жженов будет называть его Кешкой всю жизнь, даже тогда, когда они оба станут народными артистами СССР.
Смоктуновский менял города и театры: после Норильска были Махачкала, Сталинград, где его увидела на сцене одна из руководителей Московского театра имени Ленинского комсомола Софья Гиацинтова. Вернувшись в Москву, Гиацинтова послала ему телеграмму, приглашая приехать в столицу. Потом ситуация, видимо, поменялась, в следующем ее послании уже можно прочесть такие строки: «С дирекцией театра не ссорьтесь, выезжать повремените». Но актер уже принял решение. Смоктуновский отправился в Москву на свой страх и риск.
Москва встретила Иннокентия Михайловича недоброжелательно. Актер с грустной иронией описывал свои мытарства, как он показывался в столичных театрах, одетый в лыжный костюм (единственное, что у него было из одежды в то время), и всем очень нравился, и никто его не брал в труппу. «Я явно мало походил на столичного актера», — вспоминал он. «Он был не нужен, — писал Анатолий Смелянский, — и по справедливости: „ментальность“ артиста была на редкость не подходящей для репертуара той поры. Ему некого было играть. Высокий, худой, с прозрачными голубыми глазами и светлыми, чуть вьющимися волосами, с каким-то завораживающе-странным голосом, которым он как бы не управлял, испуганной, осторожной „тюремной“ пластикой… Артист с такими данными был безнадежен для тех пьес, что определяли репертуар».
И все же Гиацинтова помогла: в штате театра не было места, но его взяли на разовые выходы. Так он и жил, практически без средств к существованию, зимой ходил в своем лыжном костюме, ночевал в театре на подоконнике… Состояние его было настолько плачевным, что казалось, он абсолютно потерял веру в свое актерское предназначение. Но именно в это время в Театре Ленинского комсомола он встречает свою судьбу, свою Соломку, как он с нежностью будет называть ее всю жизнь. Суламифь Михайловна заведовала пошивочным цехом. Красивая, тоненькая и необычайно мудрая женщина, она стала именно той соломинкой, которая вытянула его к жизни. Она очень верила в него, поддерживала, следила за его здоровьем.
Главную роль своей жизни Иннокентий Смоктуновский получил благодаря счастливому стечению обстоятельств. В 1957 году главный режиссер Ленинградского театра имени Ленинского комсомола Георгий Товстоногов пригласил из Таллина режиссера Вениамина Ланге для постановки «Идиота» в Большом драматическом (БДТ). На роль князя Мышкина был назначен Пантелеймон Крымов, актер талантливый, но недисциплинированный. Он не явился на первую репетицию, чем исчерпал терпение Товстоногова и тот его уволил. Другого актера на эту роль в труппе БДТ не нашлось, и Ланге вернулся в Таллин. Некоторое время спустя назначенный на роль Рогожина Евгений Лебедев порекомендовал Товстоногову Смоктуновского, с которым вместе снимался в фильме «Шторм». Увидев актера в роли Фарбера, Товстоногов пригласил его в БДТ и теперь уже сам взялся за постановку спектакля.
Роль князя Мышкина далась тяжело. «Такого мучения в работе, такой трудности, — говорил Иннокентий Михайлович, — я и предположить не мог». Премьера «Идиота» состоялась 31 декабря 1957 года, спектакль прошел с грандиозным успехом. Театральные критики Инна Соловьева и Вера Шитова описали простой проход Мышкина-Смоктуновского из одной кулисы в другую перед закрытым занавесом, ставший одной из вершин роли: «Высокий и слабый, сутулый и непередаваемо изящный, с какими-то слишком легкими руками, с походкой, щемяще робкой и одновременно щемяще решительной, князь Мышкин шёл в иноземном своём платье, в толстых башмаках, с узелком, завязанным в клетчатый платок. Беззащитный, детски приветливый, строгий, вступал он в эту петербургскую жизнь, корыстную и горячечную, нес сюда ясный и беспомощный свет своей души».
Участники спектакля вспоминали какая невероятная тишина стояла в зрительном зале во время представления и после его окончания. Как Иннокентий Михайлович раздавал автографы и как долго его не отпускали. По словам очевидцев, это было эпохальное событие в истории русского театра. Впоследствии многие — и театральные критики, и режиссеры, и коллеги-актеры — называли спектакль Товстоногова самым сильным театральным потрясением в своей жизни. «Это был прорыв, взрыв, переход в новое качество не только ленинградского театра, но и всей нашей сцены», — писал об «Идиоте» десятилетия спустя Смелянский. Сам же актер об этом спектакле говорил: «Я сыграл его двести раз, и если бы мне пришлось сыграть его ещё столько же, я бы и сам остался больным человеком».
После исполнения Мышкина актера начали наперебой приглашать в кино лучшие режиссеры страны. Смоктуновский сыграл целый ряд киноролей, которые принесли ему всесоюзную славу, а в дальнейшем и признание за рубежом. В их числе Илья Куликов в фильме Михаила Ромма «Девять дней одного года», Гамлет в одноименном фильме Григория Козинцева, Юрий Деточкин в комедии Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля» и Петр Ильич Чайковский в фильме Игоря Таланкина. Роль Порфирия Петровича в фильме Л. Кулиджанова «Преступление и наказание» в 1971 году была отмечена Государственной премией РСФСР.
Смоктуновского называли универсальным артистом: он одинаково убедительно играл сумасшедших и гениев, преступников и блаженных (от мафиози до Моцарта). Режиссер Владимир Наумов вспоминал: «Он мог играть все: быть юродивым несчастным, причем не играть, а быть им, больным полусумасшедшим бомжом, королем Карлом V». Иннокентий Смоктуновский терпеть не мог халтуры и отдавался работе полностью. Безусловно, его характер закалил трудный путь к мечте. Но его он прошел с завидным упорством и достоинством.
Источники:
- «Воспоминания в саду», документальный фильм (www.youtube.com/watch?v=O3_TW3qLchY)
- Моя правда. Иннокентий Смоктуновский. Раздвоение (www.youtube.com/watch?v=52wxmuvRHPM)
- Иннокентий Смоктуновский. Размышления о мастерстве актера и о судьбе человеческой (www.strast10.ru/node/4479)
- За отвагу. Рассматриваем военные награды Иннокентия Смоктуновского (www.mos.ru/news/item/80892073/)