29 мая 1910 года родился живописец, график, народный художник РСФСР, член-корреспондент Академии художеств, действительный член Академии художеств Александр Иванович Лактионов.
В 1926—1929 годах будущий художник учился в 1-й Советской художественной школе Донпрофобра (ныне Ростовское художественное училище имени М. Б. Грекова) под руководством Андрея Чинёнова. В 1932 году, по рекомендации М. В. Нестерова, поступил в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры, в мастерскую Исаака Бродского, а затем, после смерти любимого учителя, продолжил занятия у И.Э. Грабаря. Во время Великой отечественной войны Лактионов находился в эвакуации в Самарканде, куда переехали студенты ЛИЖСА имени И. Е. Репина.
В 1948 году Александр Иванович был удостоен Сталинской премии за картину «Письмо с фронта» — одна из самых известных послевоенных жанровых картин была написана художником в Загорске (Сергиев-Посад), куда в начале 1944 года Лактионов с семьёй приехал из эвакуации. В 1971 году — лауреат Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина: в 1968 г. — за портрет дважды Героя Советского Союза летчика-космонавта В. М. Комарова; 1971 г. — за портреты дважды Героя Социалистического Труда Ф. Н. Петрова, Героя Социалистического Труда П. И. Воеводина.
Среди основных работ: портрет И. И. Бродского (1938, ГРМ), «Письмо с фронта» (1947, ГТГ), «Обеспеченная старость» (1960, Киевский музей русского искусства), «После операции (1965, Курская областная картинная галерея им. А.А. Дейнеки), портрет президента Академии наук Грузинской ССР Н.И. Мусхелишвили (1968, Художественный музей Литовской ССР, Вильнюс).
«Многие ученики отца в своих воспоминаниях о нем и в рассказах любили подчеркнуть, что Исаак Израилевич очень ровно относился ко всем и никого не выделял особо… Мне кажется, что это было не совсем так. Он особо выделял и возлагал особые надежды на Сашу Лактионова. Это был, безусловно, его любимый ученик, которому он и уделял наибольшее внимание. Может быть, в стенах Академии, в мастерской он этого не показывал, не ставил Лактионова в положение «любимчика», но дома мы все это очень отчетливо чувствовали. Саша часто бывал у нас дома и нередко оставался обедать или ужинать с нами. У него, между прочим, был очень хороший голос и музыкальный слух, и, когда отца не было дома, наши домашние, Татьяна Петровна или ее сестра Ольга Петровна, сразу же старались «настроить» его на вокальный лад. Они ему аккомпанировали на рояле, и он с удовольствием пел. Особенно, я помню, у него хорошо получался романс Чайковского «Средь шумного бала». С приходом домой отца — пение прекращалось. Не потому, что отец не любил пения, а потому, что он считал, что незачем Саше отвлекаться на это дело — ему надо рисовать… Сам Лактионов относился к своему учителю с исключительной любовью и уважением. Мне кажется, что он относился к отцу так, как отец относился к своему учителю — Репину. Талант Лактионова отец ценил очень высоко и даже иногда говорил, что «Лактионов рисует уже лучше меня». А когда в 1938 году Саша написал портрет отца, который находится в Русском музее и который вскоре стал широко известным, отец, увидев его в законченном виде, сказал: «Ну, теперь и умирать не страшно…» Услышав такой отзыв, Лактионов страшно расстроился и заплакал. Ведь это было сказано в то время, когда отец был уже тяжело больным и если не дни, то месяцы его жизни были сочтены…
Очень многие художники писали и рисовали портреты отца. Известны его портреты работы художников: Кустодиева, Юрия Репина, Гринмана, Верейского, Пастернака, Беляшина, Степашкина, Радлова, Любимова, Кацмана и других, но ни один не может сравниться с работой Лактионова, выполненной с большим мастерством и с предельной точностью как внешней, так и внутренней характеристики портретируемого. Портрет этот был весьма восторженно встречен художественной общественностью, а лучшим доказательством его достоинств служил тот факт, что он был сразу же приобретен Русским музеем, где он и находится».
Е. И. Бродский. Воспоминания об отце.
