Военный эксперт о том, как ВСУ изменились под командованием Сырского и куда движется СВО
«Есть мнение, что над Россией постоянно летают натовские спутники, и все это в прямом режиме передается Киеву. Но на самом деле оказалось, что нет», — говорит военный эксперт, ведущий популярного авторского телеграм-канала Владислав Угольный. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассуждает о том, что такое военное проектное мышление и как оно вредит организации боевых действий, зачем Киев просит самолеты, когда ему нужна артиллерия, и в чем реальная эффективность заградотрядов.
«На Украине «кубышка» добровольцев уже исчерпана»
— Владислав, многие аналитики, когда оценивали весенние боевые действия, предполагали, что примерно к концу апреля наши войска начнут наступление. Вместе с тем карта боевых действий остается статичной, хотя количество потерь у врага, судя по сводкам министерства обороны, растет. Так идет ли у нас наступление или нет?
— Наступление идет. Скажем, в Харьковской области, сейчас можно сказать точно, наступление было фальстартом. Не буду говорить о причинах, но, если посмотреть конкретно, зашли мы в Волчанск, а там началась мясорубка. Из очевидных достижений можно назвать то, что Киев туда перебросил свои резервы.
Но если говорить именно об успехах, то это группа войск «Центр», генерал-полковник Андрей Мордвичев, мое личное открытие 2024 года на СВО. Там мы практически смогли достичь оперативных успехов, а именно — перерезать трассу Красноармейск – Константиновка. Это одна из основных рокадных дорог, снабжающих группировку врага.
— В чем кроется секрет?
— В штабном планировании. Не могу сказать, лично ли Мордвичев является талантливейшим из наших военачальников или у него просто хороший штаб, но в целом структура управления группы войск «Центр» — это лучшее, что вооруженные силы имеют в себе.
Группа войск «Центр» после замены генерала Александра Лапина получила огромное развитие. Смогли за два года пройти буквально бездну. Центральный военный округ в конце 2022-го представлял из себя довольно жалкое зрелище, по ним же и ударили в сентябре – октябре того же года. Сейчас же это одни из самых боеспособных войск. В первую очередь из-за управления очень хорошо адаптируются к противнику, находят слабые места в украинской обороне, меняют планы.
Если мы об Авдеевке будем говорить, то там изначально план был выйти на Бердычи через железную дорогу севернее Авдеевского коксохимического завода, но он не получился. В частности, из-за большой эффективности 47-й бригады ВСУ, которая не дала нам нормально перейти через железную дорогу. После этого была осуществлена операция «Труба», которая сковала резервы 110-й бригады на юге Авдеевки, а уже потом был выполнен довольно удачный бросок через дачи и водоочистные пруды на разрезание непосредственно города и завода. Здесь именно тактический замысел сыграл свое. Это то, что можно назвать военным искусством, которое у нас появилось впервые за долгое время.
Аналогично с остальными эпизодами. Уже говорил об Очеретино, где наши смогли воспользоваться фатальной ошибкой Украины, которая поставила на тот участок весьма небоеспособную бригаду. И вот наши штурмовики по приказу командования воспользовались этим просчетом. Ну и в целом там очень хороший человеческий капитал. В Центральном военном округе промышленные районы, там довольно грамотные люди, ну и, кроме того, в состав ГВ «Центр» входят донбасские бригады, а это, в принципе, одни из лучших бригад ВС РФ, которые, так вышло, находятся в зоне очеретенского выступа.
— Какие есть еще успехи?
— Мы близки к освобождению Дзержинска (украинское название — Торецк — прим. ред.). Я думаю, уже к концу лета этот город будет освобожден.
— Вместе с тем у обывателя возникает ощущение, что фронт не сильно меняется.
— Соглашусь.
— Как долго будет сохраняться такое положение вещей?
— Пока количественные показатели Вооруженных сил России не вырастут еще больше, а количественные показатели ВСУ не уменьшаться еще больше. Мы по численности личного состава достигли паритета примерно в конце 2023 года, а теперь опережаем Украину по численности, и постепенно опережение идет вверх. Кроме того, у нас это добровольцы, если не учитывать первую волну мобилизованных, где пусть и без особого принуждения случилось, но повестка — это все-таки не добровольное явление. Сейчас же у нас армия комплектуется контрактниками, в том числе благодаря большим выплатам.
А вот на Украине «кубышка» добровольцев исчерпана. А очень многие идейные добровольцы, различные националисты, как правило, уже ликвидированы. Кроме того, у них закончились люди, которые были «не против», они не то чтобы горели желанием, но соглашались с положением вещей. И сейчас там идет отлов тех, кто служить откровенно не хочет. Качество этого набора, конечно, довольно низкое. В то время как у нас оно будет повыше.
Другой вариант — это наша вторая волна мобилизации уже в 2025 году, возможно, весной. Не утверждаю, что она будет, но, в принципе, можно и сделать. Дополнительные 300 тысяч позволят полностью опрокинуть украинский фронт в Сумской и Черниговской областях.
— Насколько вероятно там будет ожидать открытие фронта в ближайшие полгода?
— В ближайшие полгода точно нет. Можно, конечно, повторить харьковскую историю под Волчанском. Если помните, то в Сумскую область заходили подразделения спецназа «Ахмат», не знаю, был ли это просто рейд или мы действительно удерживаем там село, но развития такая история не получила. Дело в том, что у нас на данный момент не хватает людей, чтобы наступать на той территории. Как следствие, если там фронт и откроют, то не раньше 2025 года.
— Насколько профессионально воюет противник?
— У них тоже есть довольно качественные стойкие подразделения. Но вместе с тем на оперативном уровне — швах. Вершина украинского оперативного искусства — это балаклейско-купянская операция и, пожалуй, все. Еще назвать какие-то хорошие, достойные украинские операции я не могу.
Они даже не могут сделать скрытное перемещение и уже не способны оперативно вскрывать перемещение наших войск. Если читать украинские военно-аналитические каналы, например, то они потеряли весь Центральный военный округ, когда его перебрасывали под Авдеевку, это было для них неприятным сюрпризом, что мы втайне от них перебросили туда две армии. Кроме того, они недавно потеряли 76-ю дивизию ВДВ.
По одному из мнений, над Россией постоянно летают натовские спутники, и все это в прямом режиме передается Киеву. Но на самом деле оказалось, что нет.
О состоянии украинской артиллерии
— С чем связана деградация украинской армии?
— В первую очередь с тем, что у них плохое сотрудничество с НАТО. Грубо говоря, они просят самолеты и прочую весьма дорогую технику, вместо того чтобы просить элементарные вещи, такие как гаубицы, минометы. У них, кстати, огромная проблема с минометами. Вот это украинское желание получить самолеты современные, вместо того что необходимо на земле, Украину и губит на данный момент.
— По артиллерии, насколько я знаю, требуется замена около 1,8 тысячи стволов. Насколько серьезные проблемы киевские части испытывают в этом сегменте вооружений?
— Артиллерия — это прежде всего гаубицы. Насколько я знаю, Lostarmour проводил сбор данных по открытым источникам, у украинцев на тот момент на весь фронт было всего 900 стволов больше 100-миллиметрового калибра.
— Если я правильно понимаю, то орудие с большим настрелом ствола намного теряет в точности…
— А тут даже не в точности дело. Их просто мало. Собственно говоря, Украина нуждается в первую очередь в артиллерийских стволах, да и вообще в системах, пусть и менее качественных. Мы уже не говорим о знаменитых «Трех топорах». Киеву требуется просто артиллерия времен, скажем, войны во Вьетнаме. Но они не готовы их получать, судя по всему. Украинское военно-политическое руководство просит современное оружие вместо хоть какого-нибудь.
— Немного возражу. Скажем, в марте этого года Греция отправила Киеву буквально музейные экспонаты…
— Прекрасно помню тот момент. В свое время писал об этом, там, по-моему, был максимум дивизион… Впрочем, это конкретный случай, не совсем верно рассматривать его как общую практику. Если посмотреть на то, как Украина держит оборону, то мы увидим, что во многом основу обороны составляют МБП Bradley 47-й бригады, которые выступали в качестве подвижного резерва, пока не истощились.
Скажем, Авдеевку мы взяли благодаря удачным тактическим решениям, но украинская 47-я бригада на Bradley выпила довольно много нашей крови. А вот после того как украинцы не смогли сделать бросок к Азовскому морю, они как-то разочаровались в своих силах. И вот с тех времен Bradley не так чтобы просят.
Для нас это довольно хороший знак просто потому, что та же 47-я бригада, повторюсь, показала себя весьма эффективно в оборонительных действиях.
— А может ли Запад вообще поставить нужное количество артиллерийских стволов?
— У них есть запасы. Речь не идет о М777 изначально, кстати, это весьма бестолковая идея была — разоружать свой корпус морской пехоты. Да, ему хотят передать HIMARS вместо гаубиц, но это иной тип вооружения. А вот Украине, повторюсь, было бы правильно просить старые артиллерийские системы времен Вьетнама. Это позволит им держаться. Кроме того, у Америки есть весьма хорошие артиллерийские системы 170-миллиметровые (вероятно, речь идет о САУ М107 — прим. ред.), и вот к этим старым пушкам есть довольно большое количество снарядов, которые просто лежат без дела, так как не подходят под классический стандарт 155 миллиметров.
В условиях, когда нет обычной артиллерии, возможно, некоторое время они бы смогли просидеть на такой корпусной артиллерии. Насколько я знаю, это обсуждается, но на данный момент у Украины еще нет таких старых, но проверенных артиллерийских систем.
— А европейская промышленность может поддерживать Киев?
— Не могу сказать компетентно, насколько мне известно, европейцы пытаются выйти на производство 1 миллиона снарядов в год до конца текущего года. Но такого все равно решительно мало.
«Эти люди больны проектным мышлением»
— Как в целом так вышло, что противник стал пятиться? Чего ему не хватает, кроме артиллерии и техники?
— Ответ очевидный — недостаток в личном составе. У Украины есть более-менее боеготовые подразделения со сносным количеством людей, но есть батальоны, которые собой представляют в лучшем случае две роты. В этих условиях появляется такой момент, что батальонно-опорный пункт держат рота, ротный взвод, взводный отделение, а позицию отделения не держит вообще никто.
Русская армия же в свою очередь концентрирует огневую мощь, включая ФАБ и прочее, а во-вторых, находит уязвимые места. Скажем, можно бить по территориальной обороне, как это делалось на купянском направлении. Можно бить по слабым бригадам противника, как это случилось под Очеретино. Там наши нашли бригаду аутсайдеров, 115-ю, и ударили по ней, в итоге зашли в Очеретино. Либо, как сейчас в Дзержинске, который Торецком пока зовется, там мы подловили на ротации 24-ю и 41-ю механизированные бригады. Их решили поменять местами с Дзержинска на Часов Яр.
И вот когда они ротировались, наши двинулись в наступление на Дзержинск, где сейчас продвигаются.
— Четыре месяца назад Киев поменял Залужного на Сырского. Что-нибудь, на ваш взгляд, в тактике боевых действий изменилось?
— Как я понимаю, улучшилось управление, в том смысле что Зеленский как их верховный главнокомандующий больше не находится в противостоянии с военным руководством. Как я понимаю, Александр Сырский — это абсолютно лояльный ему человек, у него нет никаких политических амбиций, потому что он из Владимирской области. Не может он в украинскую политику лезть, потому что чужой и этнически русский. Это огромный плюс для Киева, потому что там объективно нужна иерархия, внутренние противоречия там весьма опасны.
В целом же, по-моему, там ничего не поменялось, были приняты кадровые решения. Они создали отдельный род войск, под беспилотные системы, туда назначили такого молодого генерала Вадима Сухаревского, он чем-то, пожалуй, напоминает начальника ГУР Кирилла Буданова**. Прославился он тем, что был одним из первых, кто дал приказ стрелять по ополчению Донбасса в 2014 году, с тех пор он имел протекцию сверху. Теперь занимается беспилотниками. Что интересно, у него большой конфликт с Сырским.
Украинцы не пытаются найти высокомотивированных военных специалистов, чтобы их двигать наверх. Но здесь проблема в том, что эти люди больны проектным мышлением. Как тот же Буданов**, кстати, прекрасный пример. Они не могут охватить всю военную иерархию. У нас, особенно сейчас это видно, на прошлой неделе была годовщина восстания ЧВК Вагнера, и многие любят говорить, мол, хорошо же они воевали. При этом не понимают, что такие вещи, как Генштаб, кстати, что наш, что украинский, — это огромное количество военного персонала, генералов и прочих тыловиков, которые строятся в одну структуру, и вот вся эта военная машина должна равноэффективно управляться. Стоит отметить, что это все довлеет к различным кланам, коррупционным схемам. Все это называется «лампасами» что у нас, что на Украине.
На Украине же никакой Сырский, никакой Залужный — никто не может это поправить. Тут нужно огромное количество людей на замену всех этих весьма специфических страт. Кого бы они ни меняли, толку не будет, никакой принципиальной разницы.
— Проектное мышление — это вы имеете в виду такой способ мышления, в рамках которого человек смотрит на конкретную деталь, изымая ее из общей схемы?
— Да, так тоже можно сказать. Вот, скажем, вышеупомянутый Буданов** воюет с Черноморским флотом России. Какой в этом смысл для Украины, которая не имеет своего флота? Да, Черноморский флот угрожал Украине потенциальной высадкой десанта в Одессу, но это было обнулено после затопления крейсера «Москва». Зачем они так сейчас продолжают делать? Скажем, Арестович** говорил, что они просто выполняют задачи, которые им поставили Лондон и Вашингтон.
А вот если бы Украина концентрировалась на сухопутной компоненте Вооруженных сил России, это было бы для нее существенно выгоднее. Просто потому, что именно наши сухопутные части ломают хребет украинской армии. Вместо этого они продолжают стрелять по Крыму. Вот трагедия была в Севастополе… Вот какой в этом смысл? А потому, что у Буданова** есть такой проект — «освободить Крым».
«Милитаризированные структуры всегда тяготеют к вариациям крайне правых идеологий»
— Подразделения неонацистов — существенная часть украинской армии?
— Если мы говорим о 3-й отдельной штурмовой бригаде, которая армейский «Азов»*, то это подразделение, удачно воевавшее зимой, в начале 2023 года. Они остановили ЧВК Вагнера на одном из участков, но после этого понесли существенные потери, из-за чего деградировали и начали беречь идейный костяк. Теперь слава данной бригады потухла, в том числе и потому, что они несколько раз оставляли позиции на поле боя, серьезно их ныне воспринимать нельзя. Вместе с тем у них, сколько знаю, хорошая школа дроноводов «Нахтигаль», ну и в целом это подразделение воспринимается как одна из элитных украинских бригад.
А если мы говори о полке нацгвардии «Азов»*, то там ничего выдающегося. Воюют они в лесах под Кременной. Их начальник штаба Богдан Кротевич периодически кукарекает, какой он великий военный стратег, а вот Залужный или Сырский — нет. Скажем так, я раньше о нем был лучшего мнения.
В целом же там остается какой-то костяк украинских националистов. Если мы говорим об армии, то тут, как ни крути, милитаризированные структуры всегда тяготеют к вариациям крайне правых идеологий, это, конечно, присутствует. Но слава богу, что огромное количество идеологизированных украинских националистов мы уже ликвидировали.
— Как сами о себе говорят украинские неонацисты, они «мотивационные войска», проще, заградотряды. Насколько это важная единица в структуре киевских войск?
— Я думаю, что такое было в 2022 году. Тогда были посты о подобных «мотивационных войсках», тогда это было очень важно. У нас концепция заградотрядов как-то мифологизирована, люди не понимают, что это. У людей перед глазами пулеметчики, которые в спину расстреливают солдат, а на самом деле заградотряды имеют кучу задач и эффект от них положительный. Когда войска бегут, их необходимо где-то останавливать, сосредотачивать, пресекать дезертирство и выводить в пункты восстановления. Не вижу никаких минусов в том, что кто-то пользуется таким инструментом на войне.
— Понятно, что СВО закончится. Как после этого будет выглядеть Украина?
— Я тут довольно предвзят. Очень надеюсь, что мы освободим как минимум 8 областей Украины. У нас есть два пункта, две необходимости. Первая — геополитическая, нам нужно отрезать Украину от Черного моря, потому что иначе мы будем постоянно сталкиваться с угрозой для Крыма, Черноморского региона в целом. Необходимо отрезать их от моря, иначе Черноморский флот нормально функционировать не будет, он погрязнет в диверсиях.
Ну и в целом Одесса довольно важный город. Кроме того, это контроль над морскими поставками Украины. Взятая Одесса позволит окончательно закрепиться на том рынке зерна, который имела Украина. А она там имела довольно неплохую долю, да и в целом рынок продовольствия на Ближнем Востоке.
Второе — то, что я называю «биополитическим» или демографическим фактором. Проблема Украины в том, что это славянская страна с русским населением или когда-то бывшим русским. Русский же солдат весьма уверенно воюет и терпит невзгоды, что нам и демонстрируют киевские войска, которые весьма храбро держатся во всевозможных посадках. Трагедия в том, что этот биологический материал, довольно эффективно воюющий, будет стараться нам мстить.
Поэтому нам желательно бы полностью либо взять под контроль, либо рассеять те районы, которые густо населены на Украине. Это Днепропетровск, Харьков, а желательно и Киев. Просто потому, что иначе всевозможные гопники с Троенщины через лет пять будут, например, бегать по какой-нибудь Африке и участвовать в других ЧВК против нас. Это довольно большая угроза. Просто потому, что более мотивированной пехоты, чем наша и украинская, просто нет. Нам нельзя позволить нашим геополитическим противникам получить практически бесплатную пехоту, бесплатное мясо. Украина же и выступает, как такая Швейцария, которая в Средневековье торговала своим населением. Нам необходимо отобрать этот ресурс в виде готового воевать населения.
Я думаю, что мы будем продолжать боевые действия еще где-то пару лет.
— Если вернуться в февраль 2022-го, можно ли было обойтись без специальной военной операции или она была неизбежна?
— Тут большой вопрос необходимого аудита наших ресурсов. Есть hard-power, есть soft-power. Видимо, те ресурсы, которые выделялись наш soft-power с 2014 года, были полностью разворованы. И в условиях, когда мягкой силой ничего не сделать, осталось только вводить войска.
— Наши визави скажут, что договориться было можно…
— Был подписан минский протокол. Дважды. Но он не был имплементирован примерно никак. Украинцы пытались его нарушить, регулярно пытались затянуть, и в целом в украинском обществе среди самых умных витала мысль о том, что любые бумажки, которые они подписывают с Россией, они подписывают не с самой Россией, а с людьми Владимира Путина. И, по их мнению, после ухода Владимира Путина по любой из причин они смогут разорвать эти договоренности и будут решать вопрос иначе.
* запрещенная в России террористическая организация
** внесен Росфинмониторингом в реестр террористов и экстремистов